Глава 1 РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОБЩИНАХ 19 страница

избирались члены комитетов земледелия, сроком на три года. Каждый комитет земледелия проводил отдельные заседания, на которых определял свои собственные даты проведения земледельческих работ для каждого сезона данного года^[139]. Такой порядок значительно увеличивал гибкость данной ирригационной системы, но снижал степень координации между разными системами по сравнению с той, которую давало участие налоговой службы, когда она отвечала за вопросы земледелия в целом, т.е. по всем ирригационным системам. Поскольку в большинстве систем каналы не имели гидроизоляции, сброс воды, производившийся в режиме «часто, мелкими порциями, на протяжении длинного сезона», а не в режиме «редко, но по многу», приводил к увеличению потерь воды вследствие ее инфильтрации.

Секретарь-администратор отвечал за принуждение к соблюдению правил, однако он обладал меньшей властью, чем та, что была у vel vidanes. Работа секретаря- администратора оплачивалась из денежных сборов, которые рассчитывались путем умножения фиксированной ставки на количество акров каждого уровня системы, причем вне зависимости от того, возделывалась эта земля или нет. Таким образом, секретарь - администратор имел иные стимулы, чем vel vadane: формально секретарь больше не был обязан своей должностью небольшой группе богатых землевладельцев; он обладал меньшей властью, чем vel vidane; его оплата не зависе - ла от того, насколько эффективно распределялась и использовалась вода. С другой стороны, в определенной мере он зависел от того, насколько он устраивает крестьян своей ячейки, потому что если он их не устраивал, они могли его не переизбрать. Помимо этого в своей деятельности он также больше не был подотчетен никаким внешним агентствам и не докладывал им о состоянии посевов или ирригационных систем.

Ключевые посты в комитетах по земледелию системы Киринди Ойя часто занимали крупные землевладельцы, которые — либо при помощи интриг, либо благодаря поддержке извне — при распределении воды получали особые привилегии. В департаменте ирригации один технический сотрудник стал отвечать и за правую, и за левую сто- рону проекта Киринди Ойа. У него в подчинении был один сотрудник, проверяющий состояние системы и следящий за ее ремонтом, и два работника, осуществлявшие сброс воды. Вряд ли это можно считать достаточной численностью персо - нала для контроля за 11 главными отделениями, множеством мелких отделений и надзором за ирригацией земель сельскохозяйственного назначения площадью в 2,5 тыс. акров (см. [Harriss, 1977, р. 371]).

Фактически в такой системе вообще не была предусмотрена деятельность по координации на уровне отдельной цепочки каналов и резервуаров. От работников, осуществлявших подачу воды, требовалось только открывать и закрывать ворота и сообщать о поломках. Они в любом случае физически не могли ограничить количество воды, получаемой каждой группой крестьян. Крестьяне легко перекрывали каналы, направляя воду на свои поля. Споры между пользователями систем полива зачастую разрешались с помощью насилия. Крестьяне, получавшие выгоду от неофициального блокирования стока по каналам, не оставались без внимания со стороны своих соседей, которым эти действия наносили ущерб [Harriss, 1977, р. 374].

В 1973 —1977 гг. члены комитета земледелия назначались министром сельского хозяйства, т.е. фактический контроль за этими назначениями находился в руках местных депутатов парламента (см. [Flabdy, 1983], а также по сведениям, полученным частным образом от Н. Т. Апхоффа]). К середине 1970-х годов контроль за воровством воды «практически отсутствовал». Несмотря на то что в центр было направлено почти 200 докладов о незаконном расходовании воды, официально никто не преследовался. В тех частях системы, которые были расположены ниже по течению, «около 80 акров земли под рисом-сырцом орошались из нелегальных каналов, которые были во множестве отведены от главного канала и наличие которых практически уничтожило земледелие в последних секциях системы (уауа)... Все это продолжалось на протяжении примерно пятнадцати лет» (см. [Harriss, 1977, р. 372]). Те, кто осуществлял полив, находясь в конце цепочки каналов

этой и многих других систем, снабжались водой с наименьшей надежностью^[140].

Во время интервью несколько секретарей - администраторов показали, что они не подавали исков на тех пользователей ирригационной системы, которые незаконно пользовались водой, хотя они «регулярно подавали судебные иски против тех, кто не платил земельного налога, потому что от этих поступлений зависело их материальное положение» [Harriss, 1977, pp. 372 — 373]. С 1958 г. перестали устанавливаться квоты на полив. Главный инженер системы заключил, что «в настоящее время закон здесь отсутствует» (см. [Harriss, 1977, р. 373]).

Комитеты земледелия были полностью упразднены в 1977г., а их функции были переданы назначаемым чиновникам, курирующим земледелие. Таким образом, система, имевшая по меньшей мере один канал коммуникации с местной общиной, была заменена полностью централизованной государственной системой. Небольшое изменение было произведено в 1980 г., когда была создана выборная позиция главы цепочки системы, состоящей из каналов и резервуаров (yaya nayakaya), однако этот пост достаточно маргинален. Несмотря на то что занимаю - щее его лицо избирается и оплачивается крестьянами, предполагается, что главы цепочек выполняют распоряжения чиновников, курирующих земледелие. В результате, по крайне мере в некоторых деревнях, распределение воды и координацию действий осуществляют не кто иной, как сами крестьяне [Fladby,

1983, pp. 102, 1 91 -1 95].

Все пользователи ирригационной системы Киринди Ойя и все участники процесса, который развертывается вокруг этой системы, только и делают, что следуют стратегии доминирования. Для индивидуального крестьянина единственная обоснованная стратегия в ситуации, когда все остальные безнаказанно крадут воду (используя ее для подавления роста сорняков), состоит в том, чтобы орошать свои собственные поля так обильно, как это только возможно, используя для этого все необходимые средства^[141]. Для крупных землевладельцев единственным способом застраховать себя от последствий нелегальных действий соседей при орошении является поддержание активных контактов с политиками национального уровня. В свою очередь, политики вмешиваются в порядок ирригации, с тем чтобы «по блату» обеспечить привилегиями и преимуществами тех, кто оказывает им поддержку^[142].

Применительно к водному хозяйству общие особенности шриланкийского чиновничества, в частности корпуса ирригационных инженеров, проявляются в отсутствии у персонала департамента ирригации стимулов к тому, чтобы тратить время и энергию на попытки расширить охват и даже обеспечить функционирование таких систем, как проект Киринди Ойя. Найм на должности основан на факте наличия специ

ального образовании и оценках, полученных на экзаменах. Продвижение по службе привязано почти исключительно к выслуге лет, при почти полном отсутствии коммуникации между профессиональным сообществом и обычными людьми. Инженеры, специализирующиеся на ирригации, идентифицируют себя со строительной профессией, где достижениями считаются результаты, лежащие в плоскости проектирования и сооружения, а не в плоскости эксплуатации и поддержании в рабочем состоянии. Заработки инженеров, занятых на строительных проектах, значительно превышают заработки их коллег, работающих в службах эксплуатации и поддержки.

Проведя углубленное исследование системы подготовки и найма персонала, Майкл Мур пришел к выводу, что она препятствует эффективному использованию объектов водного хозяйства в следующих аспектах.

эта система «препятствует установлению эффективных общественных связей между государственными служащими и земледельцами», а также мешает «внутренним коммуникациям и рабочим отношениям, которые особенно важны применительно к эксплуатации гидротехнических систем».

. достижения в форме результатов письменных экзаменов никак не связаны с хорошими результатами на работе.

. «вообще имеется довольно мало стимулов, побуждающих хорошо работать».

. способ организации бюрократии «пусть и неосознанно, но постоянно ведет к обесценению хорошей работы» (см. [Moore, 1979, р. 103]).

Действие всех этих факторов приводит к плохой — некачественной и неэффективной — работе вообще и, в частности, к тому, что работы нужного качества по эксплуатации и поддержанию в рабочем состоянии системы каналов, не проводятся вообще» [Moore, 1979, р. 103]. Во главе всего этого стоят перегруженные и плохо оплачиваемые чиновники департамента ирригации.

Это звучит ужасно, но, похоже, точно такие же проблемы характерны для некоторых других ирригационных про - ектов в Шри-Ланке, в Азии ив «третьем мире» вообще^[143]. ДЛЯ всех ирригационных сооружений, построенных в Шри- Ланке недавно, характерны большая протяженность каналов и малое число контрольно-измерительных приборов. Измерение количеств воды, подаваемой в разные каналы, оказывается исключительно сложным делом, и обычно вода просто, т.е. не имея на пути никаких задержек, доходит до концевых каналов системы (см. [Moore, 1980, pp. З—4]). После ознакомления с последними сведениями в этой области Харрисе ([Harriss, 1984, р. 322]) указывает, что «ворота отсутствуют, сооружения повреждены, каналы имеют множество отводов, сделанных как нарушителями-земледельцами, так и другими лицами». Когда двух молодых людей, состоящих на должности младших техников, спросили, почему они не противодействуют наиболее наглым посягательствам, они ответили, что «боятся, так как опасаются нападений» [Harris, 1984, р. 322]. Даже храбрый младший техник считает противодействие нарушителям бессмысленным, принимая во внимание низкую вероятность того, что нарушители будут наказаны: «Преследовать нарушителей должна полиция, которая обычно трактует кражу воды как нечто не заслуживающее внимания и не имеет никаких стимулов к поимке преступников, как она ловит их в других случаях. Далее, проволочки во время судебных заседаний и весьма незначительные штрафы, которые накладываются на признаваемых виновными в нарушении порядка, делают легальные санкции неэффективными» [Harriss, 1984, р. 322]

Те земледельцы, которые нелегально пользуются ирригационными сооружениями, но при этом имеют связи среди партийных функционеров, могут вообще никогда не привлекаться к ответственности.

Многие поселения неоднородны, они составлены из переселенцев, происходящих из разных регионов и принадлежащих к разным кастам и родам. Все эти группы в начале своего проживания в здешних местах составлены из бедняков и зависят от ирригационных проектов в части жилья, первоначальных доходов и предоставления социальных услуг. Трудности в деле самоорганизации крестьян усугублялись теми способами, которыми вербовались и отбирались поселенцы. Главными критериями отбора были, во-первых, отсутствие собственной земли и, во-вторых, наличие больших семей, позволяющих, по мысли администрации, увеличивать предложение труда (см. [Harriss, 1984, р. 325]). В то же время земельные наделы, распределявшиеся среди поселенцев, по закону не должны были передаваться от одного поколения к другому целиком, т.е. без распределения по наследникам. Хотя намерения законодателя можно понять (его целью было не допустить излишнего дробления земельной собственности), последствия принятия этого закона свелись к возникновению внутрисемейной вражды между братьями и сестрами и к выталкиванию из поселений молодежи, которая стала искать возможности заработка где угодно, но не на «семейном» участке земли. В зоне некоторых проектов доля молодежи, остававшейся работать на семейных наделах, упала до 10—15% (см. [Harris, 1984, р. 328]). Возделывание риса-сырца всегда было трудоемким занятием. В условиях дефицита трудовых ресурсов, поставляемых семьей, использование воды для экономии затрат труда на прополку сорняков для отдельно взятой семьи имело очевидный экономический смысл, даже при том, что на самом деле субсидируемая вода была более дорогой, чем предельные затраты трудовых ресурсов, которые были заняты лишь частично (неполный год). Для развивающейся страны с избыточным предложением труда субсидирование использования дорогостоящей воды из ирригационных систем, рас- пределяя ее подобным образом, не имеет большого экономического смысла.

Неудача, постигшая крестьян Киринди Ойя в деле разработки эффективного набора правил, которые позволили бы им организовать свою собственную систему орошения, не весьма типична для крупномасштабных ирригационных проектов, которые реализуются в странах «третьего мира» на основе финансовой помощи. Отсутствие способности организовать самоуправление проистекает из действия внутренних факторов, связанных с ситуацией, в которой оказываются крестьяне, и из действия внешних факторов, связанных с политической структурой, в условиях которой они проживают. В составе внутренних факторов я выделяю следующие:

1. Слишком большая численность крестьян, вовлеченных в проект.

2. То обстоятельство, что большинство крестьян являются бедными переселенцами, лишь недавно набранными для участия в проекте и не имеющими привязанности ни к выданным им наделам земли, ни друг к другу.

3. Исключительная пестрота этнического состава и культурного уровня переселенцев.

4. Возможности, имевшиеся у богатых крестьян, контролировать водные ресурсы посредством нелегальных и по меньшей мере спорных с точки зрения законности стратегий (поэтому потенциальные лидеры были в состоянии позаботиться о себе сами, и у них не было необходимости проявлять лидерство в ходе решения более крупных проблем, возникавших на уровне всего сообщества).

5. Отсутствие физических средств контроля за ирригационной системой как таковой.

Перечень этих факторов и есть перечень тех проблем, которые нужно было решать. Они усугублялись коррупцией на уровне центрального правительства, не желавшего осуществлять беспристрастное принуждение к выполнению правил, невзирая на лица. Те присваиватели, которые хотели избежать принуждения к выполнению правил, имели все средства и возможности, чтобы с помощью чиновников центрального правительства избегать санкций, подрывая тем самым любые уси - лия по формированию новых местных институтов.

Ситуация, в которой оказываются присваиватели в таких системах, неизбежно является трагичной. Или все же выход существует? Обречены ли крестьяне крупных шриланкийских поселений, организованных в зонах ирригационных проектов, на вечные конфликты и отсутствие кооперативного поведения? Без существенных перемен в местных институтах единственным ответом на этот вопрос будет твердое «да». Но тогда ключевым вопросом является вопрос о том, можно изменить местные институты и, следовательно, стимулы и поведение крестьян или нет? Недавние эксперименты по формированию новых организаций, создаваемых для того, чтобы наладить сотрудничество крестьян, работающих на орошаемых землях Шри-Ланки в зоне одного из ирригационных проектов (см. [International Irrigation Management Institute, 1986], [de Silva,

1981]), приводят меня к положительному ответу на этот второй вопрос. Ситуация тяжелая, но не безнадежная.

Эта драматическая история случилась на левом берегу реки Гал Ойя (Gal Оуа) — здесь удалось добиться радикального улучшения хода реализации крупного и сложного ирригационного проекта (см. [Регега, 1986], [Uphoff, 1985а-с]). Поселение на базе ирригационной системы Гал Ойя — крупнейшее поселение в Шри-Ланке, развернутое вокруг ирригационного сооружения. Проект был завершен строительством в 1950 г. Система имеет три крупных подсистемы: река, правый берег и левый берег. В соответствии с проектом подсистемы левого берега орошение пришло на 65 тыс. акров, а сама подсистема состоит из «почти 32 миль главных каналов, 150 миль распределительных каналов и около 600 миль полевых канав» ([Регега, 1986, р. 88]). В конце 1970-хгодов Номан Апхофф, описывая подсистему левого берега Галл Ойя (Gal Оуа Left Bank, GOLB), использовал выражение «гидрологический кошмар» ([Регега, 1986, р. 88]). Канавы не содержались должным образом, не ремонтировались, их берега осыпались, асами они заилились. Контрольно-измерительные приборы были разбиты. Система снабжала водой значительно меньшую зону, чем было предусмотрено проектом. Более того, здесь укоренилось глубокое недоверие между крестьянами и чиновниками департамента ирригации, а также между самими крестьянами:

«Сотрудничество между крестьянами было минимальным. Отношения между поселенцами, приехавшими из различ-

3 14

I п

ных регионов страны, часто были натянутыми... Для отношений между крестьянами и чиновниками департамента ирригации было характерно то, что стороны не доверяли друг другу и занимались взаимными обвинениями... Крестьяне не верили в компетентность и добросовестность персонала департамента... Многие чиновники, работавшие "на земле", были отъявленными коррупционерами и форменными бандитами. По мнению крестьян, главным препятствием на пути эффективного управления водными ресурсами были местные чиновники, за которыми стояли влиятельные политики и бюрократы.

В свою очередь, чиновники департамента ирригации, в особенности инженеры, считали, что крестьяне не в состоянии использовать воду ответственно и бережно. Поэтому они настаивали на том, что крестьян необходимо организовать, обучить и заставить выполнять то, что им приказывает департамент ирригации. Таким образом, чиновники считали крестьян частью проблемы, а департамент ирригации — ее решением» [Регега, 1986, pp. 89-91]^[144].

Ситуация в целом здесь была еще более трудной и напряженной, поскольку «большинство из тех, кто возделывал участки, расположенные в зонах хвостовых каналов, были тамилами, т.е. говорили по-тамильски и были переселены сюда из прибрежных районов, тогда как большинство тех, кто получил участки в верхних звеньях системы, были сингальцами» [Uphoff, 1986а, р. 202].

Первоначальная версия проекта требовала от крестьян единообразного поведения и предполагала упор на принуждение к исполнению требований регулятора. В финальной версии этот подход был несколько модифицирован — с целью увеличения эффективности водопотребления и для того, чтобы крестьяне направляли свободные трудовые ресурсы на поддержание и ремонт каналов, обслуживавших их поля, от них требовался некий уровень самоорганизации, который планировалось достичь посредством GOLB. Финальной версией проекта ответственность за организацию крестьян (с выделе-

ниєм соответствующего финансирования) предусматривалось возложить на Институт сельскохозяйственных исследований и образования (Agrarian Research and Training Institute, ARTI), при этом ARTI при проведении работ получал техническую помощь от комитета развития сельской местности Корнелльского университета (Rural Development Committee at Cornell University).

После некоторого размышления команда ARTI/Корнелла отвергла цель, сформулированную в проектных документах, в соответствии с которой в течение четырех лет предполагалось спроектировать и протестировать модель «крестьянской организации», которая должна была стать единственной для всех 19 тыс. крестьян зоны GOLB. Вместо этого команда ARTI/Корнелла предложила внедрить в среду, характеризующуюся взаимным недоверием и непредсказуемостью, специально обученных «людей-катализаторов», или, как их стали называть, институциональных организаторов (institutional organizers, Ю). Этими 10 могли быть лица, окончившие высшие учебные заведения (во многом потому, что Шри-Ланка имеет один из самых высоких показателей доли лиц с высшим образованием среди других слаборазвитых стран и многие выпускники колледжей являются безработными). Наличие высшего образования позволяло этим людям быстро схватывать принципы организации, а их относительно высокий социальный статус позволял им эффективно взаимодействовать с чиновниками департамента ирригации. Для большей уверенности в том, что 10 смогут найти общий язык с крестьянами, предпочтение при наборе отдавалось выходцам из крестьянских семей, которые, если это было возможно, проживали бы в крупных поселениях, подобных Гал Ойя. От Ю требовалось также, чтобы они были готовы жить в таких районах, которые представляли собой отдаленные зоны проекта²". Команда ARTI/Корнелла начала свою программу по внедрению Ю в зоне площадью 5 тыс. акров, расположенной вблизи головных сооружений системы, откуда решено было начать работы по ее восстановлению. Впоследствии эта деятельность распространилась на территорию площадью в 25 тыс. акров, хотя она никогда не охватывала всю систему в целом.

У 10 было около шести недель на подготовку и закрепление навыков по установлению коммуникации с крестьянами и создания у них мотивации, а также на изучение технических аспектов земледелия и ирригации. Они были разделены на малые группы (численностью по четыре-пять человек), каждая из которых отвечала за зону, обслуживаемую одним распределительным каналом. Каждая такая команда делила свою зону на меньшие участки, используя в качестве первичного средства разделения полевые канавы. Каждая группа 10 еженедельно встречалась для обмена опытом и поддержания духа, если это требовалось. Они также подменяли друг друга в случаях, когда кто-то заболевал или отсутствовал.

Поначалу ожидалось, что Ю будет встречаться с крестьянином, отводящим воду с полевой канавы, обсуждать с ним разнообразные проблемы, связанные с ирригацией и земледелием, с которым тот сталкивается, и записывать в рабочую тетрадь релевантную информацию о происходящем в географической зоне своей ответственности²¹. Предполагалось, что после знакомства с крестьянами и их проблемами 10 будет в неформальной обстановке встречаться с малой группой крестьян, пользующихся одной и той же полевой канавой, чтобы на этой встрече спланировать совместные действия, осуществляемые в русле стратегии самопомощи. Вместо учреждения заранее определенной организации 10 стремились к созданию рабочих комитетов для решения конкретных проблем, например для ремонта сломанных запорно-отпорных устройств (например, распределительных ворот) или очистки полевых канав от ила. Более того, Ю выявляли проблемы, которые не могли быть решены посредством коллективного труда крестьян, пользовавшихся одной и той же полевой канавой, т.е. такие проблемы, которые необходимо было ставить перед чиновниками ирригационного департамента и другими представителями власти. Научив крестьян совместному труду и получению выгод, связанных с групповым действием, Ю начали помогать формировать местные организации и на основе консенсуса выбрать крестьян-представителей. На собраниях с большим числом участников этот представитель выражал интересы других крестьян малой группы, т.е. группы, использующей одну и туже полевую канаву. Он также информировал их о том, что происходит на площадках более высокого уровня.

Команда ARTI/Корнелла стремилась запустить эти организации самого нижнего уровня до начала работ по восстановлению системы, с тем чтобы успеть сформировать площадки, на которых крестьяне и инженеры могли бы обсудить планы местных мероприятий по восстановлению. Чтобы убедить инженеров в том, что шансы на значительно более высокую трудовую отдачу крестьян можно повысить, если выслушать их советы на стадии проектирования комплекса работ по восстановлению системы, в дискуссиях с чиновниками департамента ирригации члены команды ARTI/Корнелла упирали на то, что проектом предполагалось, что крестьяне пойдут навстречу планам чиновников и без всякого сопротивления даром осуществят гигантскую программу работ по восстановлению ирригационной системы и поддержанию ее в рабочем состоянии. К моменту, когда началась фаза проектирования, крестьяне уже приобрели опыт совместной работы и имели немало хороших идей по поводу способов восстановления их полевых канав. В итоге чиновники ирригационного ведомства начали менять свое отношение к крестьянам.

Эти «организации полевой канавы» (FCO, field channel organizations) стали основным строительным блоком проекта Гал Ойя. Все FCO были одинаково небольшими, состоящими из 12—15 крестьян. Они представляли собой своеобразные ячейки для решения проблем и зачастую обходились без регулярных заседаний, проводимых в одно и то же время, без повесток дня, без записей обсуждения. Второй уровень организации был надстройкой над FCO на уровне распределительного канала. Организации распределительного канала (DCО, distributory channel organization) охватывали от 200 до 800 акров и от 100 до 300 крестьян. Таким образом, каждый крестьянин был и членом FCO, и членом DCO. Каждая DC О завела свои собственные организационные процедуры, обычно предусматривавшие проведение общего собрания всех крестьян и формирование комитетов, куда входили крестьяне-представители из FCO. Представителей выбирали на основе консенсуса и не на основе принадлежности к политической партии²².

Третий уровень организации, соответствовавший зональным каналам, был образован после того, как FCO и DC0^[145] были сформированы и соединены между собой. В районе проекта GOLB было четыре таких зоны, каждую из которых стал впоследствии представлять «зональный совет» (area council). Все крестьяне-представители, жившие в зоне, обслуживаемой данным зональным каналом, имели право принимать участие в общем собрании зонального совета. Формирование четвертого уровня организации — комитета, соответствующего проекту в целом, — было инициировано крестьянами- представителями и институциональными организаторами (10). Комитет проекта (The Project Committee) предоставлял собой форум, на котором крестьяне могли непосредственно участвовать в обсуждении вопросов управления системой. Крестьяне убедились в реальности изменений в подходах и в отношении к ним чиновников-ирригаторов, и техрешени-

ях, которые утверждал департамент ирригации.

Поведение крестьян значительно изменилось с момента, когда новые институты начали эволюционировать в направлении поддержки коллективных действий. Там, где были сформированы FCO и DC О, общепринятой стала практика соблюдения процедур, основанных на принципе очередности. По данным последнего обзора 98% представителей полей «считают, что принцип очередности при получении воды ведет к справедливости в распределении воды, а 79% крестьян считают, что и они сами имеют гарантии получения достаточного количества воды при наличии системы очередности» (см. [Kasyanathan 1986], [Perera, 1986, p. 103]). Очередность часто устанавливалась в результате сознательных усилий тех расположенных выше по цепочке каналов системы водопользователей, которые стремились обеспечить водой крестьян, чьи участки орошались концевыми каналами. Это обстоятельство покажется еще более поразительным, если принять во внимание, что обычно верхние участки бывают заняты сингальцами, тогда как на нижних землю обрабатывают по преимуществу тамилы. Пониманию остроты этой проблемы помогает следую - щий пример: один из распределительных каналов, проходивший по зонам с сингальским и тамильским населением, в тече- ние многих лет почти не поддерживался в рабочем состоянии, не ремонтировался и т.д. Доставка воды была крайне нерегулярной, а крестьяне рассказывали об убийствах, сопровождавших споры по поводу воды ([Uphoff, 1986а, р. 207]). Через несколько месяцев после образования FCO сингальцы и тамилы приступили к совместным работам по очистке каналов. Апхофф так описывает произошедшие изменения: «Во время моего посещения этих мест в январе 1983 г. я увидел группу крестьян, состоявшую из пятнадцати тамилов и двенадцати сингальцев, заканчивавших очистку канала. Толщина древесного корня, стелившегося поперек канала (этот корень крестьяне вырывали руками) была явным свидетельством того факта, что в этом концевом канале воды не было лет двадцать. Крестьянам потребовалось три дня совместной работы, чтобы успеть очистить канал, — как раз перед первой подачей воды в том сезоне» [Uphoff, 1986а, pp. 207 — 208].

Результатом этой деятельности стали дополнительные

1 тыс. акров, переведенные в состав обрабатываемой земли, с которых стали кормиться 3 00 семей, собравших здесь в тот год два урожая риса ([Uphoff, 1986а, 209]). Крестьяне регулярно принимали участие в совместных проектах, организованных их собственными FCO, по очистке не только полевых канав, орошавших их собственные участки, но и по очистке тех распределительных каналов, которые не очищались службами департамента ирригации ввиду нехватки финансирования. Если 80% крестьяне своих ответах указали, что до формирования FCO очистка канав осуществлялась в очень незначительных масштабах, то лишь 6% были согласны с тем, что с очисткой канав дело было также плохо в 1986 г. (см. [Kasyanathan, 1986], [Perera, 1986, p. 104]).

Понизилась также и острота конфликтов между крестьянами. «Теперь, когда крестьянам гарантированы снабжение водой и возможность пользоваться форумом, т.е. FCO, для обсуждения проблем и разрешения споров на уровне этих «организаций полевых канав», частота и напряженность конфликтов в тех зонах, где имеются FCO, стали намного ниже» [Perera, 1986, р. 104]. В течение 1985 г. 77% крестьян ответили, что на их полях не было ни одного конфликта на полевых канавах по поводу распределения воды (см. [Kasyanathan,

1986], [Регега, 1986, р. 104]). Внепартийная природа этих организаций и тот факт, что при их формировании были проигнорированы члены местных элит, привели к тому, что многие влиятельные крестьяне этого региона первоначально были настроены против крестьян из GOLB. К 1 983 г. оппозиция со стороны влиятельных групп исчезла, а некоторые политики стали публично превозносить внепартийный характер FCO и DCO. Несмотря на то что обеспечение внепартийного статуса этих организаций представляло известную трудность при их формировании, после начала их работы довольно часто в кон - торах FCO и DC О можно было увидеть крестьян из разных партий, которые прекрасно уживались в процессе совместной работы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: