Глава 1 РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОБЩИНАХ 20 страница

Изменилось как отношение крестьян к чиновникам и специалистам департамента ирригации, так и восприятие крестьян чиновниками. Чиновники стали восприниматься намного более нацеленными на удовлетворение нужд крестьян, и крестьяне могли указать на конкретные случаи, когда в ответ на запросы со стороны групп крестьян департамент менял свою политику. Свыше 70% чиновников, работавших в GOLB, полагали, что отношения между крестьянами и государственными служащими улучшились и что FCO обеспечили более плотную коммуникацию, улучшили взаимопонимание и способствовали взаимному доверию (см. [Kasyanathan, 1986], [Регега, 1986, р. 103]). Процесс увеличения степени взаимного доверия пересек этнические барьеры. Рост взаимного уважения был продемонстрирован входе инцидентов 1981 г., когда банды сингальской молодежи сожгли лавки тамилов, располагавшиеся на рыночной площади. В ответ на это крестьяне-представители, бывшие сингальцами, отправились в дома тамилов, служивших в системе департамента ирригации, и оставались там, чтобы предотвратить насилие против них со стороны своих соплеменников (см. [Uphoff, 1986а, р. 206]).

Главная слабость проекта по созданию организаций в Гал Ойя заключалась в том, что в его рамках предполагалось, что крестьяне будут участвовать в сооружении и ремонте системы на уровне полевых канав без всякой оплаты. Согласно частному сообщению Апхоффа, ремонт завершен лишь на

30 — 60% полевых канав. Вероятно, надежды, которые питали часть разработчиков проекта, на то, что крестьяне будут

выполнять физически тяжелые работы без немедленного вознаграждения, движимые одним лишь зарождающимся коллективистским духом, были нереалистичными, особенно принимая во внимание тот факт, что частные подрядчики, выполнявшие те же работы, получали вполне приличный денежный доход. Трудности на пути решения и без того сложной задачи (как добиться, чтобы крестьяне вовремя выполняли необходимые работы) усугблял и сам департамент ирригации, срывавший свои собственные сроки и не выдерживавший запланированных графиков.

Никто не утверждает — и прежде всего от таких утверждений далеки сами члены команды ARTI/Корнелла, — что проект Гал Ойя шел без мелких проблем (а иногда и крупных). Они столкнулись с сильной текучестью кадров среди лиц, занятых на позициях институциональных организаторов (10) (достигавшей 95%), когда организаторы покидали свои места, потому что открывалась вакансия в министерстве образования или где-нибудь еще. Некоторым Ю не хватало подготовки. Для управления программой не хватало людей. Некоторые служащие департамента ирригации и некоторые крестьяне были не такими ответственными, как остальные. Вместе с тем скромные затраты на эту программу были с лихвой перекрыты увеличением урожаев вследствие успешного внедрения процедур очередности при получении воды (см. [Ргега, 1986, р. 105]).

В конечном счете проект Гал Ойя ознаменовало собой радикальное оздоровление системы, которая до этого оставляла мало надежд на то, что крестьяне способны к сотрудничеству в процессе использования воды и при производстве ремонта полевых канав. Помимо формирования навыков координации, необходимых для поддержания полевых канав в рабочем состоянии, и справедливого распределения воды, что увеличило общую эффективность системы, этот проект оставил после себя работающие организации, способные и дальше развивать новые умения и навыки решения проблем.

Принимая во внимание искаженные стимулы, в плену которых находились участники до старта проекта в Гала Ойя, представляется малореальным, что крестьяне или чиновники сами, без вмешательства извне, смогли бы справиться с логикой той ситуации, в которой они пребывали. Однако тип вмешательства, выбранный при реализации проекта, не предпо

лагал, что некий центральный орган начнет регламентировать деятельность крестьян и применять к ним санкции за невы- полнение правил, придуманных другими людьми (хотя такой вариант и фигурировал в ранних версиях проектной документации). Команда ARTI/Корнелла отвергла эту модель внешней регламентации. Вместо нее они выбрали стратегию создания для местных крестьян и чиновников ирригационного ведомства предпосылок для проявления умения решать проблемы — через внедрение в их среду «людей-катализаторов», работавших напрямую с крестьянами и чиновниками, старав - шимися решить проблемы, возникавшие на уровне полевых канав. Только после того, как в деле организации коллективных действий, требующих совместной работы, был достигнут некоторый первоначальный успех, были сделаны дальнейшие шаги по направлению к построению более формальной организации, и даже после этого организации, возникшие вокруг процесса совместного использования полевых канав, остались простыми и ориентированными на решение конкретных проблем. Крестьянами-представителями становились лица, определенные на базе консенсуса, а не «лидеры», победившие в голосовании на основе принципа большинства. Консенсус стал преобладающим правилом принятия решений в организациях всех уровней. При той политической коррупции, которая господствовала в Шри-Ланке, успешное изъятие решения повседневных проблем, касающихся вопросов ирригации и сельского хозяйства, из сферы обычных политизированных механизмов, представляет собой исключительно важный шаг.

Взаимное доверие и общий принцип взаимности были буквально взлелеяны в ходе межличностного общения между кре - стьянами и институциональными организаторами. Важным было и то, что эти усилия предшествовали попыткам создать более крупные организации. Крестьяне создали организации, работавшие на уровне распределительных каналов, не следуя единой модели, одобренной сверху. В конце концов крестьяне организовали свою координацию на четырех уровнях, каждый из которых оказывал воздействие на остальные, причем признание и поддержку получили организации всех уровней. Более важно то, что крестьяне впервые увидели серьезное отношение к их предложениям со стороны служащих иррига

ционного ведомства, причем это выражалось в конкретных результатах.

Проект Гал Ойя показал, каким образом внешние агенты могут помочь присваивателям в преодолении искаженных стимулов, которые приводили к субоптимальным исходам, даже когда традиции взаимного недоверия и враждебности воспроизводятся в данной местности в течение нескольких поколений. Эти проблемы с огромным трудом поддаются решению «изнутри ситуации» — пока главным участникам, занимающим различные позиции, не будет продемонстрирована необходимость масштабных изменений в структуре

2 S

стимулов, с которыми они имеют дело, их поведение остается неизменным. Внешнее вмешательство необязательно должно быть масштабным и дорогостоящим. Нет необходимости также и в привлечении на длительное время большого числа «катализаторов». Чтобы программа, подобная этой, была успешной, необходимо, чтобы и крестьяне, и служащие ирригационного ведомства стали рассматривать крестьянские организации в качестве легитимных и постоянно существующих инструментов решения долгосрочных проблем, возникающих,лри управлении любой сложной иррига- ционнои системой.

5-5-Уязвимость режима рыболовства в Новой Шотландии

Случай, описанный выше, иллюстрирует проблемы, которые мешают присваивателям общего ресурса (ОР) разработать эффективные правила, ограничивающие доступ к соответствующей ресурсной системе и регламентирующие ее использование. Теперь я хочу обратиться к проблемам иного типа — к проблемам уязвимости ОР-институтов. Некоторые уязвимые институты, разработанные присваивателями ОР, используются до сих пор, оставаясь весьма эффективными. Однако эти институты существуют в более широком контексте, что заставляет сомневаться в том, что их эффективное использование будет продолжаться и дальше.

Восточное побережье Канады усеяно небольшими рыбацкими поселками, для которых рыболовство является главным видом экономической деятельности на протяжении поколений. Рыбаки из многих подобных поселков, в частности из тех, что расположены в Новой Шотландии и на острове Ньюфаундленд, разработали свои собственные правила регулирования лова в близлежащих рыбных районах моря. Этими местными системами правил определяется, кто имеет право вести лов, как места лова делятся между рыбаками, применяющими различные технологии. В некоторых случаях для распределения лучших мест рыбаки установили систему жеребьевки^[146]. Правила, существующие в одном из поселков Новой Шотландии, детально описаны Энтони Дэвисом в [Antony Davis, 1984], который в качестве объекта изучения выбрал поселок под названием «Гавань Порт-Ламерон» (Port Lameron Harbour).

Почти все из 99 рыбаков, использующих в настоящее время Гавань Порт-Ламерон, являются потомками рыбаков, поселившихся в этом регионе в последние десятилетия XVIII в. Все они ведут лов с относительно небольших судов, хотя 10 из 52 таких судов уходят за рыбой далеко в открытое море. Большинство судов, с которых ведется прибрежный лов, стоят менее 30 тыс. долл., тогда как суда, уходящие в открытое море, стоят около 50 тыс. долл. Средняя численность команды на судах для прибрежного лова составляет 1,8 чел., а на судах для лова в открытом море — 2,5 чел. (см. [Davis, 1984, р. 135]).

Рыбаки, ведущие лов вдали от берегов, находятся в море на протяжении целого года, время от времени ремонтируя свои суда, когда в этом возникает необходимость. Рыбаки, ведущие прибрежный лов, заняты этим с конца марта по декабрь. В декабре они вытаскивают суда на берег для ремонта и переоснащения. Оба типа судов используют разные технологии лова и ловят разные породы рыб (треску, палтус, сельдь, макрель, лобстеров) в зависимости от времени года. Между судами для прибрежного и для дальнего лова существует множество отличий — по стоимости, размеру, технологиям. Однако эти различия не так велики, как это характерно для рыбаков Бодрума или Измирского залива, о которых речь шла выше.

Рыбацкие поселки, расположенные по юго-западному побережью Новой Шотландии, по большей части используют расширительное определение территорий рыбной ловли^[147]. Зона прибрежного рыболовства Гавани Порт-Ламерон простирается в море на 25 км и тянется на 20 км вдоль берега. Суда дальнего лова используют внешнюю часть этой зоны, а также ходят в море на значительно более дальнее расстояние. Прибрежная зона, используемая главным образом рыбаками Гавани Порт-Ламерон, делится на несколько секторов, в каждом из которых лов ведется по отдельной технологии. Жаберные сети на сельдь и макрель ставятся в прямоугольном участке, расположенном вне акватории гавани, но недалеко от берега. Если бы их ставили дальше, то их бы разметало сильным течением. Свои сектора отводятся для ловли лоб-

стеров в соответствующий сезон. Участки закреплены также за потенциально конфликтующими между собой технологиями, используемыми при лове трески и палтуса.

Рыбаки Гавани Порт-Ламерон делят территорию, руководствуясь в основном прагматическими соображениями, — структура участков определяется тем, какая микросреда соответствует какой технологии наилучшим образом в данные конкретное время года. Эта традиция отражает «эмпирические и неформальные стратегии управления ресурсами, которые вырабатывались сообществом рыбаков на протяжении столетий практического опыта» (см. [A. Davis, 1984, р. 145]). В этихусловиях не все технологии являются взаимно сопоставимыми. Например, в 1975 г. четыре капитана судов дальнего лова приобрели придонные тралы для лова на больших глубинах, когда на эти цели была выделена значительная сумма в порядке федеральной субсидии. Однако их использование мешало другим рыболовецким судам, как для дальнего, так и для прибрежного лова. В результате оппозиции со стороны Гавани использованию жаберных сетей этого типа с 1980 г. все четыре капитана перестали ставить эти сети^[148]. Раздел территории на сектора.

используемые рыбаками, применяющими разные технологии, не только уменьшает отрицательные внешние эффекты (экстер - налии), которые применение одной технологии может порождать для другой, но и реализует низкозатратную систему наделения всех участников уловом в разумных размерах. В рамках схемы присвоения, основанной на легкопроверяемом и непосредственно наблюдаемом условии — типе технологии, используемой данным судном, — затраты, связанные с надзором, значительно ниже, чем затраты на надзор за соблюдением правила, привязанного к количеству вылавливаемой рыбы.

Права на рыболовецкие участки, предъявляемые рыбаками Гавани Порт-Ламерон, базируются на традиции, уходящей вглубь веков — в течение многих поколений жившие здесь рыбаки и их семьи именно на этих участках ловили рыбу и управляли ресурсной системой. Как выразился местный рыбак: «Я всю свою жизнь ловлю рыбу здесь. Этим же занимался мой отец и его отец тоже. Мужчины в нашей семье ловят здесь рыбу очень давно. Если кто и имеет право на здешнюю рыбу, так это я и в этом смысле я не отличаюсь от большинства здешних парней» [Davis, 1984, р. 145].

Они считают, что имеют исключительные права на территории, где они ловят лобстеров, что может приносить им до 40% годового дохода от рыболовства. Кроме того, они реализуют свое право первого выхода в море (и право отказаться от этого в годы, бедные рыбой). Несмотря на то что в хорошие годы отношение к рыбакам - соседям является вполне терпимым, в скудные годы линии, устанавливающие границы собственности на участки, проведены весьма жестко. Разумеется, скудные годы — это как раз те самые годы, кода могут возникать конфликты по поводу территории. Установление границ участков лова и требование их соблюдения в некотором смысле является общей линией поведения всех рыбаков. Бре-

к следованию правилам, ведет к слишком узкому определению эффективности (см. [North, 1986а], [North, 1986b]). Быстрое внедрение «более эффективных технологий» внешними [по отношению к сутации] властями может запустить эффект той самой «трагедии общин», которая, по мнению властей, должна разразиться, если они не начнут регулировать рыболовство. Обсуждение последствий субсидирования национальным правительством Бразилии приобретения новых технологий на побережье штата Байя см. в [Cordell and МсКеап, 1986].

мя затрат, связанных с принуждением к уважению установ- ленных границ, лежит на местных рыбаках, поскольку они не могут апеллировать к внешним властям, чтобы те осуществляли принуждение в отношении их местных правил. Дэвис следующим образом описывает то, как происходит это принуждение: «Так, один рыбак из Гавани Порт-Ламерон, поставив свои протяженные сети, заметил, что рыбак из соседнего поселка ставит свои сети рядом с его сетями, причем получилось так, что сосед ставит свои сети поперек того направления, в котором поставил сети рыбак из Гавани. Он начинает ругать нарушителя через судовую радиостанцию, на частоте, используемой всеми рыбаками для связи между собой и между собой и берегом. Другие рыбаки из Гавани, бывшие в этот момент на приеме радиосигнала, в ответ демонстрируют свою поддержку, вставляя свои комментарии, когда их земляк закончил вещание. Эта вербальная поддержка и перспектива перехода рыбаков к действиям, т.е. угроза того, что ему срежут сети, побуждают нарушителя принести свои извинения» [Davis, 1984, р. 147].

Такая система правил уязвима, потому что она не признана федеральными властями Канады, в частности департаментом по делам рыболовства и океана (Department of Fisheries and Ocean, DFО). За долгие годы политика в отношении рыболов - ства в Канаде претерпела значительные изменения. На заре этой политики предполагалось, что в делах, связанных с регулированием прибрежного рыболовства, значительно большую роль будут играть отдельные провинции. Именно такой режим был установлен, в частности, для Ньюфаундленда, который до 1949 г. не входил в состав провинций, образующих федерацию Канады. Такое положение регуляторов Ньюфаундленда обеспечивало местных рыбаков площадками для разрешения конфликтов по поводу территорий и используемых технологий лова. Практика регулирования рыболовства на Ньюфаундленде была кодифицирована, т.е. правилам, выработанным с учетом местной специфики, был придан статус местных законов (см. [К. Martin, 1979]).

Однако власти федерального уровня придерживались совершенно противоположной точки зрения на местные правила. Сегодня политика Канады «не питает особого доверия к тому, чтобы считать следование местным обычаям адекватным способом регулирования рыболовства» [Matthews, 1988, р. 6]).

Служащие федеральных ведомств исходят из того, что все восточное побережье представляет собой территорию рыболовства открытого доступа³". В качестве главного направления государственной политики они приняли доминантную стратегию, описанную в главе 1, а именно основанную на том, что существует якобы только две возможности: право частной собственности и государственное регулирование. Исключив право частной собственности, они остаются с регулированием федерального уровня как единственно возможной официальной политикой: «Федеральное правительство... несет предусмотренную законом ответственность за умножение рыбных ресурсов... и за распределение этих ресурсов между конкурирующими пользователями. Поскольку установление права частной собственности на рыбные ресурсы в подавляющем числе случаев невозможно осуществить, ответственность государства за их сохранение и распределение не может быть делегирована» [Government of Canada, 1976].

Дальнее рыболовство в открытом море у восточного побережья Канады, как и во многих других местах дальнего лова, долгое время считалось основанным на принципе свободного доступа. В 1976 г., когда жесткая конкуренция с иностранными рыболовными флотилиями привела к существенному исчерпанию ресурсов рыбы, Канада в соответствии с морской конвенцией установила 200-мильную зону, начинающуюся от ее береговой линии. Распространение юрисдикции Канады на эту зону позволило канадским официальным лицам начать борьбу против статуса открытого доступа, который в то время имело дальнее рыболовство. Это же расширение юрисдикции привело к тому, что канадские государственные органы, ответственные за планирование в сфере рыболовства, начали считать, что они теперь «в состоянии

В федеральном руководстве по экономической политике на 1976 г. по этому поводу недвусмысленно сказано, что «в рыболовстве, которое ведется на основе принципа открытого доступа, свободного для всех,’рыбаки, конкурируя между собой, стремятся выловить всю доступную рыбу, не обращая внимания на последствия. Если их не контролировать, то обычно этими по- - следствиями бывает полный коллапс рыболовства. Говоря экономическими терминами, наступает исчерпание ресурсов, что для ■ рыбаков означает наступление ситуации, известной как "трагедия общин"» [Government of Canada, 1976].

мя затрат, связанных с принуждением к уважению установ- ленных границ, лежит на местных рыбаках, поскольку они не могут апеллировать к внешним властям, чтобы те осуществляли принуждение в отношении их местных правил. Дэвис следующим образом описывает то, как происходит это принуждение: «Так, один рыбак из Гавани Порт-Ламерон, поставив свои протяженные сети, заметил, что рыбак из соседнего поселка ставит свои сети рядом с его сетями, причем получилось так, что сосед ставит свои сети поперек того направления, в котором поставил сети рыбак из Гавани. Он начинает ругать нарушителя через судовую радиостанцию, на частоте, используемой всеми рыбаками для связи между собой и между собой и берегом. Другие рыбаки из Гавани, бывшие в этот момент на приеме радиосигнала, в ответ демонстрируют свою поддержку, вставляя свои комментарии, когда их земляк закончил вещание. Эта вербальная поддержка и перспектива перехода рыбаков к действиям, т.е. угроза того, что ему срежут сети, побуждают нарушителя принести свои извинения» [Davis, 1984, р. 147].

Такая система правил уязвима, потому что она не признана федеральными властями Канады, в частности департаментом по делам рыболовства и океана (Department of Fisheries and Ocean, DFO). За долгие годы политика в отношении рыболов- ства в Канаде претерпела значительные изменения. На заре этой политики предполагалось, что в делах, связанных с регулированием прибрежного рыболовства, значительно большую роль будут играть отдельные провинции. Именно такой режим был установлен, в частности, для Ньюфаундленда, который до 1949 г. не входил в состав провинций, образующих федерацию Канады. Такое положение регуляторов Ньюфаундленда обеспечивало местных рыбаков площадками для разрешения конфликтов по поводу территорий и используемых технологий лова. Практика регулирования рыболовства на Ньюфаундленде была кодифицирована, т.е. правилам, выработанным с учетом местной специфики, был придан статус местных законов (см. [К. Martin, 1979]).

Однако власти федерального уровня придерживались совер - шенно противоположной точки зрения на местные правила. Сегодня политика Канады «не питает особого доверия к тому, чтобы считать следование местным обычаям адекватным способом регулирования рыболовства» [Matthews, 1988, р. 6]).

/Г

Служащие федеральных ведомств исходят из того, что все восточное побережье представляет собой территорию рыболовства открытого доступа³". В качестве главного направления государственной политики они приняли доминантную стратегию, описанную в главе 1, а именно основанную на том, что существует якобы только две возможности: право частной собственности и государственное регулирование. Исключив право частной собственности, они остаются с регулированием федерального уровня как единственно возможной официальной политикой: «Федеральное правительство... несет предусмотренную законом ответственность за умножение рыбных ресурсов... и за распределение этих ресурсов между конкурирующими пользователями. Поскольку установление права частной собственности на рыбные ресурсы в подавляющем числе случаев невозможно осуществить, ответственность государства за их сохранение и распределение не может быть делегирована» [Government of Canada, 1976].

Дальнее рыболовство в открытом море у восточного побережья Канады, как и во многих других местах дальнего лова, долгое время считалось основанным на принципе свободного доступа. В 1976 г., когда жесткая конкуренция с иностранными рыболовными флотилиями привела к существенному исчерпанию ресурсов рыбы, Канада в соответствии с морской конвенцией установила 200-мильную зону, начинающуюся от ее береговой линии. Распространение юрисдикции Канады на эту зону позволило канадским официальным лицам начать борьбу против статуса открытого доступа, который в то время имело дальнее рыболовство. Это же расширение юрисдикции привело к тому, что канадские государственные органы, ответственные за планирование в сфере рыболовства, начали считать, что они теперь «в состоянии

В федеральном руководстве по экономической политике на 1976 г. по этому поводу недвусмысленно сказано, что «в рыболовстве, которое ведется на основе принципа открытого доступа, свободного для всех, рыбаки, конкурируя между собой, стремятся выловить всю доступную рыбу, не обращая внимания на последствия. Если их не контролировать, то обычно этими последствиями бывает полный коллапс рыболовства. Говоря экономическими терминами, наступает исчерпание ресурсов, что для рыбаков означает наступление ситуации, известной как "трагедия общин"» [Government of Canada, 1976].

все аспекты рыбной отрасли, включая прибрежное рыболовство и переработку рыбы и рыбной продукции» [Matthews, 1988, р. 8].

Многие первоначальные шаги, осуществлявшиеся правительством, сводились к стремлению лицензировать рыболовецкие суда, в также различные виды деятельности в сфере рыболовства. Так как множество рыбаков, занятых рыболовством на профессиональной основе, а также занятых в течение неполного рабочего времени, опасались, что лицензирование станет началом реализации общего курса на сокращение количества рыбаков в отрасли, множество тех, кто активно не занимался рыболовством в тот момент, получили лицензии, чтобы подстраховаться, оказаться позже — когда будут введены ограничения и новые лицензии перестанут выдавать — обладателем лицензии. Более того, в условиях разнообразия технологий лова, применяемых рыбаками Гавани Порт-Ламерон, рыбаки этого поселка, стремясь застраховаться на будущее, все как один немедленно бросились получать лицензии на такие орудия лова, которые они фактически не использовали. Аналогичная реакция наблюдалась и в других регионах. Парсиваль Коупе сообщил, что численность рыбаков, зарегистрированных на острове Ньюфаундленд, выросла с 15 351 чел. в 1974 г. до 35 080 чел. в 1980 г., причем, по его оценке, фактически вели только 21 297 рыбаков (см. [Parzival Copes, 1983, pp. 16—17]).

Значение такого «защитного» поведения при получении лицензий было осознано теми рыбаками Гавани Порт- Ламерон, кто не стал получать лицензий на постановку жабер - ных сетей на сельдь. Когда вскоре после этого федеральные чиновники без предупреждения заморозили число выданных лицензий, угрожая санкциями тем, кто будет пойман на нелегальном использовании сетей, в сообществе разгорелся сильный конфликт: «Некоторые рыбаки весьма резко отреагировали на сообщение о том, что они не смогут получить лицензии помимо тех, которыми они обладают на данный момент, и что рыбные инспекторы конфискуют нелицензированные сети. Один из рыбаков воскликнул: "Если они только дотронутся до моих сетей, их будет ждать сюрприз!"» [A. Davis,

1984, р. 157].

По всему побережью прошли митинги протеста, что заставило федеральных чиновников дать задний ход и позволить рыбакам получить лицензии на вылов сельди вне зависимости от того, намеревались они продавать сельдь или нет. Общий урок, который был вынесен из этой истории рыбацким сообществом, состоял в том, что федеральные чиновники в своих действиях склонны к произволу, не желают советоваться с рыбаками и будут проектировать меры регулирования, не учитывающие в должной мере местные особенности: «Откуда они знают, чем мы занимаемся? Чиновники рыбного ведомства лишь изредка появляются в этих местах. Откуда им знать, что для нас лучше? Мы тут ловили рыбу с давних времен, и нам лучше знать, что тут нам лучше всего. Мы знаем, что тут можно взять» [A. Davis, 1984, р. 156].

Вместо поиска способов усиления местных систем правил, что могло бы вселить уверенность в то, что стандарты доступа и использования будут продолжать соблюдаться на территориях с уже разработанными и функционирующими системами, канадская политика стала разрабатываться так, чтобы для всего побережья имелся один и тот же набор регулирующих мер. Если будущая канадская политика продолжит порождать противодействие со стороны части рыбаков, это приведет к потере контроля за режимом открытого доступа к дальнему рыболовству и к потере контроля за теми местами прибрежного лова, в которых ранее такой контроль существовал.

Трудно сказать, что ждет в будущем рыболовецкие сообщества, подобные тем, что расположены в Гавани Порт- Ламерон. Если бы политика, проводимая на уровне страны в целом, изменилась, и если бы чиновники постарались разработать цепочку согласованных правил, которые помогали бы принуждать в выполнению разрабатывавшихся в течение многих лет местных норм регулирования, сосредоточив усилия по введению новых правил на дальнем рыболовстве, которое действительно осуществляется в режиме свободного доступа, то тогда эта уязвимая система правил могла бы выжить, адаптировалась бы и позволила бы рыбакам эффективно использовать местные ресурсы до бесконечности^[149]. Однако если власти Канады продолжат настаивать на еди-

ной политике по отношению ко всем видам рыболовства всего восточного побережья, то наиболее вероятным исходом станет полное разрушение местной институциональной системы. Более того, представляется весьма сомнительным, что какое бы то ни было агентство, функционирующее на уровне страны в целом, когда-либо смогло иметь обширную и привязанную ко времени и месту информацию, необходимую для создания набора правил, подходящих к конкретным особенностям ситуации не местах.

Служащие федеральных ведомств Канады не являются единственными чиновниками, которые исходят из отсутствия местных институтов регулирования общих ресурсов (ОР) и осуществляют действия, либо угрожающие существующим институтам, либо уничтожающие их. Корделл и Мак- Кейн дают описание некоторой разновидности пожизненной аренды участков моря, разработанной бедными рыбаками, которые живут на побережье Байи в Бразилии и ловят рыбу с плотов. Эта система аренды не признается федеральным правительством Бразилии, властями штата и местной администрацией (см. [Cordell, МсКеап, 1986]). Более того, официальной политикой бразильского правительства являет - ся политика свободного доступа, а не система ограниченного доступа, как у рыбаков Байи. Национальные кодексы рыболовства Бразилии определяют все территориальные воды Бразилии как государственные воды, открытые для любого бразильского судна, зарегистрированного в бразильском порту.

Некоторые ученые были свидетелями того, что произошло, когда правительство Непала приняло закон о национализации частных лесов (Private Forests Nationalization Act, см. [Arnold and Campbell, 1986], [Bromley and Chapagain, 1984], [Chapagain, 1984], [Messerschmidt, 1986]). Хотя официальной целью закона провозглашались «защита, управление и сохранение леса в интересах всей страны», фактически он разрушил созданную в прежние времена систему контроля над лесопользованием со стороны местных общин. Мессершмидт сообщает о том, что случилось сразу после того, как этот закон вступил в силу: «Жители непальских деревень тут же начали вести себя как халявщики, — они стали систематически прибегать к истощительным вырубкам леса в огромных размерах. Обычное объяснение этого эффекта состоит в том, что жители деревень утратили контроль над своими лесами и что они не верят в контроль со стороны государства и не доверяют его политике в области природных ресурсов» [Messerschmidt, 1986, р. 458].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: