ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АФГАНИСТАН. КАНДАГАР. 4 страница

(Перевод). Подорвался ваш Вася на ваших минах 8 дней назад, гильзы у вас менял на баранов, воду вёз на обед…

трое детей теперь без отца…

АФГАНЕЦ: Жаль. Хороший был человек.

(Перевод).

МАЙОР: Сами виноваты, не каждый к вам поедет.

Сколько у вас людей в группе?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Не знаю. Недавно были большие потери. Новых людей

Мурад привёл вчера, и эти двое новые.

Мне их дали в подчинение.

(Перевод).

МАЙОР: Сколько людей всего?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Пять дней назад было сорок человек. Всех собирают

очень редко. У меня было пять местных и трое чужих

минёра. Недавно на нас напали неизвестные.

Мурад после боя сказал, что это была ошибка,

нас перепутали с ХАДом.

(Перевод).

МАЙОР: Это не ошибка. Вас хотели убить, забрать деньги

и оружие. Что, не так? Или ты не знаешь, кто это?

Других причин нет?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Я вам не верю. Больше ничего не скажу. Буду говорить

только с афганскими властями.

(Перевод).

Отворачивается и сплёвывает.

МАЙОР: Уведите их. Всех троих связать. Дать воды и не сводить

с них глаз. Они жилистые и очень коварные ребята. Передайте их старшему лейтенанту Липанчикову. Ему завтра всех троих доставить с нашей колонной

в бригаду, а там есть, кому решать, как с ними быть.

Все расходятся и садятся по своим местам за столы.

МАЙОР: Я – комбат, принимаю решение: вылазку отменить.

Ковалёв принял решение со знанием военного дела и боевой обстановки.

Имеем новые данные: пленные подтвердили, среди душманов есть опытные люди в советниках.

По ночам ведутся работы, звякание железа слышно в грунте.

Следовательно, «духи» под крепость ведут подкоп для фугаса.

Вокруг крепости постоянное движение «духов», даже в дневное время. Артиллерия вынуждена круглосуточно вести прицельный огонь.

Они ведут тщательное наблюдение за крепостью, незаметно не выйти.

Я уверен, о его намерениях знают душманы.

В такой обстановке потерь не избежать, вылазка невозможна.

Мы стоим в пустыне, а между 70-й бригадой и нами – Кандагар.

Помощь, если что, придёт не сразу. Поэтому мы должны быть осторожны.

1-ый КАПИТАН: Он просит огня по целям близко от крепости.

МАЙОР: Под этим прикрытием он хочет выйти в засаду. А что, если группа Филиппова подойдёт к дороге ночью и незаметно займёт позиции напротив крепости, для поддержки? Как выехать из батальона?

Всё просматривается с гор наблюдателями, ночи лунные.

Танки хорошо слышны и в движении поднимают клубы пыли.

КАПИТАН: Ну, а Филиппов сделает вылазку? А если капитан Зимин два орудия батареи подкатит поближе на прямую наводку, в зону недосягаемости для автоматного огня. И как только духи подойдут к крепости, по сигналу Ковалёва откроют огонь прицельно. Но как связаться с Ковалёвым?

Радио душманы прослушивают.

Подходит офицер.

ОФИЦЕР: Товарищ майор. Застава Поссаб опять вызывает огонь на себя. Ковалёв доложил, что «духи» подготовились к штурму. Перестрелка на расстоянии 50-80 метров.

МАЙОР: Передайте старшему лейтенанту Почтовику: пусть отрабатывает по 24, 25,26 целям возле крепости из «Града» по одному боекомплекту короткими очередями. Успеют ли они в укрытие?

Старшему лейтенанту Филиппову – вперёд! Задача прежняя: силами штурмовой группы батальона обеспечить прикрытие крепости огнём с рубежа бетонной дороги. В бой не ввязывться, в «зелёнку» не входить.

Расход боеприпасов, не более одной трети боекомплекта. Вести радиобмен, ставить огневые залачи открым текстом. На всё три часа. Исполнение начать немедленно.

Курит.

Ну вот, самое время для психической атаки. Они сейчас «помогут» духам убрать убитых из танковых пушек.

КАПИТАН: Товарищ майор! А как быть с этим планом по «расчистке»? Может быть, неожиданно начнём завтра с утра? Расчёт готов и по людям, и технике, и всему остальному.

МАЙОР: Я согласен с Вашими «расчётами» в одном: необходимо беспокоящее огневое воздействие по свежим, уточнённым «данным».

Мы не имеем сил для зачистки территории вокруг крепости. Если на некоторое время позиции «духов» блокировать нашей пехотой, долго не удержимся. Поэтому мы без помощи бригады не обойдёмся. Командование обещало инженерное решение по ликвидации оборудованных позиций «духов» напротив крепости.

Задачи по сопровождению колонн через пустыню и Нагаханский поворот никто не отменял, у нас резервов нет. Если я допущу потери в людях, Комбриг мне «башку» снесёт! А парткомиссии бригады только дай повод, съедят с ботинками, снимут и разжалуют. Мне вчера НачПО по радио так и сказал…

ОФИЦЕР: Товарищ майор! Артиллерия отработала. Ковалёв передаёт: у «духов» есть потери, идёт перестрелка. Под её прикрытием «духи» убирают трупы и раненых. У Ковалёва трое легкораненых.

МАЙОР: Завтра мы производим рекогносцировку района Поссаб. Слушать боевое распоряжение.

Штурмовой группе батальона быть на месте,

в готовности выполнить боевые задачи в случае нападения на заставы батальона. ГСМ, боекомплект дозагрузить после возвращения, выполнения задачи поддержки крепости.

Начальнику артиллерии вести огонь согласно расписанию, по обстановке, дополнительно подготовить резерв на ведение огня по целям северного направления.

Начальнику связи произвести таблицу позывных на время «выхода», довести до сведения командиров порядок радиобмена.

Командиру разведвзвода, с рубежа «бетонки» взять под контроль «периметр» крепости снайперской группой.

Командиру группы сапёров произвести инженерную разведку местности в ходе рекогносцировки.

Зампотеху выделить ремонтную группу со старшим.

Врачу подговить своих к эвакуации раненных и больных, одного санитара оставить в крепости со всем необходимым.

Зампотылу: в обеспечение крепости, ГСМ, боеприпасы, продовольствие просчитать с учётом резерва на 10 дней и загрузить в две машины.

Всем быть в готовности к действиям при подрыве на минах за «бетонкой».

Боевой порялок подразделений согласно боевому расчёту сводной штабной группы на совершение марша. Замполит, авианаводчик со мной, начальник штаба на 2-ом БТРе, танковый взвод старшего лейтенанта Аккошкарова, танки роты сопровождения остаются на рубеже «бетонки».

Построение колонны начать в 4.30 утра.

Начало движения колонны в 5 часов утра.

Зампотеху: назначаю старшим за меня, быть на Командном пункте на связи, обеспечить охрану и наблюдение. Действовать по обстановке.

Начальнику штаба довести до сведения всех командиров подразделений,

взять на контроль исполнение.

КАПИТАН: Лучше это сделать после девяти утра. Выход и въезд

из крепости – это бешеная гонка 400 метров по минированному пространству, простреливаемому с севера, из развалин, гранатомётами и с юго-востока ДШК.

МАЙОР: Мы в 6.00 утра подъедем к бетонной дороге. Неспеша посмотрим, что и где, при этом, Ковалёву ничего не сообщаем по радио, в виду опасности радиоперехвата. Затем, артиллерии даём команду «огонь» по целям

в развалинах кишлака. Бронегруппа начинает движение в крепость с момента разрывов снарядов.

КАПИТАН: Я, как замполит батальона, считаю необходимым предупредить: можно попасть под огонь «градов», большой разброс попаданий снарядов. Будет лучше начать движение после его окончания.

МАЙОР: Этот приём отработан многократно. Ковалёв проезжает участок дороги перед крепостью под прикрытием огня артиллерии.

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ: Всё понятно. Как быть с Махаджири? В этой крепости положение лучше, потерь нет. Они доложили сегодня, что них подорвался на мине БТР. Остальные пока не восстановлены после подрывов. Своими силами

мы ничего не можем сделать. Нужна ремонтная группа, специалисты и приспособления для съёма подвески колеса.

МАЙОР: Завтра с 12 до 14 здесь будет 2-ой батальон из бригады,

с ним ремгруппа бригады. Так что по обстановке, в крайнем случае, быть на связи постоянно.

Подходит офицер.

ОФИЦЕР: Филиппов докладывает: задачу выполнили, но и Ковалёв просит оставить до утра, так как душманы не оставляют попытки вытащить своих убитых. Перестрелка затихла, но духи что-то готовят.

МАЙОР: Передайте Филиппову – пусть работает в интересах Ковалёва до 6 утра. Вы завтра остаётесь здесь. Вам задача прежняя. Старшим

за меня капитан Колычев.

Боеприпасы к танкам, БТРам, АГСам, ужин доставить прямо сейчас.

Зампотех организуй! Так. Время – 20.00

Начальник штаба, карты готовы?

Обстановку нанесли? Передать сводку на ЦБУ бригады.

(Офицеру другого стола).

Все поднимаются. Магнитофон забирает капитан. Майор и второй капитан медленно, разговаривая, идут.

МАЙОР: Комиссар, говоришь, Ковалёв выдохся?

КАПИТАН: Я считаю человеческим и служебным долгом сказать,

что он долго не протянет. К тому же он женился перед Афганом, не успел прожить даже медового месяца. К ордену мы его представили, но я считаю, завтра следует сказать, что он сделал всё, что мог и достоин отпуска. Пусть это даже

не совсем так. Но тот факт, что человек заработал честно на войне отпуск, послужит примером остальным. А то получается, как в Союзе: помочь можем,

но делаем вид, что не догадываемся.

МАЙОР: Ты прав. Никто не знает, что с нами будет завтра.

Так и сделаю: Филлипов будет вместо него. Пусть помнит это при случае, всякое бывает.

КАПИТАН: Это тот случай, когда люди хорошо запомнят фамилию

Ольховский.

ЯВЛЕНИЕ 11

Глиняная стена. Вокруг пустыня, вдали острые вершины гор. Фиолетовое небо. Слышен звук двигателей. Ковалёв и Катин одетые в полевую форму,

в снаряжении, без оружия.

КОВАЛЁВ: Шура, ты откуда? Как я рад встрече………

КАТИН: Вова!

Обнимаются.

Наконец-то увиделись…

КОВАЛЁВ: Опять ты с колоннами. Куда едешь? На север или

в бригаду? Я насмотрелся за 5 месяцев, как их жгут и подрывают. Закурим?

КАТИН: Да! Мотаюсь туда-сюда, Господь даст, буду целым.

Прикуривают.

КОВАЛЁВ: Тебя не перевёли никуда? Хотели вроде замполитом

в десантно-штурмовой батальон?

КАТИН: Александров, командир третьей десантной роты погиб в сентябре на операции, через час после выезда из бригады, и в ДШБ, в его роту прислали других офицеров по замене.

КОВАЛЁВ: Я слышал, что в ДШБ погиб ротный, но не предполагал, что это он. Ты опять в ремгруппе? В сопровождении этой колонны! Собака ты отвязанная – вечно тебя носит… твоя «кликуха» по тебе.

КАТИН: На операциях в ремроте, а между ними с колоннами. Короче, я «насобачился» их водить.

КОВАЛЁВ: Шура, надо заниматься чем то одним. Оставайся до конца в колоннах или уходи на другую должность.

КАТИН: Если удастся, то поменяюсь с одним человеком, но куда – секрет. А ты где сейчас? Худой ужасно.

Мне-то, «собаке», быть худым сам Бог велел... Давай-ка, забирай у меня «жрачку», сколько утянешь…

КОВАЛЁВ: Коменданат крепости-героя Поссаб гвардии старший лейтенант Ковалёв, уже два с половиной месяца.

КАТИН: Застава осенью поставлена в «зелёнку» напротив батальона за бетонной дорогой?

КОВАЛЁВ: Это там, слышишь, стрельба? Вначале поставили туда Попова. Чтобы взять крепость и туда зайти, воевали 2 дня двумя батальонами. Всё по классике: артиллерия, вертушки, танки. Только мы вперёд – встречают прицельным огнём, одиночным. К обеду второго дня вышли на рубеж 600 метров от дороги и в крепость поставили взвод лейтенанта Попова. «Духи» не трогали два дня, потом началось. За месяц он потерял убитыми 13 человек.

А сейчас там – я.

КАТИН: А что там у тебя?

КОВАЛЁВ: 2 танка, 3 БТРа, 1 миномёт, 3 пулемёта, 2 гранатомёта, 28 человек бойцов. «Весело».

КАТИН: Как понять?

КОВАЛЁВ: Последний месяц было очень лихо, перестрелки непрерывные каждые 3-4 часа. Утром в 7. после восхода солнца, начинают стрелять из гранатомётов. К завтраку, обеду, обязательно миномётный обстрел. Вечером затишье, а ночью подползают вплотную и пытаются закидывать гранатами. Мы уходим в укрытие. Я вызываю огонь на себя по крепости или по целям рядом. Каждый день последнего месяца я помню «от и до».

КАТИН: Жуть! Но как вы там держитесь? Это же днём и ночью!

А кто вместо тебя сейчас?

КОВАЛЁВ: А помнишь Олега Филиппова, которого сняли

с должности Командира 1 ДШР за то, что у него два наркомана рядовые Хлань

и Рыков ушли с оружием в Пакистан?

КАТИН: Помню, конечно. Наши их искали две недели возле Пакистанской границы…

КОВАЛЁВ: Отличный парень. Четыре года носил знамя училища

на парадах в Москве по Красной площади. Имеет красный диплом. Мы очень сдружились.

КАТИН: Если ты так говоришь, то он и для меня товарищ. Расскажешь ему обо мне. При случае буду знать, что это наш друг.

КОВАЛЁВ: Когда Поссаб очень сильно зажимали по ночам, он,

не дожидаясь приказа, поднимал роту, брал танки и мчался ко мне, становился

за дорогой и в упор расстреливал атакующих, вероятно, «обкуренных гашишом духов».

КАТИН: А артиллерия, «вертушки»?

КОВАЛЁВ: Когда обложат со всех сторон, то очень трудно «навести» всё это. А мои потери и так уже большие – 17 человек за 2,5 месяца убитыми. Душманы знают Филиппова и поэтому делятся на две группы: одна обкладывает вас, другая – делает встречу им.

КАТИН: Ну, а сейчас ты куда?

КОВАЛЁВ: В отпуск, Шура! Наконец-то.

КАТИН: Тогда со мной, в бригаду.

КОВАЛЁВ: Лишний раз рисковать, хотя, впрочем, заодно отремонтирую в бригаде БТР, поменяю стволы пулемётов.

КАТИН: Я не меняю правил, еду или в головном БТР или

в конце колонны.

КОВАЛЁВ: Опять мы вместе, Шура! Если бы ты знал,

как я соскучился по дому. Скорее бы домой!

КАТИН: Я тоже часто вспоминаю о тебе. А Танька пишет?

КОВАЛЁВ: Каждый день письмо. Пишет, что каждый день ходит в церковь и ставит свечку. Я счастлив, Шура, меня ждут. Ну ладно, приедем, поглядим.

КАТИН: Я летал в феврале в командировку на «Черном тюльпане», с 12 гробами в салоне. Самолёт АН 12 развозил гробы по кругу по всему Союзу

и мы болтались в маленькой кабинке для пассажиров 14 дней. Мой гроб

с солдатом был доставлен последним в Ивано-Франковск на Западной Украине.

Стояли в Одессе, в Кишинёве, в Сиферополе, в Киеве, в Вологде, в Кемерово,

в Красноярске, в Днепопетровске, в Донецке. В Волгограде.

Мне дали, дополнительно, краткосрочный отпуск

и в середине полёта удалось заскочить домой к родителям. Мы пролетали через Волгоград, стояли там 3 часа. Я отпросился на 2 часа. Приехал на такси, успел

с моим отцом, старым гвардии полковником выпить 2 стакана водки и в течение получаса пообщаться.

Приезжаю на такси в аэропорт, а наш «Тюльпан» стоит

на взлётке и меня ждёт с крутящимися винтами. Такси через проезд на склады аэропорта подъехал к самолёту на «рулёжке» и я подбежал к кабине пилотов. Меня за одежду втащили в нижний люк кабины, самолёт «страшно» загудел

и ушёл на взлёт. Потом на обратном пути я опять заехал к родителям на 3 дня.

Вот такая история.

КОВАЛЁВ: Ты попал домой через год из Афганистана на 3 дня. Повезло. Ладно, об этом потом.

КАТИН: А это что? (Показывает на чемодан и ящик).

КОВАЛЁВ: Это… сигареты, всякая мелочь, фрукты. Я стою как кость в горле у душманов. Мы перекрываем дорогу в месте, где перекрёсток дорог

в «зелёнку». Вначале они наглели и ночью ездили мимо крепости.

Я понял, что это открытое презрение к нам. Подготовились и накрыли в одну

из ночей группу из восьми машин. Пять успели смыться под прикрытием огня

из развалин. Так как это было возле крепости, я приказал ребятам всё из трёх подбитых машин перетащить к нам. Вот кое-что из того лежит в ящике…

А зачем отдавать душманам, мы и сами покурим «цивильные» и попробуем бананы, где их в Союзе возьмёшь.

КАТИН: Сколько нужно боеприпасов и продовольствия для крепости? Давай-ка солдат от Филиппова, и мы это отгрузим.

Ты напишешь расписку – и всё тут.

КОВАЛЁВ: В самом деле. Пойдём, посмотрим, что есть.

Дорога перед г.Кандагаром. Остовы сгоревшей советской военной техники в 1985-89 годах размещены в ряды для прикрытия проходивших колонн от обстрелов.

ЯВЛЕНИЕ 12

Стоят несколько солдат, в руках автоматы. Выходит Девятериков

в боевом снаряжении. Слышится рокот автоматного огня. Длинные очереди, звуки разрывов. Солдат в каске стоит на посту. Мешки с песком, бойница.

1-ый СОЛДАТ: Кажется, за перевалом.

2-ойСОЛДАТ: Наверное, кого-то возле «камышей» зажали.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Петров! На связь! Запроси ротного, кто стреляет?

(сержанту)

3-ий СОЛДАТ: Лебедев, давно услышал?

Часовой ЛЕБЕДЕВ: Только что, длинные автоматные очереди вперемежку

с тройными одиночными «духовскими» АК.

1-ый СОЛДАТ: Со стороны перевала.

ДЕВЯТЕРИКОВ: По местам, заводи! АГСы к бою! 257 и 256 БТРы поставить на дороге, 255 – на связи, остаётся на месте.

Подходит сержант Петров.

ПЕТРОВ: Товарищ Гвардии старший лейтенант, «духи» минировали дорогу, а к ним угодила ремонтная «летучка». Но они проехали и сейчас должны быть на перевале.

1-ый СОЛДАТ: Может, навстречу поедем?

ДЕВЯТЕРИКОВ: БТРы на дорогу!

Часовой ЛЕБЕДЕВ: Товарищ старший лейтенант! Машина едет

с перевала вниз и по ней стреляют из развалин кишлака. Разрывы между колёс, сбоку.

2-ой СОЛДАТ: Они показали на «духов» «трассерами»…

ДЕВЯТЕРИКОВ: АГС по указанной цели, огонь!

Слышна длинная очередь из АГСа.

Где сержант Горелов? Бинты, медаптечку подготовить.

1-ый СОЛДАТ: Кажется, выскочили…

Подъехала ремонтная машина в дыму, что-то шипит и трещит.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Петров и Катаров, осмотрите будку! Санитара ко мне!

Я, Иванов, Лесков и Халимов оказываем помощь шофёру и старшему.

1-ый СОЛДАТ: Смотри, масло и кровь капают на бетон из кабины.

2-ой СОЛДАТ: Что-то в кабине никого не видно! Кажется, кто-то шевелится, а колёса спускают, слышно шипят. В будке есть ремонтники!

Валит дым…

Девятериков подходит к двери пассажира машины, медленно открывает дверь

с пятью пулевыми дырками, слышен дробный звон множества падающих стреляных гильз.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Шура, как тебя, угораздило?

Остальным трём ремонтникам в будке:

Все целы? Выходи для осмотра!

КАТИН (вываливаясь из кабины машины и заикаясь): Водителя рядового Шарахулина Владимира перевяжите, у него ногу пулей перебило выше колена.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Вот из уха кровь течёт, тампон! Контузило сильно?

Ощупывает Катина в местах пятен крови на куртке и ногах.

КАТИН: Говори громче, не слышно. Попали из гранатомёта прямо под кабину, в раму. Водитель: «Ма-ма!» Я понял, что его второй раз зацепило.

А у меня дикая боль в ушах.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Поромидол быстро. Присядь.

Солдаты положили водителя на носилки и укололи одноразовый шприц

с поромидолом сквозь хэбэ обмундирование в ногу. Катин опускается на ящики,

и ему солдат-санитар колет шприц сквозь хэбэ куртку в плечо руки.

КАТИН: Посмотрите что с водителем!

ПЕТРОВ (докладывает): Водителю оказали помощь. Нога перебита в двух местах: ниже колена и в стопе дыра от осколка.

С машиной: Двигатель цел, вытекло масло и вода, пробит радиатор. Ваши ребята уже занимаются, в будке потушили горевшую ветошь.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Ну, хорошие у тебя бойцы! (Катину). Сейчас мне кажется, крышка твоего гроба уже закрывалась, а ты ей не дал захлопнуться руками.

КАТИН: Мы работали в городке ООН, у Андрея Гуменова.

Вчера я получил приказ, как обычно, взял всё для ремонта и оружие. Чувствовал, пригодится. Приехали, поставили «на ноги» БТР вашего комбата и два БТРа роты. Советники по своим делам, обсуждали обстановку, протянули время.

Обратно возвращаться уже поздно, шесть часов. Я решил ехать, слишком важные данные. Имею приказ: сегодня ночью вывести ремроту в составе тенического замыкания бригады на боевую операцию в зелёной зоне, направо от кишлака Синджерай.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Послушай, короче: на этой неделе они ставили засаду перед перевалом, где дувалы. И мы тоже. Эти места постоянно под наблюдением. У них есть радиосвязь. Всегда, когда начинаешь подходить пешком или на БТРе, они уходят. Это мы поняли, когда осматривали эти места, нашли стреляные гильзы, крошки от лепёшек, бумагу, укупорку от гранат, табак, подготовленные

в укрытиях лежаки. Мы заминировали, они назавтра разминировали и нам поставили мины. Доложи об этом на ЦБУ, напомни о местах засад и действиях душманов за последние 3 дня на нашем участке дороги.

КАТИН: Мы закончили ремонт в 16.00, потом ротный пригласил ребят на ужин за работу. Поели, посидели. Встретился с нашими советниками.

Сел в машину и хотел было уже ехать, но что-то меня держало в напряжении: ощущение какого-то невыполненного дела. Вышел из кабины, подошёл к двери будки и говорю: «Влад, стреляешь в левое окно, Джамбула – в проём двери из ПК,

дверь привязать проволокой, Петр – в правое окно. Магазины наготове?

Те отвечают: «Есть по 20 штук». Я читаю на их лицах: что это сегодня такое? Здесь ехать 12 километров, ерунда.

ДЕВЯТЕРИКОВ: А Андрей, что?

КАТИН: Отговаривал меня минут десять. Куда, мол, переждите, утром поедите, а потом поехали следом на БТРе, отстал на 200 метров. Это его спасло, а так бы сожгли.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Дальше что, не поехал?

КАТИН: Мы выехали, у меня машина пошла быстро. А пока он разогнал своё «старое корыто» БТР-60 ПБ, вот и отстал. Через 600-800 метров по нам залпом из 2-ух гранатомётов, в упор.

ДЕВЯТЕРИКОВ: А Андрей?

КАТИН: Едем, вижу, кто-то разбегается с дороги, думал, дети, далеко было. Говорю «водиле»: «Прибавь гари, здесь погиб мой товарищ, командир 3 ДШР от простой автоматной очереди».

Смотрю на камыши, вижу: в 20-30 метрах от дороги

стоит «дух» в чёрном халате и целится в меня из гранатомёта. Рядом ещё человек 5-6 человек с автоматами в разных позах: с колена, лёжа, стоя из-за развалин дувала. Автомат у меня был заряжен и левая рука на спусковой скобе, мне удалось его вскинуть и пальцем нажать на спусковой. Вижу, как трассы входят

в живот гранатомётчику, а он, с….а, успевает выстрелить. Гром, пламя,

у меня и у водителя срывает панамы и слегка обжигает лица. Мимо, прошла через кабину и не зацепила РПГ-2, старая. Остальные стреляют из автоматов, короткими очередями. Слышу истошное: «Мама!» Смотрю через плечо: Водитель упал на руль, левая нога вся в крови и как-то в стороне, а правой давит на газ. Мне не до этого, меняю магазин за магазином. Оказывается, «духи» минировали дорогу, а мы помешали. Потом перед перевалом обстреляли ещё раза три из гранатомётов. Едем дальше…

Я расстрелял все свои 14 штук. Мой автомат загорелся,

не выдержало дерево на цевье. Взял автомат водителя, стреляю его магазины.

Мы думали, уже «всё», когда увидели вашу «точку».

ДЕВЯТЕРИКОВ: Ну, а на спуске?

КАТИН: Я почувствовал, что кто-то смотрит на меня: не оторвать глаз от развалин. Не стал ждать. Закончились магазины у ребят в будке, в это время они бьют из гранатомётов, одна граната попала под машину, другая между колёс, и ещё, с недолётом. Взрыв, пламя, дым. Вовку ранило второй раз в ту же ногу, в стопу и голень. Я расстрелял ещё два магазина.

ДЕВЯТЕРИКОВ: А что Андрей?

КАТИН: Если бы он не помог из пулемётов БТР, мы бы здесь не сидели. КПВТ отработал хорошо.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Я хочу, чтобы ты был разумным.

Обнимает его и целует.

Ну, а так, мы с тобой никогда не попадём ни в одно из этих мест, а как хочется ещё пожить.

показывает на шуточные указатели на столбе с надписями мировых курортов

и расстояниями до них.

КАТИН: А, что делать, Витя? Такая наша жизнь…

А ты Ковалёва давно видел?

ДЕВЯТЕРИКОВ: Ковалёва я не видел полгода, где и как он?

По слухам, цел. Завтра мы тоже уходим на операцию. Может, свидимся.

КАТИН: Постараюсь его встретить, может, «улыбнётся» случай… Его повысили в должности, теперь он командир роты…

К Катину подходит солдат и докладывает.

СОЛДАТ: Машина готова к движению.

Водитель перевязан, лежит в будке. У меня прострелено хэбэ,

а у Серёги пулей разбило приклад, 17 дырок в будке.

КАТИН: Джамбула, в кабину! Виктор, спасибо, до завтра.

«Зелёная зона» перед городом Кандагаром. Разрушенные кишлаки и заброшенные сады винограда, гранатных деревьев, кипарисы с древними системами ирригации, некоторые из которых, возрастом более 10 000 лет.

ЯВЛЕНИЕ 13

Ночь. Слышна отдалённая стрельба. Матрацы, одеяла на броне БТР-60 ПБ. На них лежат Позняков и Девятериков. Рассматривают небо. Кто-то из солдат, недалеко от БТРа, аккомпанирует на гитаре и поёт песню «Александр Демаков».

ДЕВЯТЕРИКОВ: Миша, какой сегодня день операции? Восьмой или девятый? Когда уже конец этим «прочёскам»?

ПОЗНЯКОВ: День сегодня тяжёлый. Если и завтра так: вперёд и вперёд, ничего хорошего не выйдет. Джилавур – серьёзный укреплённый район,

«Духи» не дадут войти в него просто так. Надо подумать, как войти

в «зелёнку»…

ДЕВЯТЕРИКОВ: Мы с тобой с основной группой, а Валера Беспалов на хвосте и немного в стороне. Вместе с его группой расчёт АГСа и запас патронов.

ПОЗНЯКОВ: Хорошо, мы так. Теперь «зелёные», афганская группа,

их 30-40 человек, пойдут с нами. Командира капитана Мустафу я и ты знаем неплохо. Мужик что надо, не «сдрейфит», но вот вояки они плохие, разбегутся сразу, если серьёхная стрельба начнётся.

ДЕВЯТЕРИКОВ: Я тоже предлагаю, чтобы зелёные шли не впереди,

как обычно, а вместе с нами, пусть наши солдаты и они ближе подружатся,

да и афганцы должны считать нас своими, тогда мы сможем на них надеяться.

Солдат солдату рознь. Если нет коллектива, обученности, боевого слаживания, всё это оружие и форма – сплошная бутафория! И мы за это понимание расплачиваемся кровью. Ты согласен?

ПОЗНЯКОВ: Согласен. Я служил в Союзе 4 года отличным взводным

и 5 лет хорошим ротным в Приморье, на китайской границе.

Отличники акдемические думают: одел, оружие дал бойцу, поравнял его налево, направо, «погонял» его с песнями и плясками по строевому плацу и вот тебе солдат получился.

Если он - отличник боевой и политической подготовки, отличный стрелок или «муханик», он ещё не солдат, пока умом не дойдёт, зачем такой или другой маневр командир делает, и как быть ему в этом случае.

«Боевое слаживание» называется. А это, в первую очередь, полная взаимозаменяемость в экипажах, в боевых расчётах вооружения роты, в группах.

Я скажу ещё вот что: если мы ему расскажем байки о том, как весело и хорошо будет после возвращения в Союз, он всегда должен знать голую суть любой войны: солдат в бою дерётся, чтобы остаться в живых,

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: