Я СЛЫШАЛ ТО, ЧЕГО НЕ СЛЕДОВАЛО

— Я хочу только поговорить, — произнес он, припечатав меня спиной к машине. — Мы можем просто поговорить?

— Поговорить? Ты спятил? — закричала я. — Руки убрал! Сейчас же!

Он опустил руки, но не отступил. Его холодные серые глаза смотрели мне прямо в лицо. Его светлые волосы мерцали в свете фонарей.

Я встряхнулась, точно собака, которую замучили блохи. Я все еще чувствовала на своих плечах его хватку.

— Напугал меня до смерти, а теперь поговорить хочешь? — сказала я. — После того, что ты устроил вчера вечером?

Он взмахнул руками.

— Выслушай меня, Рэйчел. Просто выслушай.

Сердце мое колотилось. Мне уже случалось видеть, как его спокойствие в два счета сменялось вспышками бешеной ярости. На это страшно было смотреть. Что же мне делать, чтобы он не взорвался?

Я глядела на него так, словно видела впервые, напряженно следя за каждым его движением. Мак довольно красив. Эми говорит, что он похож на молодого Брэда Питта, и здесь я целиком с нею согласна.

Он редко улыбается. А временами на него нападает своего рода нервный тик, и он эдак моргает три-четыре раза в секунду. Словно судорога. Случается это нечасто, но, на мой взгляд, прекрасно показывает, насколько он психованный.

Сейчас на нем были линялая армейская куртка поверх черной футболки, джинсы с узкими, драными на коленях штанинами, и черные ботинки. Из кармашка куртки выглядывала смятая пачка сигарет.

— Мак, — прошептала я. — Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. После вчерашней ночи…

— Вчера ночью я обезумел, — проговорил он. — Ничего не соображал. Рэйчел, я всю ночь, до утра, провел в машине. Я так переживал из-за тебя. Всю ночь не спал. Даже в школу не смог прийти. Я думал… я думал… о нас с тобой. Мы…

— Нет, Мак, — сказала я. — Все кончено. Мне жаль. Но ты сам тому поспособствовал. Все кончено. Как ты мог подумать, что я стану с тобой разговаривать? После… после дохлой крысы!

Он моргнул.

— Чего?

— Дохлая крыса.

— Рэйчел, ты о чем вообще?

— Ой, вот только не нужно мне лапшу вешать, — сказала я. — Из тебя никудышный лжец, Мак. Зачем зря стараться?

Всякий раз, как Мак говорит неправду, на его щеках расцветают предательские пятна румянца. Проступили они и сейчас. Я могла разглядеть их даже в слабом свете фонарей на парковке.

Я взялась за дверцу машины.

— Пожалуйста, отпусти меня. Давай просто попрощаемся, хорошо? Отойди назад и отпусти меня.

— Я… не могу, — проговорил он. И не сдвинулся с места. Вновь его серебристые глаза вперились в меня. — Я должен тебе кое-что сказать, Рэйчел. Кое-что еще. Не про нас с тобой. Ты обязана меня выслушать.

— Если выслушаю, ты меня отпустишь? Обещаешь?

Он кивнул.

— Да. Конечно. Но ты послушай. Я… видел, как ты говорила с Бренданом Фиаром.

— И что? — спросила я. — Ты за мной шпионил?

— Тебе нужно держаться от него подальше.

— Что, прости? А я считаю иначе, Мак. Я вправе разговаривать с кем хочу. — Мой голос прервался. Я не хотела его провоцировать. Не хотела доводить до белого каления.

Он с размаху ударил ногой по колесу моего автомобиля.

— Слушай, я серьезно. Рэйчел, не суйся на Остров Страха. Не ходи на вечеринку.

— Откуда ты знаешь, что меня пригласили? Откуда тебе известны мои личные разговоры? Теперь ты меня послушай, Мак. Ты и я… между нами все кончено. Понял? Все, конец. Так что хватит преследовать меня и шпионить за мной. И не тебе указывать мне, с кем я могу видеться, а с кем нет.

Он замотал головой.

— Ты только не ходи, Рэйчел. Я… я кое-что слышал.

— Кое-что слышал? Ты спятил? — Я сорвалась на визг.

Он снова схватил меня за руки. И так сильно сдавил, что я вскрикнула.

— Мак, отвали. Ты мне делаешь больно.

— Я кое-что слышал, Рэйчел. Я слышал то, чего не следовало.

— Мак, отпусти меня. Я тебя предупреждаю. Мак, тебе нужна помощь. Ты неуправляем. Тебе нужно получить помощь, пока ты не натворил чего-нибудь ужасного.

— Не ходи. Слышишь? Это для твоего же блага. — Он грубо затряс меня.

— Хватит! — завопила я. Повернулась, вырвала руки и толкнула его так, что он отшатнулся назад. Потеряв равновесие, он плюхнулся задницей на асфальт.

Задыхаясь, я торопливо распахнула дверцу машины, скользнула за руль, захлопнула ее и подняла замки.

Я все еще слышала крики Мака, когда заводила машину и задом выезжала с парковки. В зеркало заднего вида я видела, что он все еще сидит на земле, грозя мне кулаком.

— Я тебя предупреждаю, — прохрипел он. — Предупреждаю, Рэйчел. Держись подальше от Острова Страха. Держись подальше от Брендана Фиара.

Я сорвалась с места, едва не снеся бампер крайнего в ряду автомобиля. Взвизгнув покрышками в повороте, я выкатила на улицу.

— Прощай, Мак, — сказала я вслух. — Прощай, Мак. — Прибавив газу, я рванула прочь, прочь от него, прочь от всех его безумств. — Прощай, Мак. И скатертью дорожка.

Но закончились ли на том мои пугающие проблемы с Маком?

Если бы.

БОЙСЯ, РЭЙЧЕЛ

Сны у меня, обыкновенно, самые заурядные, и мне никогда не снятся кошмары. Давным-давно видела я самый страшный из своих снов. Мы с Бет зашли в бутик, там я заблудилась и никак не могла ее найти.

Вот страсти-то какие, правда?

По правде говоря, по утрам я почти и не помню своих снов. Наверное, потому, что они ужасно скучные.

Но в ночь накануне вечеринки по случаю дня рождения Брендана Фиара мне приснился самый безумный, самый кошмарный из снов, что я видела в своей жизни. Сон был до того бредовым и гнетущим, что даже когда я проснулась, он крепко отпечатался в моей памяти.

Дело было в густом лесу. Всполохи света то и дело пробивались сквозь густые кроны деревьев, ослепляя меня. Я брела через лес куда глаза глядят, пока не заметила на земле подбитую птичку.

Темно-бурая, с взъерошенными перьями, она тихо, почти горестно чирикала, съежившись от боли. Я взяла ее в руки и пыталась успокоить. Когда я поглаживала ее спинку, птичка постепенно начала изменяться.

Я держала ее в сложенных лодочкой ладонях. На моих глазах она меняла облик, вытягивалась, появлялась волосатая морда. Птичка в моих руках превратилась в крысу. Я пыталась бросить ее, но она прилипла к ладоням. Я хотела отшвырнуть ее в сторону, но крыса держалась крепко.

Я в ужасе закричала, когда вместо крысиной морды возникло лицо. Человеческое лицо. Оно открыло рот, и я увидела длинные, искривленные резцы. Они поблескивали, как слоновья кость. Крыса пронзительно зашипела и впилась длинными зубами в мое запястье.

Я завизжала, когда ярко-алая кровь фонтаном ударила из руки. Крыса исчезла за кроваво-красными брызгами. Перед глазами все расцветилось красным. Затем краснота рассеялась. Я стояла в глухом лесу, и было такое чувство, что я не одна. Кто-то наблюдал за мною из-за деревьев. Но в слепящем солнечном свете его нельзя было разглядеть.

Потом свет померк, и я увидела Брендана Фиара. Он стоял рядом со мной. Я двинулась к нему. Но остановилась, когда он запрокинул голову и расхохотался. Ужасным, безумным смехом. Жестоким смехом.

И пока он смеялся, лицо его неожиданно преобразилось в крысиную морду. Крыса хохотала и хохотала. Мне хотелось бежать прочь от Брендана. Я осознавала, что пытаюсь проснуться, вырваться из этого пугающего сновидения. Но я застряла в нем. И не могла спастись.

Брендан приоткрыл свою крысиную пасть, обнажив кривые резцы, сочащиеся свежей кровью. Я повернулась и бросилась бежать, бежать сквозь темную чащу леса. Брендан устремился за мной. Холодный, глумливый хохот преследовал меня повсюду. Я бежала, бежала, но от него было не скрыться.

Внезапно я поняла, что деревья были живыми. Они были живыми и следили за мной. Это была ловушка. Я понимала, что мне не убежать. Темные стволы извивались и корчились. Они поползли ко мне по земле. Оглушая меня ужасающим треском, деревья одно за другим выдирали из земли узловатые корни и со всех сторон устремлялись ко мне.

Брендан схватил меня сзади за плечи. И развернул. Теперь у него снова было человеческое лицо, не крысиная морда. Он притянул меня к себе. Его щека прижалась к моей щеке. Лицо его было холодным, холодным, как смерть.

Он прошептал мне на ухо:

— Бойся, Рэйчел.

Я проснулась, дрожа, подушка промокла от пота. Сон не шел из головы. Я помнила каждое его мгновение, каждое ужасающее мгновение.

Я выскочила из постели. Подковыляла к окну. Я хотела отогнать от себя этот сон как можно дальше.

Я понятия не имела, что кошмар только начинается.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОЗНОБ

Несмотря на то, что на лодке туда путь недолгий, я никогда прежде не бывала на Острове Страха. Только слышала о нем с чужих слов. Это почти идеально круглый клочок земли, покрытый густыми лесами, земляными тропками и маленькими летними домиками, тянущимися вдоль берега. Он расположен на середине Озера Страха, поэтому с берега его не разглядеть.

В субботу после полудня папа отвез меня на пристань в конце Фиар-Стрит. Пасмурный день грозил дождем, но никакая погода не смогла бы охладить моего ликования.

Перед выходом я переодевалась раза три, прежде чем остановиться на черных джинсах в обтяжку, стоивших мне недельного заработка, моих любимых туфлях и кофточке, поверх которой надела элегантный мандариновый жакет, присланный мне любимой тетушкой из Нью-Йорка.

Я поцеловала папу в щеку и вылезла из машины. Несколько ребят поднимались на белый катамаран, покачивающийся у причала.

Я побежала к берегу, но папа окликнул меня из машины:

— Рэйчел, ты ничего не забыла? — Он протягивал мне рюкзак.

Ясное дело, я слегка волновалась.

Я схватила рюкзак, закинула на плечо и побежала к пристани. Что там насовано в рюкзак я и сама толком не помнила. Брендана говорил, что вечеринка продлится всю ночь, так что не было смысла брать с собой пижаму или ночную сорочку. Я покидала в рюкзак несколько тюбиков губной помады, баночку румян, расческу, бутылку воды и черт-его-знает-чего-еще. Рюкзак подпрыгивал на плече, и все это противно дребезжало.

Озеро переливалось всеми оттенками зеленого, отражая темное небо, низкие барашки волн захлестывали деревянные сваи причала. На палубе катамарана сверху и снизу имелись два иллюминатора, и весь он походил на роскошную яхту. Я-то ожидала весельной лодки или самой простой моторки, но это было много круче.

Он мягко покачивался на воде, тихо постукивая бортом о причал. С телеграфного столба надсадно орали чайки.

Загорелый парень лет двадцати с хвостиком, с ног до головы одетый в белое и в белой адмиральской фуражке с золотой окантовкой, стоял на краю причала, помогая ребятам переходить на судно. Я смотрела, как он галантно придержал за руку Патти Берджер.

Когда я подошла, он кивнул. У него были красивые голубые глаза и дружелюбная улыбка.

— Я Рэнди, — представился он. — Штурман. Можешь присесть там, где тебе больше нравится.

— Отличный загар, — сказала я.

— Благодарю. — Он заломил фуражку назад, чтобы я могла лучше им полюбоваться. — Я ходил под парусом вдоль Эльютеры на Багамах.

— Чудесно, — сказала я. Высокая волна качнула моторку, когда я сходила с пристани, так что я чуть не упала. Он поймал меня за руку и помог удержаться.

— Не лучший денек для купания, — сказала я, лукаво ему улыбнувшись. — Ты бы нырнул за мной и вытащил, если б я упала?

— Хочешь проверить? — Он показал на воду. — Вперед. Прыгай.

На пару мгновений мы оба смутились. Неужели он меня подкалывает? Конечно же, так и есть.

— Может, на обратном пути, — сказала я.

На белых скамьях вдоль палубы уже сидели семь-восемь человек. В центре находились еще четыре ряда скамей, но их почти никто не занимал, за исключением двоих парней в джинсах и черных кожаных куртках.

Этих я не знала. Вид у них был довольно кислый; не обращая внимания на остальных, они перешептывались о чем-то, склонившись друг к другу, темные волосы спадают на лбы, руки спрятаны в карманах курток.

Судно снова сильно закачалось. На этот раз я удержала равновесие. Я села рядом с Патти. Та, как всегда, походила на маленькую куколку. На ней была короткая блестящая серая юбка поверх черных джинсов. Куртка была расстегнута, открывая фиолетовую жилетку поверх голубой футболки. Ее шею украшали пластиковый голубые и желтые бусы, позвякивавшие при каждом ее движении.

— Симпатичная юбка, — сказала я. — Это шёлк?

— Щёлок, — сказала она. Мы засмеялись.

Я огляделась:

— А где Керри?

Патти закатила глаза:

— Как всегда опаздывает.

Над моторкой, громко крича, пронеслась в поисках поживы одинокая чайка. Небо заволокли угрюмые грозовые тучи.

Я огляделась вокруг, рассматривая других ребят.

Эйприл Конклин обернулась и помахала мне рукой. Невысокая и худенькая, она выглядит скорее на двенадцать лет, нежели на шестнадцать. У нее прямые темные волосы до плеч, темные глаза, всегда скрытые за очками в красной оправе, и прекрасная улыбка. На ней были узкие, с заниженной талией, джинсы, коричневые сапожки и две футболки, голубая и белая, надетые одна поверх другой.

Эйприл превосходная виолончелистка. Она играет в молодежном симфоническом оркестре Шейдисайда, и в следующем году ей предстоит получить стипендию Дартмурского колледжа. Она очень талантливая, но слишком скромна, чтобы этим хвастаться. Они с моей сестрой крепко именно благодаря серьезным занятиям музыкой.

На другой стороне палубы я увидела Делию Роджерс и Джину Стивенс. Делия веселая девчонка с очень коротко стриженными светлыми волосами, сияющими голубыми глазами, густо подведенными темным макияжем, и как минимум пятью кольцами в каждом ухе. На лодыжке у нее татуировка в виде цветочка, а на спине — еще одна, за которую, по словам Делии, родители, если увидят, убьют ее.

Делия бывает изрядной задирой. В прошлом году на баскетбольном матче она устроила схватку, с взаимным тасканием за волосы и выкручиванием рук, с какой-то девицей из Оклахомы. За это ее на неделю исключили из школы. Делия всем говорила, что оно того стоило. С тех пор все стараются не попадаться ей под горячую руку.

Большие пальцы Делии яростно давили на экран сотового телефона. Когда Джина сказала ей что-то, она даже не подняла головы.

Джина — высокая, стройная и привлекательная девушка с кремово-белой кожей, темно-карими глазами и волнистыми медно-рыжими волосами до плеч.

Ее отец владеет автосалоном «Шевроле» в Уэйнсвилле и снимает Джину в рекламе своей компании, широко используя ее незаурядную внешность. Джина посещает курсы актерского мастерства, а в свободное время проходит пробы в рекламу других компаний.

В детстве мы с ней были не разлей вода, но в средней школе как-то отдалились друг от друга. Безо всякой причины. Тем не менее, мы с ней по-прежнему в неплохих отношениях.

Джина разговаривала с Робби Паутеничем. Робби поступил к нам в прошлом году. Не знаю, где он учился раньше. Робби — чернокожий, высокий и очень худой, с большими темными глазами и замечательной, дружелюбной улыбкой. Он всем говорит, чтобы его называли Паукан. Паукан Паутиныч.

Парень он вроде неплохой, но никто из нас его толком не знает. После занятий он подрабатывает в закусочной «Дэйри Квин» и не участвует в каких-либо играх, танцах и прочих школьных мероприятиях.

— Я думала, ребят будет больше, — сказала я Патти.

Та набирала на телефоне кому-то сообщение. Наверное, Керри. Небось, интересовалась, где его носит. Закончив, она подняла глаза.

— Ага, как бы междусобойчик. Никогда не знаешь, чего ждать от Брендана. Уж больно он чудной.

— Ты всерьез считаешь его чудным?

Она пожала плечами.

— На самом деле, мне кажется, в чем-то он поумнее многих. Голова у него… он просто фонтанирует идеями. Керри, впрочем, общается с ним гораздо больше, чем я. Он говорит, что Брендан одержим всеми играми, в которые играет. Как будто вся его жизнь — игра.

Она взглянула на экран телефона, после чего снова повернулась ко мне.

— Вы с Бренданом… не знала, что вы друзья.

Я покачала головой.

— Мы не друзья. Сама не знаю, почему он меня пригласил.

Она улыбнулась.

— Может быть, Брендан на тебя запал.

— Может быть, — засмеялась я. — А может, я сейчас взмахну руками и улечу на Марс.

— Нет. Правда. Вполне возможно, — настаивала она.

К нам вприпрыжку бежал Эрик Финн; он махал руками и громко квакал, изображая подлетающую чайку. Несколько ребят заквакали ему в ответ.

Эрик грузно плюхнулся рядом со мной. Сбросив туго набитый рюкзак на палубу, он повернулся к нам с Патти.

— Эй, девчонки, простите, что заставил вас ждать. Беспокоились обо мне?

— Нет, — дружно ответили мы с Патти.

— Что ж, я здесь. Можно начинать веселье. — Он ухмыльнулся мне. — Тебе, наверно, лучше бы отсесть от меня, Рэйчел.

— Почему?

— У меня бывают приступы морской болезни. Серьезно. Даже на озере.

— Спасибо, что предупредил, — сказала я. — Опять шутишь, верно? Я больше не буду с тобой разговаривать.

— Я серьезно. Я чемпион по метанию блевотины на плавсредствах. Постараюсь, конечно, чтобы на тебя ничего не попало. Как назло, я плотно отобедал. — Он дернул меня за рукав жакета. — Слушай, ты очень кстати надела жакет блевотного цвета.

Я выдернула руку.

— Ничего не блевотного, болван. Он мандариновый. И перестань его растягивать.

— Ты хоть принял что-нибудь от морской болезни? — поинтересовалась Патти.

Эрик кивнул.

— Папа дал мне «Меклизин». Видать, поэтому у меня так кружится голова... О-о! — слабо вскрикнул он и повалился головою мне на колени.

Патти захохотала. Паукан с Джиной тоже засмеялись.

— Не раззадоривайте его, — проворчала я, спихивая его с себя. — Ты ужасно неостроумен.

— Признай, ты не можешь меня не пощупать? — сказал Эрик. — Ты хочешь меня, не отпирайся!

— Чего я хочу, так это чтоб ты свалил.

Он фыркнул и ущипнул рукав моего жакета.

— У меня есть спортивные носки такого цвета.

— Оставь Рэйчел в покое, — вмешалась Патти. — У нее шикарный жакет. По-моему, она выглядит отлично.

— Почему ты вчера так быстро ушла с баскетбола? — не унимался Эрик. — Неужели потому, что я забыл спрыснуться дезодорантом?

— Ты всегда отвечаешь на собственные вопросы? — парировала я. — Скажем так: сидения рядом с тобой у меня нервов не хватит.

— Да, я такой, — осклабился Эрик. — Хотел бы я, чтоб и твою подружку Эми пригласили. — Он окинул взглядом других гостей.

— Почему? — спросила я.

— Потому что она горячая штучка.

Я тоже сожалела, что со мною нет Эми. Я была в восторге от предстоящей вечеринки, но в то же время и нервничала. Я обещала себе, что перестану строить догадки, почему меня пригласили, и буду просто наслаждаться праздником, но это было бы гораздо легче, когда рядом верная подруга…

Неожиданно Эрик вскочил.

— Эй, — завопил он, — устроим оргию прямо здесь, или досидим одетыми до самого дома Брендана?!

Ответом ему были смешки и гиканье. Кто-то запустил в Эрика пустой баночкой из-под кока-колы. Она отскочила от его плеча и покатилась по палубе.

Басовито взревел мотор. На палубе появился Рэнди и помахал над головою белой фуражкой, привлекая наше внимание.

— Ладно, все, — окликнул он, — присаживайтесь, пожалуйста. Мы отплываем. Озеро сегодня слегка неспокойно, так что…

Мы с Патти перебили его криком. К катамарану мчался на всех парах Керри Ричер, рюкзак летел позади него.

— Подождите Керри! — крикнула Патти.

Керри совершил отчаянный прыжок с причала, его длинные ноги, словно ножницы, рассекали воздух. Он приземлился на палубу, размахивая руками над головой, чтобы удержать равновесие. Идеальное приземление.

Все восторженно загалдели.

— В баскетболе это называется «слэм-данк», — сказал Керри, победоносно вскинув над головой руки.

Снова крики.

Рэнди снял фуражку и поскреб каштановые волосы.

— Отлично. Похоже, все в сборе. Отчаливаем. Если я вам понадоблюсь, буду там. — Он показал на рулевую рубку.

Керри втиснулся между мною и Патти. Теперь я вынуждена была сидеть чуть ли не на коленях у Эрика.

— Рэйчел, я так и знал, — торжественно произнес Эрик. — Ты не можешь меня не лапать. — Он потрепал рукой по рукаву моего жакета.

Я пихнула его.

— У тебя еще не проявилась морская болезнь? Почему бы тебе не перевеситься через борт? И подальше, подальше.

— Рэйчел, не пытайся скрывать своих чувств!

Мы оба расхохотались. Эрик далеко не так остроумен, как о себе мнит, но, тем не менее, очень мил.

Мотор опять взревел. Катамаран затрясся и пришел в движение. Эрик повернулся поболтать с Эйприл, сидевшей на другой стороне палубы.

— Виолончель захватила?

Она засмеялась:

— А ты как думаешь?

— Помнишь десятый день рождения Брендана? — спросил Керри. — Круто было. Его предки превратили весь задний двор в луна-парк. Брендан-Лэнд. Реально. Там даже американские горки были!

Эрик ухмыльнулся:

— Был я там. У них там еще были те машинки, чтобы сталкиваться. А ты был на его пляжной вечеринке два года назад? Запускали фейерверки, а в полночь мы все пошли купаться на озеро.

Эйприл кивнула:

— Как красиво было. Там еще были плавучие платформы, а на них фонарики светились.

Эрик усмехнулся ей:

— Помню, вы с Дэнни Гольдманом уединились, и никто не мог вас найти, так что мы уж хотели звонить в береговую охрану…

Эйприл густо залилась краской.

— Заткнись, Эрик.

Все расхохотались.

Внезапно я почувствовала озноб.

На озере было прохладно. Но то был озноб иного свойства. Меня всю пробирала мелкая дрожь.

Иногда у меня бывают такие чувства. Предчувствия, наверное. Ничего особенного. Думаю, с каждым такое бывает. Возникает порой, знаете, такое ощущение, когда вы уверены, что за вами кто-то следит. А потом оказывается, что так оно и есть.

Чайки с криками носились в вышине, словно указывали нам путь к острову. Их вопли перекрывали даже мерный гул мотора.

— Слушай, Рэйчел. — Эйприл перегнулась через Эрика, чтобы поговорить со мной. — Что там между тобой и Маком?

— Мы расстались, — ответила я. — Точнее, это я с ним порвала. А что?

— Ну, просто я видела его. Думала, может он едет на вечеринку вместе с тобой…

— Что-о? — я вскочила на ноги. — Ты видела его?

Я повернулась к берегу. Моторка уверенно двигалась вдаль. Но, сощурив глаза от зеленоватых всполохов света на воде, я разглядела кого-то. Кого-то, наполовину скрытого телеграфным столбом у дороги. Он стоял, обхватив одной рукою столб, и смотрел вслед уходящей моторке, смотрел прямо на меня.

Мак. Я узнала его даже с такого расстояния.

Мак следит за мной.

Шпионит за мной.

— Рэйчел? Ты в порядке? — прервал мои мысли голос Эйприл. Она пристально смотрела на меня. — У тебя лицо какое-то странное…

— А. Э-э… неважно, — сказала я, не переставая следить за Маком. — Просто слегка продрогла.

КРОВЬ В ВОДЕ

К тому времени, когда мы приблизились к Острову Страха, грозовые тучи разошлись, и косые лучи солнца озарили голые деревья. Приставив ладонь козырьком ко лбу, я смогла разглядеть пару небольших летних домиков, заколоченных на зиму; ведущие к ним узенькие причалы пустовали.

Я великолепно проведу время, говорила я себе. Я рассталась с Маком, еду на вечеринку в огромном особняке, буду веселиться всю ночь напролет, заведу новых друзей, возможно, сближусь с Бренданом Фиаром и уж точно оторвусь на всю катушку.

И почему-то… на сей раз я действительно в это верила.

Когда Рэнди вел моторку вдоль изгиба острова, особняк Фиаров возник перед нами, темной башней возвышаясь над деревьями. Дом Брендана уж точно нельзя было назвать «летним домиком». Скорее он походил на замок. Высотой, по меньшей мере, в три этажа, построенный из черного камня, сияющего в лучах солнца, высоченные окна, совершенно темные, покатая красная крыша, по всей длине утыканная дымоходами, и просторные балконы, выходящие на лес.

Я буквально вступаю в другой мир, подумала я, глядя сквозь игру солнечных бликов на потрясающий особняк.

— Милый домик, — небрежно заметила Патти, сделав снимок на телефон. — Думаете, здесь достаточно комнат для вечеринки?

— Всю жизнь прожила в Шейдисайде, а этого места никогда не видела, — сказала я. — Я знала, конечно, что Фиары богаты, но и вообразить не могла…

Моторка закачалась на волнах, сбавляя ход, когда мы приблизились к деревянному причалу. Я повернулась к Эрику.

— Вы с Бренданом часто сюда приезжаете, да?

Он кивнул.

— Ага. Хочешь верь, хочешь нет, но этот громадный замок — всего лишь летний дом Брендана. В сентябре его всегда закрывают. Мы с Бренданом частенько здесь тусуемся. Скука смертная.

— Скука?

— Ни тебе интернета, ни вайфая, ни сотовой связи. Так сказать, добро пожаловать в каменный век.

Я засмеялась.

— Ну оно, наверно, и к лучшему.

Порыв ветра взметнул его волосы.

— Тут идеальное место, чтобы снимать ужастик, — сказал он, одной рукой пытаясь зачесать назад непослушную прядь. — Огромные залы, загроможденные старой мебелью. Длиннющие темные коридоры, петляющие туда-сюда. По идее это летний дом. А на деле — тоска и мрак кромешный. — Он показал пальцем. — Видишь все эти огромные окна? Так вот, даже в солнечные дни кажется, что свет не проникает внутрь от слова «совсем».

— Странно.

Его глаза расширились.

— А еще длинные жуткие тени повсюду. Причем кажется, будто движутся они сами собой. И я постоянно слышу жуткие завывания с чердака.

Я засмеялась.

— Ты сейчас просто пытаешься меня напугать, не так ли?

Он ухмыльнулся:

— Думаешь?

Моторка треснулась о деревянный причал. Несколько ребят вскрикнули от неожиданности. Эрик сделал вид, будто свалился со своего сидения, и плюхнулся задницей на палубу. Он и впрямь совсем как пятнадцатилетний мальчишка. Вроде бы славный малый, а в сущности — большой ребенок. Непременно хочет быть в центре внимания.

Керри помог ему подняться на ноги. Рэнди спрыгнул на причал и привязал катамаран к свае. Мы стали выбираться на пристань. От висевшей в воздухе водяной пыли лицо мое было холодным и мокрым. Я глубоко вдохнула, втягивая сладкий аромат листвы.

— До встречи, ребята, — сказал Рэнди, помогая Эйприл слезть с моторки. — Антонио и Мигель отведут вас к дому.

Антонио был высокий, худощавый молодой человек с маленькими темными глазками, острым носом, блестящей булавкой в ноздре и черными волосами, стянутыми на затылке в «конский хвост», спадающий по спине. Чернокожий Мигель был постарше, ростом пониже, упитанный, с широким лбом, а волосы его были обильно тронуты сединой. На обоих была униформа — строгая черная рубашка, черный галстук и черные брюки. У обоих к нагрудному карману крепились именные бейджики.

— Должно быть, новые, — прошептал мне на ухо Эрик. — Обоих вижу впервые. Ну да на Фиаров должна работать уйма народу.

— Но дом же был закрыт, верно? — сказала я. — Они просто открыли его для вечеринки.

Эрик кивнул. Он кинулся к Джине и обнял ее рукой за талию.

— Я смотрю, ты только на меня и глядишь, Джина. Глаз отвести не можешь, да ведь? Может быть, мы с тобой ускользнем потом ото всех? Может быть, прогуляемся по острову, любуясь красотами здешней природы? Любишь ли ты природу, как люблю ее я?

Она засмеялась.

— Вот именно что «может быть», Эрик.

— Это стоит понимать как «да»?

Джина покачала головой.

— Может быть — это «нет».

— А по-моему — «да», — сказал Эрик.

— Нет.

— Буду считать, что это значит «да».

Небо снова померкло, и в воздухе разлилась прохлада. Позади нас катамаран то приподнимался на воде, то с плеском опускался снова, когда волны с силой бились об узкий причал.

— Так, ребята! Пойдемте в дом, пока не начался дождь! — провозгласил Антонио. В его голосе проскальзывал легкий иностранный акцент. Я решила, что итальянский. Он показал на земляную тропинку, уходившую от берега сквозь заросли высокой травы. — Это кратчайший путь через лес. Смотрите, держитесь тропы. Здесь полно змей.

— Каких именно змей? — спросила Патти.

— Таких, с которыми ты не захочешь встречаться, — ответил Антонио.

Все направились к тропинке. Я остановилась, услышав пронзительный крик.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рэнди упал. Одна нога его угодила в петлю каната, и он, издав еще один вопль, грохнулся на причал. Я ахнула, когда его голова с отвратительным стуком ударилась о толстую бревенчатую сваю.

Его белая фуражка шлепнулась на настил донышком вниз. Руки бессильно повисли, и Рэнди свалился в бурлящие воды озера.

Визжа и вопя в испуге, мы гурьбой кинулись к пристани. Антонио и Мигель уже стояли на коленях, вглядываясь в воду. Они замахали на нас руками, пытаясь отогнать назад.

— Ничего с ним не станется! — прокричал Антонио. — Он хороший пловец!

— Все назад! — скомандовал Мигель. — Назад!

Никто не сдвинулся с места. Мое сердце отчаянно колотилось. Я пыталась отдышаться.

А потом я сдавленно вскрикнула: на колышущейся поверхности воды вдруг возникло ярко-алое пятно. Оно стремительно расплывалось, обагряя волны.

— Кровь! Это его кровь! — завизжала Джина.

— Где он?! Почему не всплывает? — кричала Делия.

Все это время я стояла, не дыша. Усилием воли я заставила себя вздохнуть. В ногах разлилась противная слабость.

Рэнди нигде не было видно.

Антонио отчаянно замахал руками.

— Марш в дом! Все! Мигель, отведи их в дом. Я с этим разберусь. Вы все, а ну-ка живо! — Он скинул туфли и начал раздеваться.

— С ним все будет хорошо. Рэнди будет в порядке, — твердил Мигель. Он раскинул руки и принялся лихорадочно теснить нас прочь от пристани. — Пойдемте, все. Антонио его вытащит. Не волнуйтесь. Заверяю вас. Не волнуйтесь.

Делать было нечего. Вслед за остальными я направилась к тропинке, ведущей к дому.

Но, уже сойдя с пристани, я все-таки обернулась. И увидела воду, переливающуюся багрянцем, кровь, расходившуюся по волнам вокруг причала. И никаких следов Рэнди… только кровь Рэнди густыми клубами поднималась из глубины.

МЕРТВЕЧИНА

Я закрыла глаза. И отвернулась от кошмарного зрелища у причала.

Неужели такое возможно? Неужели из-за катастрофы на воде все пойдет прахом, даже не начавшись?

Я вдруг подумала об Эми. Она предупреждала меня не ходить на эту вечеринку. Она постоянно твердила, что на семье Фиар лежит проклятие. Мак тоже меня предостерегал, но он-то обезумел от ревности, совсем с катушек слетел.

— Идите, идите, — понукал нас Мигель. — Не беспокойтесь о Рэнди. У Антонио все под контролем. — Его голос дрогнул. Было совершенно очевидно, что Мигель лжет.

— С Рэнди все хорошо? — крикнула я. — Антонио вытащил его или нет?

— Все под контролем, — повторил Мигель. — А теперь идемте, идемте.

Мне сделалось дурно. Я решила написать Эми сообщение, что она, возможно, была права насчет этой вечеринки. Я вытащила телефон. Сигнала не было. Ничего удивительного. Эрик предупреждал меня, что сотовой связи на острове нет.

По мере приближения к дому тропинка уходила в гору. С высокой ветки донесся странный птичий крик. Протяжное «Хуу-хууу!». Такой печальный и такой человеческий. Словно зарыдал кто-то. В голове мелькнули образы ночного кошмара. Бурая птичка на траве, обернувшаяся крысой в моих руках. Глубокие раны от ее резцов. Кровь, хлещущая из раненого запястья.

Нет. Перестань, Рэйчел. Выбрось этот кошмар из головы. Думай о Брендане. Он пригласил тебя, потому что ты ему нравишься. Думай о том, какой он милый. Не думай о крови, расплывающейся в воде у тебя за спиной, о молодом человеке, так и не выплывшем на поверхность…

Мы шли в полном молчании. Шагавший впереди Керри обнимал Патти рукой за талию. Патти не переставая качала головой. Я покрепче скрестила на груди руки, чтобы унять дрожь. Даже Эрик притих и глядел прямо перед собой, когда мы брели вслед за Мигелем по тропинке среди деревьев.

Я испытала немалое облегчение, когда впереди замаячил круг яркого света. Деревья закончились, и перед нами открылась широкая, заботливо подстриженная лужайка. Она была тщательно ухожена — ни листочка, ни соринки. А за нею высилась темная громада особняка, купающаяся в свете установленных на балконах прожекторов.

Еще одна служащая в черной униформе встречала нас у двойных дверей. Табличка на ее груди гласила: ДЕЛОРЕС. Как только мы столпились в холле, она вручила каждому из нас запечатанный белый конверт.

— Не открывайте, пока не придет время, — напутствовала она каждого.

Время чего?

Я заморгала в ярком свете парадной. Переливающаяся люстра из хрусталя висела у нас над головой, озаряя холл ослепительным белым светом. Пол был из черно-белого мрамора. Желтые обои украшал узор в виде прекрасных белых мотыльков — сотен мотыльков, порхающих идеально-ровными рядами.

Мигель что-то шепнул Делорес, после чего побежал вниз по длинному холлу. Делорес помрачнела. Должно быть, Мигель сообщил ей о несчастье с Рэнди. Тем не менее, она натянула на лицо улыбку и провела нас всех к широкой лестнице, расположенной в боковой части парадной.

— После поездки на моторке, вам, вероятно, хочется отдохнуть, — произнесла Делорес. — Мы специально открыли наверху несколько спален, которые вы будете делить между собой. Там же вы можете оставить куртки и рюкзаки.

— Я буду делить спальню с Эйприл, — заявил Эрик. Он повернулся к ней. — Так что можешь не упрашивать. Я уже сказал, что буду делить с тобой.

Она схватила его за капюшон толстовки и натянула ему на лицо.

— Это значит «да»? — осведомился Эрик.

Вслед за Делорес мы поднялись по лестнице и вошли в длинный, тускло освещенный коридор. Комнаты тянулись по обе стороны коридора и до самого конца. Следуя за ней, мы проходили мимо огромных портретов на стенах, изображавших, как я полагала, Фиаров. Угрюмого вида люди сидели и стояли на темном фоне. Не было в них ничего зловещего, но и симпатии их лица не вызывали.

Делорес жестом указала Эйприл, Джине и мне на первую из спален. Это была огромная комната с широченной двуспальной кроватью у дальней стены, покрытой синим атласным покрывалом. Широкий дубовый комод был оснащен высоким зеркалом. Имелась здесь и собственная ванная. Навесная люстра в виде двух конусов заливала комнату ярким белым светом.

— Интересно, красивый здесь вид? — спросила я. Метнулась к окну и выглянула сквозь давно немытое стекло. — Один лишь лес видно, — сообщила я. — Деревья подходят почти к самому дому.

Мы побросали рюкзаки и куртки на кровать. Мандариновый жакет я снимать не стала. В топике точно замерзну. У меня была с собой и толстовка, но я боялась показаться неряшливой.

Джина исчезла в ванной, прихватив с собой пластмассовую косметичку. Я погляделась в зеркало на комоде.

— Блин! — Мои разлохмаченные волосы торчали в разные стороны. — Ветер с озера, — пробормотала я, глядя на отражение Эйприл. — Выглядит так, будто мои волосы пытались удрать с головы.

Она засмеялась.

— Смешная ты, Рэйчел.

Достав из рюкзака расческу, я вступила в сражение с волосами. В конце концов, я сдалась и стянула их в «конский хвост». Когда же повернулась к Эйприл, та неподвижно сидела на краю кровати, уставившись ничего не выражающим взором на обои в цветочек.

— В чем дело?

Она смутилась.

— Я всю неделю живу как в фильме ужасов. Честное слово, — проговорила она наконец, старательно избегая моего взгляда.

— Эйприл, о чем ты говоришь? — Я пересекла комнату и уселась подле нее.

Она покачала головой.

— Я была сама не своя от страха, Рэйчел. Серьезно.

— Но почему? Что с тобой случилось?

— Дохлая белка, — пробормотала Эйприл. Наконец, она повернулась ко мне. — На вид — будто машиной раздавлена. В смысле, посередине совершенно плоская.

Я посмотрела на нее, постукивая расческой по ладони. Мысли путались.

— Я… не понимаю.

— Я… я вернулась домой с баскетбольного матча. И пошла к себе в комнату. И… и увидела что-то на постели под одеялом. Это была дохлая белка.

— Божечки! — шепотом воскликнула я.

Эйприл содрогнулась.

— Окно спальни было нараспашку. И кто-то… кто-то засунул дохлую белку в мою постель.

— Божечки! Божечки! — Я хлопнула ладонями по щекам. — Нет. Ни в коем случае. Это невозможно.

Я винила Мака за крысу. Я знала, что это наверняка сделал Мак. Но…

— Эй, в чем дело? — Джина вышла из ванной, застегивая косметичку.

— Эйприл нашла у себя в постели дохлую белку, — сказала я. — И я…

— Не-е-ет! — взвизгнула Джина. Косметичка выпала из ее руки и отскочила от ковра. — Когда? В пятницу вечером?

Эйприл кивнула.

— Но… но… — забормотала Джина. — Просто не верится! Я тоже! Только не белку. Детеныша енота. Мертвого детеныша енота. Под одеялом. Расплющенного, и глаз нету.

— Божечки! Божечки! — Я безуспешно пыталась взять себя в руки. — А я обвиняла Мака. Поверить не могу, что обвиняла Мака.

— В чем обвинила? — требовательно спросила Джина.

— В том, что он подсунул мне в постель крысу.

Обе вытаращились на меня, разинув рты.

— Ты тоже? — прошептала Эйприл. — Все трое?

— Мертвечина, — пробормотала я и покачала головой. — Я винила Мака.

Джина прищурилась:

— Мака? Почему Мака? Зачем Маку подкладывать мертвечину в мою постель?

— Он и не мог, — сказала я. — Видно, я все неправильно поняла. Мак не мог…

— Тогда кто это сделал? — спросила Джина.

Я вскочила, по-прежнему крепко сжимая в руке расческу.

— Мертвечина, — повторяла я. — Мертвечина. — Взгляд мой переместился с Джины на Эйприл. — Кто-то пытался нас предупредить. Кто-то хотел серьезно нас напугать.

ВЕЧЕРИНКА ЧТО НАДО

Мы уставились друг на друга. Кто-то проникал в наши дома. Кто-то приносил в наши спальни мертвечину и запихивал под одеяла.

Это было форменное безумство. Безумство и мерзость.

— Есть идеи, кто мог это сделать? — спросила Эйприл.

Прежде чем кто-либо из нас успел ответить, открылась дверь и вошла Делорес.

— Готовы? — спросила она. — Я отведу вас вниз в зал для торжеств.

Когда мы все шли к лестнице, процессию возглавляли двое незнакомых нам чернявых парней. Эрик и Керри перебрасывались белым бейсбольным мячом. Паукан метнулся его перехватить и чуть не сверзился с лестницы.

Вскоре нас нагнала Патти. Я хотела спросить ее, не получала ли и она неаппетитных «подарочков». Но, едва добравшись до первого этажа, мы были буквально оглушены гитарной музыкой, эхом разносившейся среди отделанных плиткой стен.

— Даешь вечеринку! — заорал Эрик и, вскинув над головою руки, сплясал короткую джигу.

Делорес отворила высокие двери, и мы вошли в огромный зал, больше всего напоминающий декорацию к кинофильму.

Я заморгала от мерцающего света. Мы находились в огромной комнате, целиком освещенной свечами. Свечи были установлены вдоль стен на темных канделябрах. Две люстры с длинными свечами низко нависали у нас над головой. Три стены были от пола до потолка заняты книжными полками. В просторном камине у дальней стены плясало пламя.

Мне ни с того ни с сего вспомнился бальный зал в замке Чудовища из диснеевского мультика, который мы с Бет пересматривали снова и снова.

Наполовину скрытый в тени, наполовину освещенный трепещущим оранжевым светом, Брендан стоял посреди огромной комнаты за длинным столом с едой. Он вышел из-за него, с широкой улыбкой наблюдая реакцию гостей на невероятную комнату.

— Эй, ребята, — провозгласил он, — добро пожаловать!

На нем был черный свитер с V-образным вырезом поверх белой футболки, пепельного цвета джинсы и дорогие красные кроссовки. В некотором роде это можно было назвать его униформой. Мне она нравилась.

— Я… гм… только что услышал о проблемах на пристани, — произнес он, потирая подбородок. — Что ж, хочу, чтоб вы знали: обо всем позаботятся. Все будет в порядке. И мы не застряли здесь, если вас это беспокоит. Мы уже послали за другим рулевым. И…

— Рэнди в порядке? — перебила Эйприл, перекрикивая вой гитар. Музыка лилась из двух огромных динамиков на стене.

— Само собой, — отвечал Брендан. — Рэнди чувствует себя хорошо. Его маленько трясет. Потерял немного крови. Должно быть, слегка контужен. Но не волнуйтесь за него. У нас здесь вечеринка — правильно?

— Правильно! — заглушил музыку дружный вопль.

— Некоторые из вас до сих пор здесь не бывали, — продолжал Брендан. — Здесь просто великолепно. Сами убедитесь. Мои пра-пра-прадеды построили этот дом примерно миллион лет назад. И, как всем нам хорошо известно, предки мои были людьми с большими странностями.

— Ты весь в них! — выкрикнул Эрик.

Это вызвало взрыв хохота.

Брендан тоже засмеялся. Почесав в затылке, он поглядел на Эрика:

— Неужели я тебя приглашал? Точно?

— Да я только за пивом зашел, — парировал Эрик.

Последовали одобрительные возгласы. Несколько ребят крикнули хором «Мы тоже!».

— Не беспокойтесь, — сказал Брендан. — Пива здесь хватает. Эй, сегодня мне исполняется восемнадцать. Имею право. — Он усмехнулся. (Я уже говорила, как мне нравятся морщинки, разбегающиеся от его глаз, когда он улыбается?) — Остальным тоже по восемнадцать, я прав?

— Прав! — грянули все. Ребята вскидывали кулаки над головой и улюлюкали.

Выражение лица Брендана изменилось.

— Я всегда поражался историям о моих странных предках, — произнес он. — И всегда мечтал устроить вечеринку в доме, который они построили. Вечеринку как встарь, со всевозможными старомодными играми.

— В смысле, как оригинальная ГТА?[1] — выкрикнул один из чернявых парней. Одет он был в серо-белый свитер с эмблемой Бенсоновской школы и элегантные черные джинсы.

Брендан показал на него:

— Эй, кто-нибудь знает моих двоюродных братьев? Они учатся не в Шейдисайде. Они ходят в школу Бенсона. — Он сделал рукою широкий жест: — Морган и Кенни Фиар!

Я разглядывала их. У обоих такие же темные волосы, темные глаза и серьезные лица, как и у Брендана. По виду — типичнейшие Фиары.

— Морган — вон тот дылда, — сказал Брендан. — Кенни — это который жиртрест.

Кенни вскочил:

— Вот спасибочки!

— Я пригласил их, потому что родня, — продолжал Брендан. — А так я их совсем не жалую.

— Мы тебя тоже на дух не переносим, — парировал Морган. — Ты редкостный козлина.

А Кенни добавил:

— Мы б не приехали, кабы родичи не заставили.

Все трое захохотали. Я поняла, что на самом деле они горячо привязаны друг к другу.

— Вы все можете просто не обращать на них внимания, — сказал Брендан. — Они нелюдимые и играют плохо.

— С тобой станешь нелюдимым! — крикнул Морган.

— Ты все еще писаешься в постель? — осведомился Кенни.

— Нет, Кенни, ты единственный в семье, кто до сих пор этим грешит, — не остался в долгу Брендан. — Причем даже когда не спишь.

— У нас тут что, Вечер Семейных Разборок? — вмешался Эрик. — Мы что, должны устроить голосование за самого большого неудачника?

— Ты уже выиграл! — заявил Керри, хлопнув Эрика по плечу.

Взрыв хохота.

— Мы так и проторчим здесь всю ночь, обмениваясь любезностями? — заныл Эрик.

— У меня кое-что в планах, — сказал Брендан, становясь серьезным. — Кое-какие игры и прибамбасы. Но этим мы можем заняться позже. Как-никак, у нас целая ночь впереди, верно? Перво-наперво предлагаю пожрать и НАЖРАТЬСЯ.

Я последовала за Керри и Патти к длинному столу с закусками. Он был покрыт бордовой скатертью и весь заставлен столовым серебром и китайским фарфором.

— Ничего себе! — воскликнула я. — Да здесь на сто человек хватит!

Я обнаружила на столе три вида пиццы, блюдо с горою чизбургеров и большую миску салата. Четверо официантов в темной униформе выстроились за столом, готовая услужить. Один из них взял серебряный нож и принялся нарезать ветчину и ростбиф. Двигаясь вдоль стола, я увидела огромную кастрюлю, наполненную макаронами с сыром. Еще одно блюдо было полно картошки-фри. Вдобавок, словно и этого было мало, я обнаружила миску картофельного пюре, сдобные булочки, гору креветок вперемешку с раковыми шейками, хлеба, сыры. Это было настоящее пиршество.

Следующий стол был переделан под барную стойку. Бармен в черной униформе прислуживал ребятам, разливая пиво и газировку в высокие изящные бокалы.

С ума сойти, думала я. Нас здесь всего десять человек… Одиннадцать, считая Брендана… Неужели его семья постоянно живет вот так, на широкую ногу?

Все принялись накладывать себе на тарелки. Повернувшись, я окинула взглядом потрясающую комнату. Все равно что стоишь посреди бального зала девятнадцатого столетия. Мерцание свечей делало все окружающее волшебным, необычным, таинственным. Я и впрямь ощутила себя в волшебном замке Диснея.

— Земля вызывает Рэйчел, — произнес чей-то голос.

Я повернулась и увидела улыбающегося Брендана. В руках он держал два бокала пива. Один протянул мне.

— У тебя такой вид, будто тебя запустили в космос.

— Нет… Просто по сторонам гляжу, — пробормотала я. — В смысле, эта комната…

Он покачал головой.

— Мои родители — настоящие сумасброды. Видишь книги на стеллажах? Они покупают их ярдами. Представляешь? «Дайте мне, пожалуйста, четыреста ярдов книжек».

— Да уж, — сказала я.

Он звякнул своим бокалом о мой, словно провозглашая тост. Мы сделали по большому глотку.

— Рад, что ты приехала, — сказал он. Взгляд его был устремлен мне прямо в глаза.

— Я тоже.

— Это шикарнейшая комната, — сказал он. — Но немалая часть этого дома — будто из фильма ужасов о Франкенштейне. Кроме шуток. Там, внизу, есть даже комната, похожая на тюремную камеру. Правда. Готов поклясться, раньше там была камера пыток.

— Мило, — сказала я.

На это он рассмеялся:

— Любишь пытки?

— Точно, — сказала я. — У меня дома нет подвала. Иначе б я непременно обзавелась камерой пыток.

Он кивнул. Он все так же смотрел мне в глаза. Немигающим взглядом.

— Где ты живешь?

— На Узловой дороге. В нескольких кварталах от Левой. В крохотном домишке. — Я изобразила обеими руками размер. — Собственно, мой дом целиком поместился бы в эту комнату.

Он сделал еще один глоток пива. На верхней губе осталась полоска пены. У меня возникло безумное желание ее слизнуть.

Э, нет. Сохраняй хладнокровие, Рэйчел.

— Несколько лет назад мы жили на Парк-Драйв, в доме побольше, — сказала я. — Но… э… у папы изменились обстоятельства, и нам пришлось переехать.

Тоска-а… Рэйчел, он от твоих разговоров уснет.

Он вытер пену с губ. После чего пригладил рукой волнистые темные волосы.

— Я правда хотел, чтобы ты пришла. Надеюсь, ты хорошо проводишь время. Может быть, потом, мы с тобой… — Его голос стих.

Он и впрямь со мною заигрывает.

— Вечеринка что надо, — сказала я.

На его лице появилась лукавая улыбка. Игривая улыбка.

— Рэйчел, тебе не страшно здесь находиться, а?

— Страшно? — засмеялась я. — С чего это мне должно быть страшно?

Он наклонился ко мне.

— У меня тут кое-что намечается.

С мгновение он стоял так, приблизив лицо к моему лицу. Я всерьез решила, что он хочет меня поцеловать. Это было одно из тех мгновений, когда время останавливается, как если ставишь фильм на паузу и все замирает.

Мне хотелось поцеловать его. Я приблизила к нему лицо. Но тут подошел его кузен Кенни, толкнул его сзади, и Брендан отвернулся, чтобы поболтать с ним.

Я тяжело вздохнула. Не торопи события, Рэйчел.

Меня захлестнуло волною счастья. Я вдруг вся затрепетала. Я оказалась в этом потрясающем особняке, с группой самых клевых ребят из школы, никаких родителей, чудесные яства и пива хоть залейся. А парень, в которого я была влюблена уже много лет, явно флиртовал со мной.

Разве это не лучший день в моей жизни?

Внезапно в памяти вспыхнул штурман, Рэнди. Я вновь представила, как он ударяется головой о толстую сваю и погружается в воду. И вновь подумала о Джине и Эйприл, как и я, обнаруживших мертвечину в своей постели.

Я помотала головой, словно пытаясь вытряхнуть эти мысли.

Ничто не испортит этот день. Ничто не помешает мне здорово провести время на этой вечеринке.

Рок-музыка умолкла. Из динамиков загремела танцевальная. Некоторые ребята продолжали набивать рты. Но несколько пустились в пляс с бокалами в руках.

Я отхлебнула еще пива и побрела вдоль стола со снедью. Патти и Керри ждали, когда их обслужат — один из официантов отрезал для них ломтики пиццы — и я встала сразу за ними.

Потом мы стояли у стеллажей и ели пиццу.

— Я бывал здесь раньше, — сказал Керри. — Просто не верится, что за комната. Тут баскетбольную площадку можно разбить. Серьезно.

Я засмеялась:

— Ты кроме баскетбола ни о чем не думаешь?

— Нет. Еще я думаю о Патти. — Свободной рукой он обнял ее сзади за талию и зарылся лицом в ее волосы.

— Почему вы всем говорите, что вы просто друзья? — спросила я, перекрикивая грохочущую музыку.

Патти пожала плечами.

— А почему бы и нет? Это наша общая шуточка. Чтоб люди путались. Мы и есть друзья. Просто мы очень близкие друзья.

Оба рассмеялись.

Все еще придерживая Патти за талию, Керри добавил что-то еще, но из-за музыки я не расслышала. Они с Патти расхохотались.

Я тоже засмеялась, притворившись, что расслышала. Доев пиццу, я вернула тарелку на стол. Спросила, где здесь туалет, и один из официантов любезно показал направление — за стеклянной дверью в дальнем конце зала. Пересекая комнату, я заметила, что Брендан, окруженный группой девушек, смотрит на меня.

Чудесно.

Коридор, ведущий к уборным, был освещен тускло, ковер обтрепан. Портреты Фиаров взирали на меня со стен по обе стороны коридора.

Я повернула за угол, следуя в направлении, указанном официантом. Он говорил, что туалет расположен на полпути по коридору направо. Даже оказавшись на порядочном расстоянии от бального зала, я все еще слышала грохочущие ритмы танцевальной музыки.

Я прошла несколько шагов — и тут же остановилась, услышав хриплый крик. Поначалу я даже не была уверена, слышала я его или нет. Подумала, что это может быть музыка, разносящаяся по коридору.

Я прошла еще несколько шагов, и крик послышался гораздо отчетливее.

— Помогите! Есть здесь кто-нибудь? Прошу, помогите мне!

Голос принадлежал молодому человеку. Неужели штурману Рэнди? Да. Похоже на него.

У меня перехватило дыхание. Я снова услышала его, сдавленный голос откуда-то неподалеку.

— Меня кто-нибудь слышит? Помогите! Прошу… кто-нибудь.

Усилием воли я восстановила дыхание и бросилась на крики.

— Ой… — издала я тихий возглас, когда двое служащих в черной униформе преградили мне дорогу.

Они взирали на меня с подозрением. Я сразу узнала Антонио. Второй был рослый и широкоплечий, как футболист, с кудрявыми светлыми волосами. Из уголка губ небрежно свисала сигарета.

— Чем могу служить? — осведомился он.

— Я… слышала крики, — сказала я. — Судя по голосу, Рэнди. Штурман. Он как будто звал на помощь.

— Я ничего не слышал, — заявил служащий. Он повернулся к Антонио. — Ты слышал что-нибудь?

Антонио покачал головой.

— Нет. Я ничего не слышал. Вы ищете дамскую комнату?

— Да, — сказала я. — Но я что-то слышала. Честное слово. Он звал на помощь. Он… у него был такой испуганный голос…

— Мы проверим, — сказал Антонио.

— Ага. Безотлагательно, — добавил его товарищ.

Они стояли бок о бок, преграждая мне дорогу. Антонио показал пальцем:

— Дамская комната дальше по коридору. Направо. Не пропустите.

— Но… но… — забормотала я.

— Разберемся. Обещаем. Не волнуйтесь, — сказал Антонио.

Я видела, что спорить с ними бессмысленно. Отвернулась и пошла прочь. Я была уже на середине коридора, когда до меня донесся оклик Антонио:

— Наслаждайтесь вечеринкой! Приятно провести время!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: