Глава 1 РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОБЩИНАХ 18 страница

Бьшыы и:шт|>;*ты

Количество HCnO.1LJ4СМЫЛ сетей Рис. 5.2. Исчерпание ренты в рыболовстве

Когда Александер прочел ранний вариант рукописи данной книги, он так прокомментировал эту интерпретацию: «При объяснении того, почему количество входящих в этот бизнес росло, при том что предельный доход был отрицательным, что, вероятно, было понятно рыбакам, я бы придал больший вес политическим мотивам и диспаритетам рынка» (личная беседа, 2 августа 1988 г.).

лать значительные инвестиции. Согласно оценкам Александера, оптимальное число паев для лица, которое намеревалось вкладывать труд, соответствующий числу паев, должно было составлять 6,5. В 1971г. 95 рыбаков (58% общего числа) владело пятью паями или менее.

Таким образом, наряду со значительным увеличением количества сетей в тот же период изменялась и структура владения собственностью. При прежней системе владельцы паев были постоянными жителями деревни, принадлежали к одной группе родственников, имели в собственности один пай и вносили собственный трудовой вклад, соответствующий этому паю. К 1971 г. многие владельцы не принадлежали ни к одной из родственных групп, владели паями в множестве сетей и для отработки трудовых вкладов, соответствующих их паям, использовали труд наемных работников. Более того, главы нескольких группировок в деревне покупали паи как для того, чтобы иметь экономический доход, так и для того, чтобы обеспечивать лояльных членов своих группировок работой.

На протяжении всего этого периода несколько раз предпринимались попытки обеспечить выполнение ограничительных требований законодательства 1933 г. После подачи петиций представителю правительства в Хамбантота в 1 940,1 942 и 1945 г. четвертая петиция, поданная в 1946 г., была удовлетворена. Представитель правительства согласился с тем, что количество сетей, которое будет находиться в эксплуатации, должно быть ограничено 77 сетями, зарегистрированными на момент подачи петиции (см. [Alexander, 1982,р. 213]). Петиция 1946 г. была поддержана не только теми рыбаками, которые владели одним паем и которые активно поддерживали все предыдущие петиции, но и тремя наиболее крупными собственниками деревни, которые ранее выступали против подобных ограничений.

Решение представителя правительства существенно замедлило изготовление новых сетей, но не остановило его полностью. Предприниматели, предлагавшие немалые «стимулы» государственным должностным лицам, время от времени получали разрешение поставить дополнительную сеть. В течение следующих двух десятилетий здесь появилось семь новых сетей (сравните с 39 новыми сетями в течение предшествующих десяти лет). Этот временный заслон на пути новых орудий

лова был разрушен в 1964 г., когда в бизнес лова на прибрежных отмелях вошел новый предприниматель по имени Дэвид Махаттеа (David Mahattea). Столкнувшись с трудностями при попытке купить паи в уже существующих сетях, Махаттеа вышел на местного депутата парламента, члена шрилан- кийской Партии свободы, и стал убеждать его в необходимости разрешить изготовление новых сетей. Член парламента попросил окружного налогового инспектора оценить это предложение. Вначале налоговый инспектор отверг его, указав на то, что сетей здесь и так уже слишком много. Когда подошел день ежегодной регистрации сетей, на ней появились четыре члена группировки Махаттеа — с сетями, которые они одолжили в соседней деревне. После острейшего конфликта, разразившегося в Мавелле, окружной налоговый инспектор приказал зарегистрировать эти сети. Позже к ним добавились новые дополнительные сети, когда лидер другой группировки поддержал кандидата от оппозиционной партии и тот выиграл следующие выборы, пообещав зарегистрировать дополнительные сети в 1965 г. В период конфликта между лидерами двух группировок было изготовлено 24 новых сети, и общее количество сетей, находящихся в эксплуатации, дошло до 84-х.

Поначалу остальным рыбакам удавалось блокировать применение новых сетей посредством реализации заранее спланированных мероприятий. План состоял в том, чтобы воспрепятствовать установке недавно зарегистрированной сети номер 85, так как, если бы удалось поставить эту сеть, за ней немедленно последовали бы сеть 86, сеть 87 и так далее, пока не были поставлены все 24 новые сети. К счастью, паями сети 1 и сети 84 владела одна и та же семья. После того как была установлена сеть номер 83, эта семья вместо установки сети номер 84 поставила сеть номер 1. Таким образом, они запустили новую последовательность установки сетей, исключив из очереди свою собственную сеть (номер 84) и тем самым все вновь зарегистрированные сети, с 85-й по 108-ю. Эта стратегия получила широкую поддержку всех, кто владел ограниченным числом паев, и лидера группировки, не участвовавшего в пробивании разрешения на новые сети. «Это было время бедного улова, и владельцы новых сетей не оказывали сильного сопротивления, однако когда этот прием был применен еще раз, в следующем цикле, они дали понять, что будут

противостоять попытками применить его вновь» [Alexander,

1982, р. 225].

Решающим стал 1966 год, когда очередь дошла до сети номер 83. И сеть номер 1, и сеть 85 были поставлены в одно и то же время, и рыбаки затеяли ссору в море. Лодка, в которой везли сеть номер 1, была перевернута. «Члены всех трех группировок собрались на пляже, и кровавое столкновение не произошло только потому, что сюда на трех джипах прибыл отряд вооруженной полиции, которую заранее предупредил Дэвид Махаттеа» [Alexander, 1982, р. 225 — 226]. Полиция оставалась в деревне в течение нескольких недель, следя за тем, чтобы 24 новые сети были поставлены в общую очередь. Регламентирующие документы, которыми количество сетей в деревне Мавелле было зафиксировано, равны 108 штук, были изданы на уровне центрального правительства страны. Между 1966 и 1971 г., когда Александер проводил свое исследование, в официальный список зарегистрированных сетей не было добавлено ни одной новой. Александер сообщает, что фактическое число сетей снизилось до 99, так как несколько сетей было сожжено в ходе конфликтов между группировками.

Я имею возможность дать здесь такое подробное описание данного случая благодаря великолепному научному отчету о процессе исчерпания ренты, подготовленному Полом Александером. Происходившее в Мавелле не было порождено невежеством участников. Рыбаки, вовлеченные в данную ситуацию, прекрасно понимали последствия увеличения количества сетей. И это не было тем случаем, когда индивиды не способны разработать и принять правила, хорошо приспособленные к местным особенностям. Правило очередности было разработано и с успехом работало здесь много лет. Этот случай — иллюстрация того, что происходит в условиях

местных характеристик и при отсутствии у присваивателей возможностей самостоятельно разрабатывать новые правила и обеспечивать санкции за их невыполнение^[134].

вплоть до получения Цейлоном независимости В 1 9 4 8 г. британская администрация признавала полномочия и статус деревенского старосты (vidana arrachi) и чиновника, отвечавшего за все вопросы рыболовства (patabandi arrachi). Деревенский староста, отвечавший за широкий спектр действий жителей деревни, как правило, принадлежал к местным землевладельцам и зачастую значительно увеличивал свое благо - состояние за время пребывания на этом посту. В ряде ситуаций старосты являлись также представителями своей деревни в ее контактах с правительственной (во времена англичан — колониальной британской) администрацией. Старосты лишились этих функций в 1965 г., когда в системе государственной службы были созданы должности, занятие которых предусматривало исполнение функций администрации деревни. Те, кто занял эти новые посты, оказались в исключительно слабой позиции. Они происходили из других мест и вынуждены были отменять свои распоряжения, если местные жители, обладавшие политическими связями, выступали против. В тот год, когда Александер вел свое полевое исследование в Мавелле, на этой должности побывали четыре человека, ни один из которых не оставался там дольше одного месяца. Позиция patabandi arrachi, т.е. инспектора по делам рыболовства, сохранилась, однако к настоящему времени из всех ее функций осталась лишь ежегодная регистрация сетей.

Шри-Ланка имеет развитую систему перераспределения доходов, что порождает практику непосредственных и частых контактов между чиновниками центрального правительства и местными жителями. Несмотря на то что Мавелле сравнительно изолированное поселение, жители вынуждены по самым разным аспектам повседневной жизни испрашивать разрешения у представителей центральных властей, расположенных в Хамбантота.

«Они должны приезжать в окружное налоговое управление для получения заборных книжек на распределяемый рис, и в полицию — для получения лицензий на установку кранов для сбора пальмового сока на стволы пальм. Представитель центрального правительства выдает квитанции на отпуск множества товаров, от цемента до дополнительного продовольствия, понадобившегося для свадьбы дочери. Департамент рыболовства контролирует продажу орудий лова и деталей для двигателей, а продажа ряда потребительских товаров, таких как

рис, специи, ткани и керосин, осуществляется только через сеть кооперативных лавок, управляемую государством. Деревенский житель постоянно имеет дело с дефицитом товаров, огромными очередями и надменными клерками. При этом, несмотря на государственный контроль над товарами и услугами, государственные агентства имеют мало прямых контактов с деревней» [Alexander, 1982, р. 31].

Политические отношения между официальными лицами, избираемыми на должность, и деревенскими жителями строятся на патронаже в отношении лидеров группировок в обмен на поддержку на выборах. Отношения внутри деревни сильно зависят от попыток получить частный доход от государственного казначейства.

Ни британская администрация, ни правительство Шри- Ланки не обеспечило жителей площадками для обсуждения местных дел и выработки местных решений уровня конституционного или коллективного выбора. Система очередности, придуманная самими жителями, была кодифицирована в 1933 г., до того как произошли огромные изменения в экономике, трансформировавшие систему стимулов всех участников и обернувшиеся для деревенских жителей потерей права адаптировать правила к быстрым изменениям в ценности рыбы. Формально служащие центральных ведомств имели возможность ссылаться на новый закон, ограничивающий вход в этот бизнес, однако они оказались не силах обеспечить принуждение к его выполнению. Вместо принуждения к выполнению правил, согласно которым ограничение на вход реализуется в форме ограничения на количество сетей, официальные лица центральных ведомств позволили уговорить себя — в обмен на обещания голосов на выборах (и, вероятно, за взятки) —вмешаться и предотвратить введение санкций за нарушение национального законодательства, исполнение норм которого считали желательным большинство местных рыбаков. В ходе всех попыток правительства ограничить или закрыть доступ к рыбным ресурсам, некоторые участники (как фактические, так и потенциальные) имели сильнейший стимул к тому, чтобы обходить ограничения, установленные для всех. Если эти участники были в состоянии обойти местные власти, система принуждения разваливалась даже в тех случаях, когда большинство присваивателей активно поддерживали практику жесткого принуждения к выполнению правил.

Описанная выше система паев, дающих право собственности на часть сети, первоначально была характерна для большинства мест на южном побережье Шри-Ланки. Деревни, расположенные ближе других крыночным центрам, раньше других столкнулись с проблемой исчерпания ренты. В большинстве таких деревень все паи в местных неводах для лова на прибрежных отмелях в конце концов скупал какой-то один предприниматель, который затем использовал их как единая фирма. Владелец сетей нанимал работников за денежную плату и удерживал остаточный доход как прибыль фир - мы. В тех деревнях, где таких нанимателей было несколько, данная система функционировала более или менее эффективно. Однако там, где оператор неводов имел монопсонию по отношению к работникам, т.е. там где он был их единственным нанимателем и где предложение труда было боль - шим, можно было ожидать, что владелец сетей будет держать заработную плату настолько низкой, насколько это возможно. Такая система часто порождала нежелательные последствия для распределения [доходов]. В этой части единственным жизнеспособным институтом оказывалась частная собственность, но, возможно, не потому, что была «единственным выходом», а потому, что внешний [политический] режим не пожелал, чтобы правила и система санкций за их невыполнение формировались на уровне местных общин. Жизнеспособность установлений, реализующих коллективную собственность, подрывалась внешним вмешательством, целью которого было не допустить, чтобы принуждение коснулось тех участников, которые были политическими фаворитами.

5.4. Ирригационные проекты в Шри-Ланке

На строительство ирригационных сооружений в засушливых районах Шри-Ланки были истрачены миллионы долларов. Мощные оросительные системы были созданы на этом острове еще до нашей эры, и орошаемые земли процветали здесь вплоть до начала XII в., когда население, зависевшее от этих систем, по неизвестным причинам начало мигрировать в другие места. Впервые руины дамб (насыпного типа), позволявших накапливать воду в малых и больших водохранилищах (в этой части света их называют tanks, т.е. баками или

резервуарами), а также протяженную систему лентообразных каналов, идущих на большие расстояния ниже резервуаров, попытались восстановить англичане в XIX в. После обретения независимости правительство Шри-Ланки при содействии иностранных организаций, предоставляющих финансовую помощь, продолжило осуществление масштабных инвестиций в ирригационные проекты.

Количество риса-сырца (необрушенный рис, падди), собираемое в Шри-Ланке, в последние десятилетия медленно увеличивалось, в особенности после 1950-х годов. Свой вклад в этот рост внесло внедрение высокоурожайных сортов риса^[135], но наиболее важным фактором, влиявшим на увеличение производства риса, был рост площади орошаемых земель (см. [Madduma Bandara, 1984, pp. 298-30 1 ])^[136]. Несмотря на то что сбор риса медленно увеличивался, валовый сбор все еще ниже плановых расчетов к проектам. Орошаемые земли достигли требуемых планами площадей лишь в небольшом числе этих проектов. По этим проектам было составлено недостаточное количество отчетов, содержащих окончательную экономическую оценку, но согласно детальной оценке затрат и результатов, сделанной для первоначальной версии проекта Гал Ойя (Gal Oya project), дисконтированные затраты превысили дисконтированные результаты на 227 млн рупий (см. [Harriss, 1984, р. 318]). Фактическая орошаемая площадь в другом крупном проекте — Уда Малаве (Uda Malawe) составила лишь треть планировавшейся (в то время, когда на реализацию проекта были выделены средства). Большая часть площади, которая по расчетам проектировщиков должна была давать два урожая, фактически — после того, как на нее пришла вода, — дает один урожай в год.

Одной из причин этого негативного эффекта является расхождение между проектными расчетами и реальностью в том, что касается количества воды, фактически используемого крестьянами Шри-Ланки на их рисовых чеках. Для понимания этого расхождения необходимо изучить влияние количества воды на урожаи риса-сырца. Получение высоких урожаев зависит от устойчивого и достаточного предложения воды во время вегетационного периода. Крестьяне сильно мотивированы на то, чтобы в течение вегетационного периода орошать свои поля настолько часто, насколько возможно. В отличие от других зерновых, например пшеницы, большинство сортов риса-сырца относительно высоко чувствительны к недостатку воды и относительно мало чувствительны к ее избытку [Levin, 1980, pp. 52 — 53]. Крестьяне держат рисовые чеки залитыми водой, чтобы избежать изнурительной работы по прополке. У крестьянина есть все основания полностью использовать практически всю воду, которую он может получить легально и нелегально, и очень мало причин для того, чтобы каким- либо способом экономить ее, отказываясь от ее использования на поле.

С другой стороны, хотя вода представляет собой ограниченный и дорогой фактор производства, крестьянам редко приходится оплачивать все или даже часть затрат на ее получение. Кроме того, отвод воды с зон, расположенных в верховьях, когда вниз направляются ее излишки, не потребовавшиеся для орошения посевов в этих зонах, не уменьшит урожай, собираемый в верховьях. Такое перераспределение воды значительно увеличит урожаи в зонах, расположенных на нижних горизонтах ирригационной системы. Таким образом, если крестьяне будут иметь возможность без ограничений следовать собственным предпочтениям, они будут использовать значительно больше воды, чем это оправдано экономически, чтобы экономить затраты своего собственного труда — даже в тех экономико-географических зонах, где труд имеется в изобилии. Результатом будет существенно более низкий суммарный урожай сельхозпродукции, собираемый в регионе расположения ирригационной системы, по сравнению с тем, что был предусмотрен ее проектом, параметры которого рассчитывались в предположении «оптимальных способов использования воды»

Реалистичная оценка фактического водопотребления в большинстве проектных ирригационных зон Шри-Ланки дает диапазон в 12—15 футов воды на гектар рисового поля: 5 — 6 футов в главный вегетационный сезон (maha), когда стекающая с верховий вода увеличивает орошение, и 7 — 9

футов в малый вегетационный сезон (уаіа), когда свободный сток уменьшается или прекращается вовсе. Наиболее эффективным из всех зарегистрированных стал небольшой экспериментальный проект, осуществлявшийся силами департамента ирригации и под его жестким контролем, в рамках которого суммарное количество использованной воды колебалось в диапазоне 8,4—10,2 футов. В 1969 г. согласно техникоэкономической документации к программе развития Маха- вели (Mahaweli Development Programme) — крупнейшему из всех шриланкийских проектов — оценки орошаемой площади были сделаны в предположении 8,3 футов [воды на гектар] и 2 урожая риса-сырца в год. Когда в 1977 г. проект оценивался повторно, проектировщики сделали новые оценки, согласно которым орошение на площадях после завершения проекта будет на уровне 7,5 футов, обеспечивая те же два урожая в год [Harriiss, 1984, р. 319]. Таким образом, в своих расчетах инженеры исходили из того, что вода является редким благом и что будет существовать система принуждения к выполнению жестких норм ее распределения. Ни одно из этих предположений не было воплощено в действительности (см. [Asher and Healy, 1990] и [Lundqvist, 1986]).

Для того чтобы показатели фактического водопотребления соответствовали проектной документации, требовался высокий уровень организации самих крестьян, которые должны были проявлять высокую самодисциплину при распределении воды из каналов по своим полям. Усилия центрального правительства, направленные на обеспечение должного уровня организации, не изменили фундаментальной мотивации, лежащей в основе поведения участников. Доминирующим образцом их поведения является стремление отобрать как можно больше воды для своих рисовых чеков, вне зависимости от того, легально это или нелегально, и уклониться от участия в любых мероприятиях, которые могут повлечь за собой какое бы то ни было ограничение водопользования. Текущая структура стимулов подталкивает многих крестьян к краткосрочной, «индивидуалистической» стратегии и дестимулирует усилия, направленные на долгосрочные инвестиции в построение организационной структуры, необходимой для осуществления коллективных действий. При такой системе стимулов возникает ситуация, когда ущерб причиняется не только крестьянским хозяйствам, владеющим орошаемыми участками в низовьях, — вследствие действий владельцев, чьи орошае- мые участки расположены в верховьях, — но когда общее для них всех отсутствие надежных правил причиняет ущерб всем участникам — в виде повышенных производственных и транзакционных издержек.

Чтобы проиллюстрировать эту проблему, я опишу структуру стимулов и поведение в зоне проекта Киринди Ойя (Kirindi Oya project), законченного строительством еще при правлении англичан, в 1920 г. После описания нескольких порочных кругов, получивших воплощение в данном проекте, я покажу, как схожая структура стимулов проявила себя в некоторых других проектах. Совокупное благосостояние обедневших крестьян засушливой зоны зависит от получения ими дополнительных продуктов питания и дополнительного дохода, которые могли бы появиться в результате появления у них эффективного набора правил управления ирригационной системой, обеспечивающей увеличение урожаев, с санкциями за их невыполнение. Однако крестьяне в этом регионе как будто буквально физически пленены институциональной системой, которая без внешней помощи вряд ли сможет породить взаимоотношения, основанные на правилах. Равным образом в ловушке оказываются также служащие и специалисты центрального правительства и его ведомств, — в существующих условиях и они не в состоянии разорвать порочный круг взаимоотношений между ними и крестьянами, которым, как предполагается, они должны служить¹".

В 1876 г. были восстановлены остатки дамбы, расположенной в Эллагале (Ellagala), на левом берегу реки Киринди Ойя, и вокруг нее была сформирована зона развития нового поселения. Через тридцать лет схожая схема была применена при восстановления дамбы на правом берегу той же реки, когда для заполнения резервуаров было использовано это же головное сооружение ирригационной системы, что позволило приступить к освоению новых земель для того же поселения. Фаза строительства была закончена в 1920 г. Новая ирригационная система обслуживала около 2,5 тыс. акров. Пользователями системы были, по большей части, бедные арендаторы, зависевшие от крупных землевладельцев, многие из которых проживали не здесь и не зависели от производства в данной местности (см. [Flabdy, 1983]).

В засушливой зоне количество воды, выпадающей с дождями, составляет 50—75 дюймов в год, что значительно больше, чем 10 дюймов, ежегодно выпадающих в испанской Валенсии, или 14 дюймов в год, выпадающих в районе Большого Лос-Анджелеса. Однако по сравнению с другими тропическими регионами 50 — 75 дюймов — это мало. Более важно то, что все почти эти осадки приходятся на период с октября по декабрь, когда сухие русла превращаются в бурные потоки, несущие воду, землю и камни. Но уже через несколько дней здесь становится так же сухо, как и до дождя [Gunasekera, 1981]. В этом регионе существует и так называемый малый сезон дождей, который наступает в апреле-мае. Восстановленные англичанами ирригационные системы были относительно примитивными, с небольшим количеством регулирующих шлюзов (sluices), или ворот (gates), позволявших регулировать сток. Вода удерживалась в резервуарах вплоть до окончания сезона дождей. Количество воды, накопленное в резервуаре, определяло площадь, которую можно было, не опасаясь потерь, оставлять в обработке на следующий вегетационный период. Если резервуары были мелкими, то площадь, покрытая водой, почти равнялась площади, которую можно было оросить этой водой.

Административная структура, действовавшая здесь при англичанах, была спроектирована таким образом, чтобы управлять системой посредством сброса воды, накопленной в течение одного сезона дождей, небольшими порциями из мелких дамб. После этого в течение следующего сезона дождей вода опять накапливалась в резервуарах за дамбами, чтобы позже опять сбрасываться в каналы. Крестьяне, расселявшиеся по всей протяженной системе, должны были быть наготове, чтобы успеть использовать воду в течение короткого периода времени, в противном случае они упускали возможность

вообще что-нибудь вырастить в данном сезоне^[137]. При англичанах департамент ирригации объявлял фиксированные даты сброса воды. Предполагалось, что эти объявленные даты будут неизменными на протяжении всего года, с тем чтобы гарантировать получение двух урожаев, а также в целях планирования осмотра и ремонта элементов и узлов системы резервуаров и каналов. Идея фиксированных дат была связана с «общим представлением британской администрации, отвечавшей за ирригационные сооружения, согласно которому система как целое должна управляться по стандартному плану, так чтобы система как можно меньше зависела от отдельных событий и конкретных персоналий» [Harriss, 1977, р. 367].

В 1920—1 958 гг. система Киринди Ойяуправлялась двойной исполнительной структурой. По общему правилу ответственность за поддержание и ремонт резервуара и главного канала и за наполнение резервуара из реки находилась в ведении департамента ирригации. Единственным лицом, имевшим полномочия и власть отдать команду смотрителю системы начать сброс воды из резервуара в главный канал дли-

ной в 10 миль, был районный чиновник, подчинявшийся директору инженерной службы департамента. За открывание и закрывание главных ворот системы отвечали два «хранителя», или, как их называли иначе, два «работника водного хозяйства». Эти ворота, сделанные из простых досок, открывали путь воде в 11 главных субканалов, а их хранители отвечали также за информирование пользователей об обстановке на главном канале. Все эти исполнители получали фиксированное жалованье в департаменте ирригации.

Другая линия подчиненности начиналась на уровне крестьянских полей, с исполнителя самого нижнего ранга, именовавшегося vel vidane. В начальный период британского колониального правления эта позиция замещалась по назначению, и нахождение на ней было связано со значительной властью и престижем^[138]. Поскольку многие крестьяне, занятые обработкой земли, были арендаторами, они не влияли на то, кто именно будет назначен vel vidane, которые своей должностью были обязаны прежде всего богатым землевладельцам. Vel vidane отвечали за ход полевых работ и могли применять санкции к тем земледельцам, которые использовали воду с нарушением правил, согласованных с владельцами земли. Эти чиновники получали оплату в виде доли от урожая, собранного земледельцами. «В теории vel vidanes были инструментом реализации немедленных дисциплинарных мер, поскольку они были уполномочены следить за экономным водопользованием — в соответствии с кодексом, предусматривавшим автоматическое наказание за любые потери воды, например вследствие некачественного выравнивания полей» [Harriss, 1977, р. 369]. Однако на практике действия этих лиц значительно различались в разных ирригационных системах. Некоторые vel vidanes испытывали «влияние тех, кто контролировал большие земельные ресурсы, так что зачастую они исполняли свои обязанности небрежно и необъективно» [Harriss, 1977, р. 369]. Некоторые ѵеі vidanes были известны своей энергией в деле отставания строгой дисциплины и справедливости. Хотя они избирались на местном уровне, vel vidanes отвечали также и перед младшим государственным служащим (assistant governmental agent, AGA), состоявшим в штате налоговой инспекции, отчитываясь перед ним о состоянии посевов.

Здесь довольно часто имел место дефицит воды. Между налоговой инспекцией, стремившейся к сохранению посевов, и департаментом ирригации, старавшимся выдержать расписание функционирования ирригационной системы — с тем, чтобы можно было вовремя ремонтировать дамбы и каналы, — то и дело вспыхивали конфликты. AGA из налоговой инспекции требовали отложить сброс воды, чтобы предотвратить гибель первого урожая, которая могла бы привести к уменьшению поступления земельного налога. Многие годы следствием такой отсрочки были потеря второго урожая и нарастающее обветшание вовремя не ремонтирующихся ирригационных систем. Кроме того, конфликты между двумя ведомствами часто были вызваны поведением крупных землевладельцев, которые предпочитали играть скорее на опасениях AGA относительно посевов, чем на заботе о ремонте систем, т.е. ставили на то, что налоговики в большей мере склонны действовать в их интересах, чем ирригаторы.

Джон Харрис сообщает, что, даже когда AGA отдавал приоритет задачам возделывания земли, эти системы все- таки можно было поддерживать в работающем состоянии. В начале 1920-х годов один AGA был чрезвычайно успешен в этом деле: «Ему удавалось противостоять давлению могущественных землевладельцев и, когда дело касалось опозданий при проведении необходимых земледельческих работ, был готов не только безжалостно применять власть, но и использовать систему vel vidane с тем, чтобы оптимально расходовать имеющуюся воду, поощряя тех кто производил необходимые полевые работы вовремя, поскольку система vel vidane была тогда чем-то вроде надзорной инстанции.

работавшей на всем протяжении ирригационных каналов» [Harriss, 1977, р. 369]¹³.

Оплата vel vidans была не фиксированной, а представляла собой долю от собранного урожая. Поэтому, постольку, поскольку координация сочеталась с предсказуемостью сбросов воды, у них имелся сильнейший стимул наводить среди крестьян дисциплину, с тем, чтобы гарантировать получение больших урожаев два раза в год.

В первое десятилетие после обретения независимости эта британская система управления ирригацией оставалась почти нетронутой. В 1958 г. центральное правительство изменило ее в сторону большей демократичности. Налоговая служба была лишена всякой ответственности за земледелие и в конце концов была заменена департаментом сельскохозяйственных работ, не имевшим полномочий управлять большими ирригационными проектами, хотя и продолжавшим отвечать за малые и поддерживать их. Vel vidanes были заменены секретарями-администраторами (administrative secretaries, govimandala sewakas) вновь созданных комитетов земледелия. Первоначально в «водных собраниях», проводившихся в каждой системе каналов, проложенных на одной высоте, принимали участие все зарегистрированные земледельцы, а не только те, кто имел землю в собственности. На этих собраниях

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: