ОСОБЕННОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ 5 страница

сходство лакедемонян и индийцев. Но у лакедемонян рабами являются илоты, и они исполняют подобающее рабам, у индийце» же никто не является рабом, ни тем более кто-либо из индий­цев»². Даже современники Мегасфена не соглашались с утверж­дением селевкидского посла: «По уверению Мегасфена, никто и» индийцев не имеет рабов, но Онесикрит считает это только осо­бенностью мусиканского населения (на территории совр. Синда. —- Авт.)...» (Страбон XV. 1.54). Из контекста ясно, что Страбон не принимает утверждение Мегасфена как бесспорное. Несмотря на то что за данным свидетельством стоит авторитет современника и очевидца, ему нельзя безоговорочно следовать ³. И все же на него обычно ссылаются те, кто считает рабство явлением, неха­рактерным для древней Индии. Конечно, современная историче­ская наука далеко ушла от того времени, когда даже крупные ученые, чьи работы были важным событием в индологии, упоми­нали о рабстве только в случайной связи ⁴. Но и в наши дни этой проблеме в западной и индийской историографии уделяется незаслуженно мало внимания⁵. И сейчас некоторые исследователи рассматривают рабство как случайное явление в древнеиндийском обществе, вольно или невольно преуменьшают его значение и ограничивают сферу его применения.

Между тем в древности рабство было закономерной формой общественных отношений. Оно в решающей мере способствовало домке родо-племенных отношений, образованию гражданского общества, разделению труда, росту производительных сил и на этой базе развитию культуры: известно, что возникновение древ­нейших цивилизаций происходило в прямой связи с возникнове­нием рабовладельческих отношений. Обладание рабами в те да­лекие эпохи вовсе не считалось неблаговидным ⁶.

Положение раба. Под рабом следует понимать человека, ли­шенного правосубъектности, являвшегося собственностью^т другого лица, не собственника своей рабочей силы и результатов своего труда. Различные категории рабов были неодинаковы по своему положению, и мы здесь имеем в виду (если это специально не оговорено) раба в полном смысле слова, т. е. такого, в котором главные особенности его классового положения и юридического статуса воплощены в наиболее полной мере и ближе всего под­ходят к данному выше определению. В древней Индии таким был раб по рождению.

К рабам (dasa) могли причисляться также различные катего­рии лиц, находившихся во временной и условной зависимости (кабальные должники, лица, заключившие договор о рабской службе, и т. д.). Но их положение в немалой степени отличалось от положения собственно рабов, и они не всегда назывались термином «даса».

Наиболее заметная общая черта, отличающая раба, — отсут­ствие права на свою личность⁸. Это и в древнеиндийских сочи­нениях формулируется достаточно определенно: «Раб — не хо­зяин самому себе» (па dasah prabhuratmanah)⁹. В буддийском

сочинении «Маджхима-никая» (I. 275) говорится: «Если чещ. век — раб, он не хозяин самому себе (anattadhino), он подчцве_Е другим (paradhino) и не может идти, куда пожелает. Если яс_еон освобождается от рабства, он становится хозяином самому ^ не подчиняется другим и может идти, куда пожелает» ^ш. «Кор_ова| коза, человек (manuja), овца, лошадь, мул, осел — эти семь све­дущими считаются домашними животными (grarayah pafeavafci),"

В древней Индии, так же как в античных странах, право-вяина распоряжаться жизнью и смертью раба не вызывало _со. мнений: «[Если] слуги куплены за деньги, [то] их жизнь — ър ках хозяина; не преступление отнять у [такого] слуги жизнью'¹, И то были не пустые слова. Имеется немало примеров расправы господина с рабами¹³.

Юридически раб был неправоспособен; сделки, заключение им, считались недействительными ¹⁴, он не мог выступать свцд_е. телем в суде (Ману VIII. 66). Однако различные обстоятельства вынуждали в некоторых случаях отходить от этих положений. Так, при отсутствии надлежащих свидетелей мог быть допроц_ен и раб (Ману VIII. 70). Если с разрешения хозяина он нанимался к третьему лицу ¹⁵, то по отношению к последнему оказывал^ наемным и в какой-то мере неизбежно должен был стать юрщ. •ческим лицом.

Источники разных периодов содержат много упоминаний ой уплате дани рабами (Мбх. И. 47.7; 48.10), о проигрыше рабов_в кости¹⁶ и дарении их. В эпосе часто повествуется о дарен% царями при жертвоприношениях сотен тысяч (и даже миллй,. нов) юношей и девушек (Мбх. II. 30.51; 45.18; XII. 29.29 и др.) В джатаках встречаются сообщения о дарениях 100 (Ns 456, IV. 99) и 700 (№ 544, VI. 503) рабов и рабынь. Монахам запр_е! щалось принимать рабов в дар (Дигха-никая I. 5), и само запр_е. щение указывает на то, что такие факты считались возможными' иапрещение не распространялось на монастыри, которые имела большое число рабов. Встречающиеся в текстах цифры часто пр_е. увеличены¹⁷, а иногда и просто фантастичны, но они свидетель. ствуют о том, что дарение людей считалось древними индийцами иполне естественным. Раба можно было заложить. Если отдава. лась в залог рабыня (как и в случае с домашними животным^ аа проценты по ссуде принималось ее потомство (Вишну VI. 15),

Хозяин имел право продать раба, и такая продажа по форз^ мало отличалась от сделок подобного рода с движимым имуще. ством. В отличие от животных; «четвероногих? (чатушпада), рабц при перечислении часто именовались «двуногими» (двипада), Правила торговли ими (как и другими товарами), регламентацию ре и наказание за нарушение правил устанавливало государство, При продаже полагалось объявлять данные, которые необходим было знать покупателю; умолчание о дефектах, касающихся здо. ровья раба или невозможности выполнения им тех или иных ра, вот, каралось (Артх. III. 15). Древние авторитеты определяли^ грок, в течение которого покупатель мог вернуть раба, коль скс-

309

ро последний не соответствовал объявленным качествам¹⁸. Пошлина при продаже «двуногих» составляла двадцатую или двадцать пятую часть их цены, т. е. столько же, сколько при торговле одеждой, животными, хлопком, благовониями и пр. (Следует отметить, что если торговля вообще считалась делом недостойным высших каст, то торговля людьми всячески осуж-далась ¹⁹.)

Имеются данные о внешней торговле рабами: в «Перипле Эритрейского моря» назван индийский порт Баригазы (совр. Бха-руч) в качестве места, куда ввозились рабы из других стран ²⁰. В джайнской литературе упоминаются рабыни из Средней Азии, Ирана, Шри Ланки²¹. Имеются свидетельства и о вывозе рабов из Индии (Перипл 31).

Цены на них всюду зависели от факторов не только более или менее устойчивых (выгодность использования рабского труда), но и таких изменчивых, как наличие рабов на рынке, потребности или даже капризы рабовладельцев и т. д. Древняя Индия, по-видимому, не составляла исключения. У нас почти нет сведе­ний о стоимости рабов. Если же таковые и встречаются²², то им вряд ли можно доверять, ибо обычно неизвестна покупательная способность упоминаемых денежных единиц ²³; кроме того, при­водимые цифры, как правило, неправдоподобно округлены. Име­ются и косвенные данные, позволяющие судить об общей ценно­сти рабов независимо от конъюнктуры. При рассмотрении воп­роса о восстановлении хозяином своих прав на утерянную или похищенную собственность говорится, что выкуп за раба должен быть на четверть больше, чем за лошадь, в два с половиной раза больше, чем за буйвола или корову, и в двадцать раз больше, чем за овцу или козу²⁴. Эти цифры можно считать показателями относительной стоимости выкупаемого.

Раба, как и всякую другую вещь, можно было украсть ²⁵. За кражу его полагалось «среднее наказание» в 250-500 пан или штраф в 600 пан, что соответствовало отрубанию обеих ног (Артх. III. 17; IV. 10). Серьезность наказания — также свидетель­ство большой ценности работ.

Будде приписываются слова о запрещении принимать в буд­дийскую общину рабов ²⁶; не принимались они и в джайнскую общину²⁷: прием рабов в монашескую общину был бы равноценен укрывательству, нарушению прав собственности, а в строгом соблюдении этих прав монастыри были заинтересованы не меньше других: ведь они сами являлись крупными собственниками.

В случае дележа наследства рабы делились, как и всякое другое имущество. Если наследников было больше, чем рабов, последние оставались общесемейной собственностью и работали на своих хозяев по очереди ²⁸.

Господин имел безусловное право на потомство рабыни неза­висимо от того, кто был настоящим отцом ^2В. Как отмечалось ранее, рабы давались и в залог.

Непременная особенность рабского состояния — отсутствие

права собственности на свою рабочую силу и на результаты •коего труда. В странах античного мира признавалось естествен­ным, что человек, потерявший право на самого себя, не мог и приобретать что-нибудь в собственность³⁰. Так было и в древней Индии, что подтверждается самыми различными источника­ми. В «Законах Ману» (VIII. 416) говорится: «Жена, сын и раб (dasa) — трое считаются не имеющими собственности: чьи они, того и имущество, которое они приобретают». Это положение присутствует и в других источниках ³¹.

Сошлемся на эпизод из «Махабхараты», где рассказывается, что Юдхиштхира проиграл Драупади — общую жену Пандавов. Как известно, это случилось уже после того, как он проиграл самого себя (т. е. стал рабом). В связи с этим дядя Пандавов Нидура утверждал, что Драупади — не рабыня, ибо раб не имеет ничего, что бы он мог сделать ставкой в игре. На этом же ос­новании и Драупади отказывалась признать себя рабыней (Мбх. II. 59 и ел.).

Обратим внимание на то, что в цитированном выше стихе из «Законов Ману» имеется в виду не всякое имущество, а только то, которое заработано во время пребывания в рабской зависи­мости. Полная имущественная неправоспособность не являлась непременной особенностью рабского положения. Так, рабовладе­лец, становясь хозяином свободнорожденного раба (военноплен­ного, продавшего себя и т. д.), не становился автоматически соб­ственником имущества, принадлежавшего рабу до его порабоще­ния. Кроме того, такой раб пожизненно сохранял семейные и родственные связи, а следовательно, и право на долю семейного имущества. Наконец, хозяин мог поощрять раба подарками, раз­решать трудиться и на других за особую плату или даже вести особое хозяйство — все это для того, чтобы дать возможность рабу накопить сумму для выкупа.

Жизненные обстоятельства всегда были бесконечно разнооб­разны и заставляли отступать от общих правил. Известно, что во многих странах древности (Вавилония, Греция, Рим) рабы нередко обладали имуществом на основе пекулия (или на какой-либо другой) и в определенной мере могли им распоряжаться. Сходным было положение и в древней Индии. Особенно много материала дает нам «Артхашастра» (III. 13). За рабом признается право на имущество: «Наследниками имущества раба являются родственники, [и только] при отсутствии их — господин».

В IX главе «Законов Ману», где речь идет о наследовании имущества, содержится любопытный стих (IX. 179), позволяющий думать, что рабы сами иногда имели рабов ³². «Если у шудры есть сын от рабыни (dasi) или от рабыни раба (dasadasi), он, признанный [отцом], может получить часть [наследства]: такова установленная дхарма».

Хозяева были властны над жизнью и смертью раба и могли наказывать его по своему произволу. Имеется достаточно свиде­тельств, что они этим правом широко пользовались. В «Махабха-

рате» говорится: «Если люди используют людей как рабов, [то], подчинив их битьем и заковыванием, заставляют работать ден! и ночь. [Раб] знает, какова боль при битье и содержании i оковах» (Мбх. XII. 254.38-39). В джатаке (I. 451) рассказыва^ ется о рабе по рождению, которого воспитывали вместе с сынош хозяина. Он научился грамоте и вообще по своему положении отличался от других рабов. Однако и ему приходилось думат! о том, что при любой провинности его могут избить, заковать, заклеймить, перевести на пищу рабов. О жестоком обращенщ с ними говорится во многих джатаках (№ 4, 97, 542, 547), ] «Маджхима-никае» (I. 344), «Махавасту» (I. 18) и др.

По приказанию хозяина раб должен был выполнять любув порученную ему работу³³. Но жизнь и в это общее правило внО' сила некоторые поправки: следовало различать подлинных рабо! (постоянных) и лиц, попавших в рабскую зависимость на время, Хозяину приходилось учитывать, что рабы потеряли свою свобо­ду при различных обстоятельствах, что они происходили и; разных общественных слоев и т. д. Поэтому не всякого раб£ можно было заставить выполнять работы, влекущие за co6oi ритуальное осквернение {уборка нечистот и пр.). В «Артхашаст-ре» (Ш. 13) содержится немало ограничений произвола хозяин! по отношению к свободнорожденным рабам.

От раба требовалась преданность господину и totobhoctj следовать его приказаниям. Выражения «рабская покорность», «подчиненное положение, подобное рабскому» и другие постоянн< встречаются в древнеиндийской литературе.

При такой крайней форме господства и подчинения ни о ка­ком уважении женской чести потомственной рабыни не могл< быть и речи. Хозяин не только сам сожительствовал с ней (факто! подобного рода множество), но и принуждал ее сожительствовать, с кем ему было угодно³⁴.

Сведения о бытовом положении раба (его питании, одежде, условиях работы и отдыха и т. д.) скудны, но все же дают осно­вания думать, что оно было весьма незавидным. Существование специальных определений «пища раба» (дасапарибхога) и дру-гих для обозначения пищи как самой плохой показывает, что питание его было скверным³⁵.

Так же надо относиться и к сообщениям о том, что раб получ чал плату за работу и деньгами ³⁶. Принципиально это не сни­мало различия между ним и наемным работником. Последний заключал договор с хозяином; ничего подобного с рабом не слу-чалось. Хозяин, разумеется, мог время от времени поощрять его даже деньгами (в некоторых случаях небольшие денежные подарки³⁷ выдавались систематически), но то было только поощ­рительное вознаграждение, и оно полностью зависело от воля хозяина.

Частые утверждения о специфически мягких формах рабства в древней Индии опираются главным образом на содержащиеся в источниках призывы xoponio обращаться с рабами. Если бь|

отношения между рабами и рабовладельцами строились на основе взаимного доверия и доброжелательства, вряд ли нужно было так настойчиво взывать к мягкосердечию последних. Конечно, острота внешних проявлений классового антагонизма могла не­сколько смягчаться определенной патриархальностью отношений между рабом и господином, особенно в семьях мелких рабовла­дельцев, где рабы по своему положению практически мало отли­чились от прочей домашней челяди, а иногда и от младших чле­нов семьи³⁸.

Имеется немало данных о том, что в древней Индии семейные рябы были обычным явлением. Так, в «Махабхарате» (II. 48.28) рассказывается о дарении десяти тысяч рабов «вместе с их же­нами» (sadaranam). В «Артхашастре» (IV. 9) говорится о замужней рабыне (parigrhita dasi) и там же (III. 13) — о матери, брате и осетре рабыни, тоже рабах. Семьи рабов упоминаются в джа-тпках (например, № 454). Видимо, их браки заключались без Исполнения всех обрядов, полагающихся для свободных³⁹, и не были столь прочными, как семьи свободных, поскольку и они пависели от воли хозяина.

Всякий свободный, ставший рабом, в течение длительного времени сохранял родовые и семейные связи, которые отлича­лись большой устойчивостью; они не могли так быстро распасть­ся, и рабовладелец вынужден был в какой-то мере с ними счи­таться. В «Артхашастре» устанавливается: «Потомство продавшего п'бя пусть остается свободным» (III. 13). Потомство же рабыни, появившееся после ее порабощения, принадлежало, как уже упоминалось, хозяину⁴⁰.

Рабовладелец не мог игнорировать статус попавшего в раб­ство — становился ли он пожизненным рабом или находился во временном рабстве. Составители шастр выделяли ряд категорий временно зависимых рабов (неоплатных должников и т. д.).

Источники рабства. В Индии с самой глубокой древности для обозначения раба существовал один главный термин — dasa. Однако в источниках встречаются и другие термины. И тому были серьезные основания, ибо в положении отдельных категорий рабов имелись различия. Это обусловливало необходимость класси­фикации и определения некоторых особенностей в положении Каждой категории. Наиболее важными при классификации были обстоятельства порабощения или приобретения и условия осво­бождения.

В «Законах Ману» (VIII. 415) говорится: «Захваченный под Инаменем, раб за пищу, рожденный в доме, купленный, пода­ренный, доставшийся по наследству, раб в силу наказания — Таковы семь разрядов рабов». Не исключено, что этот стих явля-«тся более древним, чем основная часть текста, содержащегося II сборнике: здесь не говорится о продавших себя или своих род­ственников, тогда как в XI. 60 и XI. 62 упоминаются и те и другие. В джатаке № 545 (VI. 285) упоминаются четыре вида рабов:

урожденные, купленные, сами поработившиеся и ставшие рабам из страха. Первые два упоминаются и у Ману, другие — явн свободнорожденные, но какова между ними разнида — неяо но. Различные категории рабов упоминаются и в других буддиЙ ских сочинениях. «Виная-питака» (IV. 224) говорит о рабах родившихся в доме (antojata), купленных (dhanakkito), военно пленных (karamaranito)⁴¹. Шесть видов рабов знают джайнски канонические тексты. В более поздней дхармашастре Парад (V. 26-28) приводится список, включающий пятнадцать термино для обозначения рабов.

Эти перечисления и другие материалы позволяют прийти выводу, что основными источниками рабства, как полного, та и временного, были: естественное воспроизводство рабов, т. о рождение рабов рабынями, обращение в рабство военнопленных продажа и дарение самого себя или продажа и дарение дете' и иных свободных родственников, долговая кабала, обращени в рабство как наказание за преступление.

Рабы по рождению (потомки рабынь) известны под разным наименованиями, но все термины имеют значение врожденный в доме*⁴². Этот источник рабства был, вероятно, наиболее посто­янным и обильным. Рабы по рождению, совершенно оторванньг от своего рода и племени, были самыми надежными и послуш«ними, но и самыми обездоленными. Их меньше всего касались те послабления, которые вынуждены были иногда допускать ра­бовладельцы. Впрочем, надо отметить, что в «Артхашастре» (Ш. 13) провозглашается, например, право рабыни и ее ребенка на свободу, если последний — сын хозяина. При определен­ных обстоятельствах могли освободиться также мать, брат или сестра.

Еще одним из основных и, очевидно, древнейших (на это ука­зывает происхождение термина dasa — враг) источников рабств* было порабощение военнопленных. По представлениям всех дреи^ них народов, военнопленного рабом делало то обстоятельство, что победитель, сохраняя побежденному жизнь, тем самым оставлял за собой право распоряжаться ею по своему усмотрению, Множество подобных примеров содержится в «Махабхарате», Царь Магадхи Джарасандха держал в заточении 86 побежденных царей, намереваясь принести их в жертву Рудре. «Таков древний обычай кшатриев», — объяснял он Кришне (П. 20.26). Бхимп, пленивший царя Джаядрадху, который пытался похитить Дрпу* пади, потребовал от него: «В собраниях и общественных местлх ты должен говорить: „Я — раб!". При таком условии я пощ;г,ку тебя. Таков обычный образ действия победителя»⁴³. Эти «эпичс ские примеры» интересны не как свидетельства конкретных п< торических событий, а как отражения общих социальных уотл новок, передающих традиционный взгляд древних индийцев ил судьбу военнопленных.

При перечислении различных категорий рабов, как правили, также упоминаются рабы из военнопленных — «захваченный под

ииаменем» (Many VIII.415) и «захваченный в битве» (Артх. III. 1Я; Парада V.27 и 34). А вот что писал Мегасфен: «...если среди индийцев начинается междоусобная война, то воинам не разрешается касаться земли или опустошать ее; но в то время, Как они воюют между собой и убивают друг друга всякими способами, земледельцы рядом спокойно пашут, выжимают вино-С(шд, снимают плоды или жнут»⁴"¹. Материалы индийских источ­ников, однако, дают достаточные основания считать, что и тут Мегасфен погрешил против истины. Так, в «Махабхарате» (XII. КШ.61) предписывается: «Резней населения, порчей дорог, уничтожением запасов пусть царь губит враждебное войско». И в «Артхашастре» (VIII. 4) говорится: «Вражеское войско при­чиняет бедствия всей стране грабежом, убийствами, поджогами, |ш:(рушениями и уводом [населения]»⁴⁵. В XIII Большом наскаль­ном эдикте Ашока рассказывает о войне с Калингой, сильно опустошившей страну: «Сто пятьдесят тысяч человек было угнано (apavudhe), сто тысяч убито, и во много раз большее число погибло»⁴⁶. Какова была дальнейшая судьба пленных, сказать, конечно, трудно.

Рабов как добычу захватывали и в лагере противника. Из-•истно, что в Индии в древности и в средние века многие вои-Hi.i (особенно из командного состава) брали в поход семью, при­слугу и т. д. В случае поражения все они доставались победи­телю. Так, Пандавы захватили в лагере Кауравов «бесчисленное количество рабов — мужчин и женщин»⁴⁷. У Ману и Гаутамы из­ложены даже правила раздела такого рода добычи ⁴⁸. Рядовые воины, возможно, продавали их купцам, согласно Каутилье, по­стоянно сопровождавшим войско (Артх. X. 1).

Рабство, как и в других странах в древности, считалось впол­не естественным общественным институтом, и рабом мог стать любой свободный. Поэтому не случайно брахманские шастры стремились оградить брахманов от рабского состояния. Каугилья предусматривает меры защиты свободных представителей четырех ларн (ариев) от рабства⁴⁹.

В пьесе Шудраки «Глиняная повозка», относящейся к V-VI вв. н. э., во втором действии содержится примечательный эпи-нод. Игрок в кости проиграл в игорном доме десять золотых монет. Не будучи в состоянии уплатить их, он убегает. Выигравший сумму и хозяин игорного дома догоняют его и требуют уплаты долга. Неудачливый игрок, после того как выяснилось, что у Него пет ни денег, ни родственников, которых можно продать, йынужден предложить самого себя. И вот он начинает выкрикивать прямо тут же, на улице, обращаясь к прохожим: «Почтенные! Купите меня у этого хозяина игорного дома за десять золотых!» ⁵⁰. Ота жанровая сценка, хотя и написана автором гуптской эпохи, йиодит -нас в самую гущу повседневной жизни древней Индии и показывает действительный характер отношений между людьми.

В источниках отмечены случаи, когда свободные, проигравшие пари, становились рабами. К глубокой древности относит «Махаб-

харата» спор между женами мифического риши Кашьяпы — K;i,i руи Винатой. Выиграла Кадру, и Вината стала ее рабыней¹¹ О продавших себя, проданных, подаренных главой семьи, как ул■.<■ отмечалось, имеются самые различные по характеру и времени свидетельства. В голодные годы, в периоды массового разорение (в результате войны, стихийных бедствий и т. д.) число «рабоп за пищу», «продавших себя», «передавших себя» должно был.» резко увеличиваться⁵². Правда, продажа себя и родственником считалась проступком, влекущим за собой изгнание из касты '" В «Артхашастре» кроме морального осуждения предусматривает* я и наказание виновных⁵⁴. Впрочем, тут же добавлялось, что при крайних обстоятельствах разрешается отдавать своего родствен ника в рабство, но только на определенный срок ^ьъ. Для млеччхоп никаких ограничений не предусматривалось ⁵⁶.

Долговое право в Индии, как и в других странах древности, было суровым. Несостоятельный должник попадал в полную зав и симость от кредитора. Тот имел право не только взыскивать < него долг по суду, но и применять разного рода методы принудь дения, получая при этом поддержку государства⁵⁷. Должнт же не мог даже жаловаться на притеснения ⁵⁸. Если он не им> возможности уплатить долг, то обязан был его отработать Логическим следствием для бедняка, запутавшегося в сетл ростовщика, было порабощение его самого или членов его семьи И несомненно, долговое рабство в древней Индии приобрел широкое распространение⁶¹, было общепризнанным института >

В рабство могли обращать лиц, совершивших преступлени ■ «Царю следует наказать нарушителя в соответствии с его пр< ступлением; богатых — конфискациями, бедных — телесным. наказаниями и лишением свободы» (Мбх. XII. 86.19).

Самым целесообразным, с точки зрения государства, было a.i ставить осужденных работать. Упоминания об этом в источника встречаются неоднократно: «Кшатрий, вайший и шудра, не мог щие уплатить штраф, освобождаются от долга работой; брахмт. может отдавать постепенно» (Ману IX. 229); «Приговоренвыи к денежному штрафу может его отработать» (Артх. III. 13). Такие работники становились своего рода государственными рабами, и неудивительно, что их называли при перечислении различны \ категорий рабов («раб в силу наказания» — dandadasa и др.)

Ссылке в рудник подлежал и брахман, если он совершил прс ступление, за которое члену любой другой варны грозила смерт ная казнь⁶². Работа в рудниках упоминается в «Артхашастр<>«и как карательная мера для борьбы с мятежниками (I. 10 и 13) У Аластамбы (II. 5.10.16; II. 5.11.1) царю рекомендуется бра* мала, нарушающего свои обязанности, наказывать всеми спосо бами, кроме телесного наказания и рабства; к представителям прочих варн царь применял и последние средства воздействии В поздних источниках для брахманов исключения не делалось "^:i

В древнеиндийских сочинениях перечисляются и другие пре ступления, за которые полагалось наказание, аналогичное пора

ищцению. В джатаке № 31 повествуется о том, как в селении н-ревенский старшина оклеветал жителя деревни и его товари­щей, сообщив царю, что те занимаются разбоем. Убедившись в > живости обвинения, царь отдал пострадавшим всю собственность шносчика и сделал последнего их рабом.

Данные о порабощенных в наказание за преступление немно-><>численны. Вероятно, осужденные могли попадать в рабскую иписимость и от частных лиц, если суд определял в их пользу помещение убытков и т. д. (Артх. III. 1).

И в Индии существовала также характерная для других стран практика похищения людей с целью обращения в рабство ^м. Госу­дарство, конечно, боролось с этим суровыми мерами, вплоть до предания виновных смертной казни⁶⁵.

У многих древних народов был обычай, по которому спасший и.ю-либо жизнь получал право на спасенного. Как отмечалось мм те, на этом базировалось и порабощение военнопленного. При различных бедствиях и несчастных случаях (наводнения, пожары, грабежи и т. д.) пострадавший иногда вынужден был обещать iидсителю имущество, себя, жену и детей. В «Артхашастре» (111.16) сделки на такой основе осуждаются; действительную

■ тоимость вознаграждения рекомендуется определять посредством
третейского разбирательства. Но уже само признание необходи­
мости препятствовать совершению кабальных сделок служит
подтверждением того, что в действительности они имели место⁶⁶.

Численность рабов и использование их в древней Индии. Опре-■м'пить характер общественного строя можно только при учете - онокупности данных об экономике, политическом строе, социаль­ных связях, нормах права и идеологии. Переоценка или недооцен­ил одного из них может привести к ложным выводам. Весьма распространенным является мнение, будто только то общество можно считать рабовладельческим, в котором большинство само­деятельного населения составляют рабы. Такая постановка вопро­са некорректна даже по форме, так как лишает возможности иообще решить его; поскольку статистики в древности не суще-i i ковало, то любые примерные расчеты могут быть оппонентами

■ пиергнуты как недостаточные и неубедительные. Она неверна
и но существу. Даже если в каждом хозяйстве имелся лишь один
рнб, общество, где господствуют такие хозяйства, было бы идеаль­
но рабовладельческим, так как состояло бы лишь из рабовладель­
цев и рабов. Но такие идеальные общества могут существовать
только теоретически, обычно же они сложнее по составу, и рабо-
нладельческий сектор является лишь ведущим укладом.

Поскольку точных данных о числе рабов в распоряжении исто­риков не имеется, следует более осторожно оперировать такими понятиями, как «мало рабов» или «много рабов». Кроме того, шфабовладельческий сектор вовсе не противостоял рабовладель­ческому как нечто единое. Он включал различные социальные слои и группы, и только часть их можно считать не связанной I' рабовладением и рабством.

И вместе с тем более пристальное изучение проблемы рабств в древней Индии показывает, что распространенное мнение малой численности рабов в древнеиндийском обществе и незначи» тельном удельном весе их труда в различных отраслях производи ства⁶⁷ несправедливо. (Впрочем, в научной литературе высказывав лись и прямо противоположные взгляды ⁶⁸.)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: