Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Концептуальные подходы и исследования конкретных проблем, связанных с вестернизацией России, в американской русистике




Для американской историографии 1940 - конца 1960-х гг. («поколения отцов»[107]) было характерно подчеркивание несхожести русской социокультурной системы с европейскими аналогами XV-XVII вв. (труды историка-эмигранта, евразийца Г.В. Вернадского, американских русистов Александра Вусинича и Джеймса Биллингтона[108]). Этот подход получил дальнейшее развитие в 1970-1980-е гг. у «поколения детей». Самым выдающимся концептуальным исследованием в плане непохожести социокультурной системы России и стран Западной Европы стал труд Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме»[109]. Несовпадение с западноевропейскими социокультурными системами России XV-XVII вв. Ричард Пайпс видел в вотчинном укладе.

Майкл Чернявски воспринимал Москву как «Второй Сарай»[110]. Парадигма «Россия – это Восток», представленная еще в XVI в. Герберштейном и Флетчером, наиболее аргументировано доказывается у Дональда Островски, который связывает Московию с общественно-политическими традициями Золотой Орды.[111]. Близкой концепции придерживаются Эдвард Кинан и Майкл Ходарковски[112]. Декларация тезиса «Россия – Второй Сарай» широко представлена в американской и вообще иностранной литературе.

Основательную критику такого понимания русской истории высказал известный русист Чарльз Гальперин. Основные тезисы концепции Гальперина есть в его статье на русском языке «Вымышленное родство. Московия не была наследницей Золотой Орды»[113]. Ч.Б. О'Брайн, не отрицая непохожесть России на страны Западной Европы, отмечал, что это не мешало ей перенимать европейский опыт, особенно в регентство Софьи[114].

Господствующим направлением у американских русистов 1970-1980-х была «новая социальная история», для которой свойственно изучение проблем «снизу вверх». Ричард Хелли выводил все социальные подвижки в России из западной «пороховой революции» XV-XVII вв.[115], при этом считал, что русская культура до Петра не знала никакой европеизации. Р. Витрам, А. Мюллер и Дж. Крафт, напротив, начинали европеизацию русской культуры с XVII в., рассматривая ее в рамках теории «трансплантации культуры» с Запада. В отличие от них Х. Роджер находил предпосылки к европеизации русской культуры (особенно конца XVII в.) в развитии самой русской культуры.

Взаимоотношения русской церкви и государства в контексте доктрины «Москва – Третий Рим» стали предметом анализа Вильяма Медина и Роберта Ли Вольфа[116]. Западным заимствованиям в процессе становления сакральных символов московской государственности посвящены работы Густава Алефа[117]. Г. Алеф, как и Джорж Маджеска[118], отвергает наличие у Ивана III вселенских имперских амбиций, свойственных Византии и империи Габсбургов.

Большое внимание американская историография уделяет доминированию русского государства над обществом. Марк Раев пришел к выводу, что это явилось следствием крайней фрагментированности и аморфности русской социальной структуры. Самодержавие пыталось «административным способом» стимулировать развитие России (в частности, через европеизацию)[119]. «Европейские симпатии» части русской элиты рассмотрены Раевым в статье «Московия смотрит на Запад»[120]. Марк Раев указал, что «взгляд из России» заставляет пользоваться термином «Запад» как неким целым, но в реальности за данным термином нет единой исторической модели развития[121]. Идеи Раева созвучны выводам другого американского ученого - Д. Фурмана[122].

С конца ХХ в. в американской русистике началась смена поколений. У «поколения внуков» в 1990-е гг. наблюдался отход от противопоставления России и Европы. Понятие «Европы» расширялось. Пол Бушкович в монографии «Религия и общество в России. XVI и XVII века»[123] видит «европейским» влияние не только Польши, но и находящихся в ней западно- и южнорусских земель[124]. Диффузию европейского опыта в допетровскую Россию исследует Маршалл По[125]. Пролог реформам Петра Кэрол Б. Стивенс находит в военных преобразованиях XVII в. («Степные солдаты: Военная реформа и социальные перемены в России начала нового времени»[126]).

Если ранее сторонники теории модернизации считали одним из обязательных ее инструментов создание национальных государств (как было в Англии, Франции и ряде других стран Запада Европы в XV-XVI вв.), то «поколение внуков» смотрит на это лишь как на одну из форм модернизации государственной жизни. В России, как и в империи Габсбургов, реализовывалась другая альтернатива. (Сборник «Русская Модерность…»[127]). Не относящийся к «поколению внуков», но активно работавший в начале XXI в. историк-эмигрант, автор 900 работ Александр Львович Янов видит Россию 1462-1560 гг. «как типичную североевропейскую страну». Откат к изоляционизму и азиатскому деспотизму он относит к опричным временам[128].

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных