ГЛАВА 3. Почему они верят

“Какая глупость, — сказал [Тедди]. — Все, что нужно сде­лать, это убрать заграждение, когда умираешь. Боже мой, каждый проделывал это тыся­чи и тысячи раз. Даже если они не помнят, не значит, что они этого не делали. Какая глу­пость”.

Дж.Д.Сэлинджер “Тедди”*

ЛОРЕЛ ДИЛМЕТ НЕ МОГЛА СПРЯТАТЬСЯ ОТ воспоминаний, захлестнувших ее. Она вспомнила, что в шестнадцатом веке ее звали Антония Микаэла Мария Руис де Прадо. Она уверяла, что Антония роди­лась на острове Эспаньола в Карибском море и позд­нее перебралась в Испанию, и жизнь ее была полна любви и романтики.

Несколько месяцев она пробыла в застенках испан­ской инквизиции, влюбилась в одного из инквизиторов, стала его возлюбленной, последовала за ним в Южную Америку и в конце концов утонула у небольшого островка в Карибском море. Ужасная смерть Антонии была погребена в уме Лорел. Она помнила, как возлюбленный Антонии пытался спасти ее и как она умерла на его ру­ках. Антония поняла, что она мертва только тогда, когда уже более не ощущала его слез, заливавших ее лицо.

Это звучало бы, как замысловатая фантазия или романтическая новелла, если бы только не сотня фактов, упомянутых Лорел, которые не были бы ей известны, не живи она в Испании шестнадцатого века.

Психолог Линда Тараци потратила три года на про­верку истории Лорел, которая развивалась перед ней на протяжении серии сеансов гипнотической регрессии в 1970.¹ Проверяя факты, Линда Тараци провела сотни ча­сов в библиотеках, консультировалась с историками и даже посетила Испанию. И хотя она не смогла устано­вить, жила ли когда-либо там женщина по имени Анто­ния Руис де Прадо, ей удалось найти подтверждение почти каждой детали истории Лорел.

“Антония” сообщала точные имена и даты, которые удалось обнаружить в документах, написанных на испан­ском, в городе Куэнке в Испании, например, имена двух инквизиторов из Куэнки — Хименеса де Рейносо и Фран-сиско де Арганды — и имена супругов, арестованных по обвинению в колдовстве, Андреев и Марии де Бургос. Ло­рел никогда не бывала в Испании, и ее знание испанского ограничивалось набором туристических фраз, заученных за неделю отдька на Канарских островах.

Где Лорел получила эту информацию? Генетическая память исключается, так как у Лорел, немки по происхождению, не было испанских предков. Одержание развоплощенным духом — идея гораздо более невероятная, чем перевоплощение. А специфические детали она вряд ли могла узнать в детстве или во время обучения.

Школьная учительница из окрестностей Чикаго — она была воспитана в лютеранстве. Лорел училась в обычной школе (не католической), по специальности, полученной в Северо-западном университете, была педагогом и вряд ли могла быть преступницей или мошенни­цей. Она ничего не могла заработать на истории, которая выходила за рамки академических журналов, и запретила упоминать свое настоящее имя. Не удивительно ли то, что Лорел знала, в каком здании в Куэнке заседал в 1584 году суд инквизиции? Даже в государственном отделе по туризму не знали об этом. Лорел описала это здание, как старый замок, возвышающийся над городом. Из отдела по туризму сообщили, что инквизиция располагалась в здании, стоявшем непосредственно в городе. Однако из малоизвестной испанской книги Линда Тараци узнала, что инквизиция была переведена именно в такой замок в декабре 1583 года, незадолго до того времени, когда, по словам Лорел, Антония приехала в Куэнку.

Могла ли Лорел состряпать “воспоминания” из романтической литературы, которую ей довелось читать? Линда Тараци расспрашивала ее о книгах, фильмах и телевизионных передачах, которые та смотрела, и даже проверила каталоги исторической литературы. Она не обнаружила ничего, что напоминало бы историю Анто­нии.

Случай Антонии кажется невероятным, поскольку уж очень походит на роман, — Тараци признавала, что “отчасти это может быть и так”,² — однако при этом он гораздо ближе к жизни, чем художественная литература. Например, несмотря на то, что в романах инквизиторы обычно изображаются негодяями, Антония описала одного из них более человечным.

Тараци нашла подтверждение этой характеристике. Она обнаружила, что в то время, когда, по словам Лорел, Антония жила в Куэнке, инквизиция была там достаточ­но терпимой. Никто не был заживо сожжен во времена Антонии, хотя один человек был четвертован. Историче­ская точность сведений Лорел более чем необычайна.

Случай Лорел является лишь одним из тысяч засвидетельствованных случаев воспоминаний прошлой жизни, которые подтверждают широко распространенную на Западе веру в перевоплощение душ. Когда люди слышат истории, подобные истории Лорел, это часто способст­вует развитию дремлющей в них веры в реинкарнацию. Другими подтверждениями ее могут быть их собствен­ные воспоминания о прошлых жизнях, опыты выхода из тела и опыты клинической смерти. В этой главе мы рассмотрим все три типа, чтобы лучше понять, почему люди склонны верить в то, что они жили раньше.

Навязчивые воспоминания

Многие документальные свидетельства о прошлых жизнях собраны Яном Стивенсоном, самым плодовитым исследователем в этой области. Психоаналитик, ранее возглавлявший факультет психиатрии Медицинской школы Виргинского университета, Стивенсон все свое время, начиная с 1967 года, посвящал исследованию прошлой жизни.

В тот год Честер Ф. Карлсон, изобретатель техноло­гии, использующейся в копировальных автоматах “Ксерокс”, учредил фонд для продолжения работы Яна Стивенсона. Ученый оставил свою должность с тем, чтобы возглавить отделение парапсихологии в составе университетского факультета психиатрии.

Стивенсон старается не иметь дела с гипнозом, гово­ря, что он редко дает “действительно ценные” результа­ты. (Он упоминает случай Антонии, как один из редких, достойных внимания).³ Вместо этого он предпочитает работать с людьми, у которых появлялись спонтанные воспоминания о прошлых жизнях, главным образом с детьми. Он расспрашивает их, записывает их воспоми­нания, а затем пытается самостоятельно проверить дета­ли их прошлого существования. У Стивенсона записано более двух с половиной тысяч случаев, в большинстве своем из Индии, Шри-Ланки и Бирмы.

Некоторые скептики критикуют информацию Сти­венсона, потому что она, в основном, поступает из азиатских стран, где широко распространена вера в реин­карнацию и, вполне вероятно, что родители поощряют воспоминания детей о прошлых жизнях. Однако многие азиатские родители не поощряют этого. Как указывает Стивенсон, они считают, что подобные воспоминания приносят несчастье и приводят к ранней смерти. В действительности в 41 проценте случаев, записанных Сти­венсоном в Индии, родители пытались запретить своим детям говорить о прошлых воплощениях, применяя даже такие методы, как порка и полоскание рта грязной водой.⁴

Как полагает Стивенсон, причина того, что им запи­сано меньше “западных” случаев, заключается в следующем: люди на Западе не знают, что делать с подоб­ными воспоминаниями, когда они возникают. Система их верований не дает им никакой общей схемы. Одна женщина-христианка, чей ребенок говорил, что является воплощением ее старшей сестры, сказала Стивенсону:

“Если бы в моей церкви узнали, о чем я рассказываю вам, меня бы выгнали”.⁵

Воспоминания некоторых из его респондентов удивительно достоверны. Они вспоминают имена, места и обстоятельства и даже способны продемонстрировать навыки, например, игру на барабане, которым не обучались в этой жизни, но которыми их личность владела в прошлом воплощении. И хотя Стивенсон не считает, что какие-либо из этих свидетельств можно рассматривать как исчерпывающее научное доказательство перевопло­щения душ, он полагает, что где-то должно найтись иде­альное свидетельство, которое станет таковым. Один не­давно произошедший в Англии случай кажется довольно убедительным.

Материнская любовь не умирает

“Я знаю, это должно звучать очень странно, но я помню о семье благодаря снам”, — сказала Дженни Кокелл* женщине на другом конце телефонного провода.⁶

Был апрель 1990 года, и она говорила с дочерью Джеффри Саттона, ирландца, чья мать умерла в родах 24 октября 1932 года. Разговаривать ей было неловко. Это был ее первый контакт с семьей, с которой, как она счи­тала, смерть разлучила ее около шестидесяти лет назад.

Не просто сны свели их вместе. Воспоминания преследовали ее во сне и наяву, начиная с раннего детства. Впервые она заговорила о них, когда ей не было еще че­тырех лет. Вместо того чтобы улетучиться, воспоминания продолжались и становились более детальными по мере того, как она взрослела. Дженни преследовало не­отступное чувство необходимости удостовериться в том, что с ее детьми все в порядке.

Учась в школе в Англии, она раздобыла карту, на ко­торой нашла место, где, как ей было известно, она жила. Это деревушка Малахайд к северу от Дублина. Несмотря на то, что она никогда не бывала в Ирландии, Дженни начертила карту местности, отметив дом, где жила с му­жем и семью или восемью детьми.

Она знала, что ее звали Мэри и что она родилась око­ло 1898 года, а умерла в тридцатых годах двадцатого ве­ка в белой комнате с высокими окнами. Она считала, что ее муж участвовал в Первой мировой войне и что труд его был связан с “лесоматериалами и работой на боль­шой высоте”. Она сохранила радостные воспоминания о супружеской жизни до рождения детей. Но последующие воспоминания становились смутными, и в памяти всплывало “чувство тихой настороженности”.

Дженни выросла, посещала колледж и стала ортопе­дом. Вышла замуж и родила двоих детей: сына и дочь. По мере того как дети росли, ее снова стало преследо­вать прошлое, а вкупе с ним и желание выяснить, что случилось с другой семьей, о которой она помнила. В 1980 году она купила более подробную карту деревни Малахайд и сравнила ее с картой, нарисованной в детст­ве. Они были очень похожи.

Исключив генетическую связь, она убедилась в том, что ее воспоминания были настоящими. Ее единствен­ным ирландским родственником была прабабушка, ро­дившаяся на западном побережье Ирландии (Малахайд находится на восточном) и проведшая большую часть своей жизни на Мальте и в Индии. Таким образом, она не могла быть источником воспоминаний об Ирландии двадцатого века.

Дженни пришла к убеждению, что “снова проживает прошлую жизнь в перевоплощении”, как она написала в своей книге “Через зремя и смерть”, вышедшей в 1993 году. Она писала, что именно “сила чувств и воспоминаний” заставила ее поверить в реальность прошлой жиз­ни. Она решила подвергнуться гипнозу, который помог ей вспомнить конкретные происшествия.

Она вспомнила, что часто проходила мимо какой-то церкви, образ которой был так ярок, что она смогла впоследствии нарисовать ее. Затем на память пришел эпизод, когда дети поймали в силок кролика. Они по­звали ее. Она сказала, подойдя: “Он еще жив!” Это воспоминание помогло старшему сыну Саттонов, Сонни, поверить, что она на самом деле была его пе­ревоплотившейся матерью.

В июне 1989 года она провела в Малахайде выходные и получила несколько потрясающих подтверждений. Церковь, которую она нарисовала, действительно суще­ствовала и выглядела удивительно похожей на ее рису­нок. Вид улицы Содс-Роуд, на которой по ее воспомина­ниям находился их дом, значительно изменился. Она не нашла никакого здания на том месте, где должен был быть дом. Однако каменная стена, ручей и болото нахо­дились именно там, где она говорила.

Поездка дала ей уверенность в необходимости про­должить поиски. Она написала владельцу старого дома, который видела на Содс-Роуд. Он ответил ей, что пом­нит жившую в соседнем доме семью с большим количе­ством детей, чья мать умерла в тридцатых годах. Его следующее письмо принесло ей фамилию семьи — Саттоны — и тягостные новости: “После смерти матери де­ти были отправлены в приюты”.

Она осознала, что действительно были причины беспокоиться об их благополучии. “Почему их отец не сохранил семью?” — задавала она вопрос. Она начала усиленный поиск детей Саттонов. От священника приюта в окрестностях Дублина она узнала имена шестерых детей, а затем стала писать людям по фамилии Саттон с этими именами. В ходе поисков Дженни нашла брачное свидетельство Мэри и, что более важно, свидетельство о ее смерти. Она умерла в Ротунда Хоспитал в Дублине, где действительно были белые комнаты с высокими окнами.

Наконец, в ответ на один из ее многочисленных за­просов ей позвонила дочь Джеффри Саттона. Несмотря на то, что Джеффри не выказал особого интереса к ее истории, его семья сообщила ей адреса и номера телефо­нов двоих его братьев, Сонни и Фрэнсиса. Мальчики по­теряли связь с сестрами после того, как те были отправ­лены в приюты.

Она собрала все свое мужество, чтобы позвонить Сонни, и он откликнулся. Он подтвердил, что дом нахо­дился там, где она говорила, и сказал, что хочет встре­титься с ней и побеседовать.

Встретившись с Сонни, Дженни немедленно почувст­вовала облегчение. Она писала: “Я обнаружила, насколь­ко точны и детальны были эти воспоминания”. Она рас­сказала ему о происшествии с кроликом. “Он только беспомощно уставился на меня и произнес: “Как вы об этом узнали?” Он подтвердил, что кролик был жив. “Это была первая деталь, которая потрясла его своей досто­верностью, — писала Дженни. — Происшествие настолько касалось частной жизни семьи, что никто другой не мог знать об этом”.

Сонни также подтвердил худшие опасения Дженни в отношении мужа Мэри. Джон Саттон, кровельщик, был запойным пьяницей, подчас буйствовал. Он бил жену и порол детей “широким ремнем с медной пряжкой”. По­сле смерти Мэри правительственные чиновники забрали у отца всех детей, кроме Сонни, как писала Дженни, “поскольку считали, что он не способен заботиться о них”. Сонни был единственным, кого оставили дома. Джон все больше буйствовал, регулярно избивая сына, пока тот не сбежал в армию в возрасте семнадцати лет.

С помощью Сонни Дженни нашла следы остальных из восьми детей Саттонов. Трое умерли, но в апреле 1993 пятеро оставшихся в живых детей встретились с Дженни во время съемок документального фильма в Ирландии. “Впервые с 1932 года семья собралась вме­сте”, — писала Дженни.

Хотя Сонни и сказал, что принимает реинкарнацию в качестве объяснения воспоминаний Дженни, другие дети не заходят так далеко. Дочери Филис и Элизабет согла­сились с объяснением, предложенным неким священно­служителем, — что их мать действовала через Дженни, чтобы воссоединить семью.

Дженни рада, что провела расследование по своим воспоминаниям. “Чувство ответственности и вины про­пало, — писала она, — и я ощутила неведомый мне до­селе покой”.

Недостоверные воспоминания

Воспоминания, подобные тем, что возникли у Джен­ни и Лорел, помогают поддерживать в христианской среде веру в существование прошлой жизни. Но они редко подтверждаются аналогичным путем. На каждую серию подтвердившихся приходятся сотни других, под­твердить которые невозможно. Некоторые из них просто нечетки и недоступны для проверки. Другие оказывают­ся недостоверными или, что еще хуже, мешаются со сценами из романов и фильмов. Следовательно, многие лю­ди относятся к ним, как к фантазиям.

Потенциальная недостоверность воспоминаний, полученных при гипнотической регрессии, отчетливо видна из исследования, проведенного Николасом Спаносом из Карлтонского университета в Канаде. Его ассистенты ввели в состояние гипнотического транса сто десять старшекурсни­ков и велели им вспомнить прошлую жизнь. Тридцать пять из них сообщили свои имена в прошлой жизни, а двадцать смогли назвать время и страну, в которой жили. Но сооб­щения большинства были недостоверны. “Когда их проси­ли назвать главу государства, где они жили, и сказать, на­ходилась страна в состоянии мира или войны, все до одно­го либо не смогли назвать главу государства, называли дру­гие имена, либо ошибались относительно того, воевала ли страна в определенный год или нет, либо сообщали исто­рически неверные сведения”,⁷ — писал Спанос.

Один из испытуемых, который заявлял, что был Юлием Цезарем, сказал, что это было в 50 году н.э. и он был римским императором. Цезарь никогда не был про­возглашен императором и жил до Христа.

Это исследование выявляет некоторые слабые места гипнотической регрессии. Но недостоверные воспоми­нания не опровергают сам факт реинкарнации. Люди не всегда точно помнят события своей нынешней жизни. Как и все другие способности, умение людей вспоминать события под гипнозом различно. Большинство испытуе­мых лучше вспоминает события, вызвавшие сильные пе­реживания, чем сухие факты, такие, как имена и даты. Другим удаются панорамы, но перегруженные деталями.

Несмотря на то, что многие воспоминания о прошлых жизнях не заслуживают доверия с исторической точки зре­ния, все больше психологов используют регрессию для ле­чения пациентов. Они утверждают, что это помогает при лечении всех заболеваний, от фобий до хронических болей, а также помогает улучшить взаимоотношения людей.

Хотя гипнотическая регрессия редко оказывается по­лезной для доказательства перевоплощения душ, ее рас­тущая популярность говорит о многом: людей не удов­летворяет христианский ортодоксальный взгляд на жизнь. Они обращаются к альтернативам, подобным ре-инкарнации, потому что ищут лучших ответов.

Внетелесньм опыт

Несколько лет назад я получила письмо от человека, который описывал опыт, полученный им в состоянии клинической смерти. Это случилось в 1960 году в ре­зультате несчастного случая на футбольном поле и про­должалось семь минут. “В течение этого времени, — писал он, — меня несло по темному тоннелю к яркому белому свету. В этом све­те я увидел фигуру бородатого мужчины, сказавшего мне, что у меня осталась еще работа, которую нужно за­вершить. Вскоре после этих слов я очнулся на операционном столе к изумлению находившихся там врачей и медсестер”.

Я узнала в этом описании типичное переживание предсмертных состояний, или ПСС.

С 1975 года, когда врач Раймонд Муди опубликовал “Жизнь после жизни”, медицинская наука начала всерьез относиться к ПСС. В огромном количестве книг и телевизионных передач, посвященных этой теме, люди описывали, как они были охвачены светом, приближены к свету, спасены и преображены им.

Раймонд Муди обнаружил несколько общих элемен­тов ПСС, таких, как громкий шум, продвижение по тон­нелю, встреча с существом Света и просмотр жизни. Но последствия едва ли не более интересны, чем пережива­ния сами по себе.

Начиная с 1977 года Кеннет Ринг, психолог Коннектикутского университета, постоянно подтверждал большинство открытий Муди. И одним из менее известных открытий является то, что люди, имевшие предсмертный опыт, похоже, становятся более восприимчивы к идее реинкарнации. Таким образом ПСС является одним из факторов, способствующих распространению веры в перевоплощения души.

В 1980-81 годах опрос общественного мнения, проведенный институтом Гэллопа, обнаружил, что 15 процентов взрослых американцев, находясь на “краю смер­ти”, уверились в “продолжении жизни или осознавания после смерти”.⁸ Основывая свои расчеты на цифрах, приведенных институтом Гэллопа, Кеннет Ринг утвер­ждает, что от 35 до 40 процентов людей, находившихся на грани смерти, переживали предсмертные состояния.⁹

Кеннет Ринг также обнаружил, что эти люди стали “более восприимчивы ко взглядам на жизнь после смер­ти в свете идеи о реинкарнации”.¹⁰ Исследование, прове­денное под руководством Ринга выпускницей Коннекти­кутского университета Амбер Уэллс документально подтверждает изменение их взглядов.¹¹ Уэллс опросила пятьдесят семь человек, прошедших через переживания предсмертных состояний, по поводу их веры в реинкарнацию. Она обнаружила, что 70 процентов из них верят в перевоплощение душ, хотя среди основной массы людей подобные воззрения имеют 23 процента, а в ее кон­трольной группе — 30 процентов.

Почему же люди, пережившие предсмертные состоя­ния, склонны принимать идею реинкарнации?

Кеннет Ринг обнаружил, что многие испытуемые объясняли перемену своих взглядов особой информаци­ей, данной им существом Света. Например, один из них сказал ученому, что существо, которое он видел в своем предсмертном опыте, поведало ему о том, что старший сын этого человека имел 14 “воплощений в женских фи­зических телах”. Он сказал, что это сделало его веру в реинкарнацию “предметом личного знания”.¹² Некото­рые из опрошенных заявляли, что видели души, ожи­дающие воплощения. Другие объясняют сдвиг в своих взглядах попросту развившейся у них в результате пред­смертного опыта восприимчивостью к новым идеям во­обще.

Возможно, ПСС приводит людей к принятию идеи реинкарнации, потому что они испытывают состояние существования вне тела. Это позволяет людям сделать естественное заключение, что они не тождественны своим телам. А отсюда легко перейти к мысли о том, что можно оставить одно тело и продолжить жизнь в другом.

Внетелесный опыт, полученный мною, когда я училась в колледже, помог мне упрочить понимание того, что, хотя моя душа обитает в этом теле, я представляю собой нечто большее, чем оно. Я шла на работу в “Крисчен Сайенс Монитор” в Бостоне. Было четыре с половиной или пять часов утра, и улицы были пусты. Внезапно я осознала, что моя душа взлетела на большую высоту. Светало, и я смотрела вниз, на свое тело, идущее по улице. Я могла видеть даже, как переступаю ногами, обутыми в легкие кожаные туфли.

Обозревая все с такой выгодной позиции, я знала, что являюсь частью Бога и смотрю на свое низшее “я”, преходящее “я”, будучи единой с Я непреходящим. Бог демонстрировал мне, что у меня есть выбор: быть единой со своим непреходящим Я — Высшим Я, либо оставать­ся заключенной в низшее “я” со всеми его мирскими делами. Я приняла решение пойти по высшей дороге и подчиниться той части себя, которая является реальной и вечной. С того самого дня для меня стало невозможным забыть, что я являюсь частью Бога.

Воспоминание о прошлых жизнях, переживания предсмертных состояний и опыт существования вне тела показывают нам, что не нужно погружаться в мысли о смерти. Это дары, которые позволяют нам проникнуть в другие измерения в нас самих. Они направляют нас по пути поиска высшей реальности, того единственного, что является действительно важным. Они могут показать нам развернутый смысл нашей судьбы не только на пла­нете Земля, но и во многих сферах Божественного соз­нания.

Способность души стать единой с Богом будет посто­янной темой наших исследований реинкарнации.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: