Ужасное— утрата свободы, жизни и обще­человеческих ценностей

Ужасное — близкая трагическому, но в корне отлич-. ная от него категория. Если трагическое имеет разреше­ние в грядущем, то ужасное безысходно, безнадежно. Это гибель, не несущая в себе ничего просветляющего, не суля­щая людям освобождения от несчастий, это бедствие, не контролируемое людьми, неподвластное им, господствую­щее над ними. Трагическое величественно, оно возвышает человека — он остается господином обстоятельств и, даже погибая, утверждает свою власть над миром. В ужасном, напротив, человек —- раб обстоятельств, он не владеет (= не освоил) ни обстоятельствами, ни предметами, его окру­жающими, он потерян в мире.

Ужасное — эстетическая доминанта средневекового сознания, запуганного адовыми муками и грядущим Страшным судом.

В «Гамлете» Шекспира ужасное — аспект, грань тра­гического. Рассказ Призрака выдержан в ключе ужасного:

Я скошен был в цвету моих грехов, Врасплох, непричащен и непомазан; Не сведши счетов, призван был к ответу Под бременем моих несовершенств. О ужас! Ужас! О великий ужас!

(Шекспир У. Полн. собр. соч.

Т. 6. С. 35).

В кризисные эпохи рушится одно мировосприятие и на смену ему не сразу приходит другое. В этот момент реальность часто воспринимается в свете ужасного. Кру­шение устоявшегося исторического порядка в глазах со­временников выглядит как глобальная катастрофа. Ми­роощущение, полное безнадежного ужаса и отчаяния, пе­редает Брейгель в картине «Слепые»: историческая судь­ба человечества предстает в образе слепцов, ведомых сле­пым поводырем к обрыву.

Герой картины испанского художника Хосе Риберы «Самоубийство Катона Утического» не похож на могучих титанов шекспировских трагедий. Гибель его не трагична, а ужасна: социальные аспекты жизни человека приглу­шены, во всем сквозит безысходность, и на полотне запе­чатлен биологический страх смерти жалкого существа, жившего без разумного назначения. Умирая, герой напол­няет мир предсмертным криком отчаяния.

Проблема ужасного разрабатывалась Дидро. На этой разработке лежит печать предреволюционной эпохи. Фи­лософ как бы предугадывает грядущие социальные стол­кновения. В «Опыте о живописи» Дидро вменяет худож­нику в обязанность клеймить всеми почитаемый порок, ужасать тиранов; показывать брошенного на растерзание зверям человека, чтобы зритель увидел его на полотне растерзанным их клыками и услышал крики радости и ужаса вокруг его трупа.

Искусство Кафки утверждает, что состояние мира ужас­но, человека окружают слепые, враждебные силы. «Обык­новенный» ужас определил поэтику новелл Кафки. Ныне безумие мира стало фактом и проникло в искусство. Тра­гическое в такой атмосфере становится иррациональным, преобразуется в ужасное.

Ужасное внушает не страх, а ужас. Различая эти аф-гЬекты, Бердяев писал: «Страх, всегда связанный с эмпи-пической опасностью, нужно отличать от ужаса, который связан не с эмпирической опасностью, а с трансцендент­ным, с тоской бытия и небытия. Кирхегардт отличает Angst _от Furcht. Для него Angst есть первичный религиозный феномен. Тоска и ужас имеют родство. Но ужас гораздо острее, в ужасе есть что-то поражающее человека. Тоска мягче и тягучее. Очень сильное переживание ужаса мо­жет даже излечить от тоски. Когда же ужас переходит в тоску, то острая болезнь переходит в хроническую... Пе­чаль душевна и связана с прошлым. Тургенев — худож­ник печали по преимуществу. Достоевский — художник ужаса. Ужас связан с вечностью. Печаль лирична. Ужас драматичен» (Бердяев. 1990. С. 45—46).

Категория ужасного охватывает те обстоятельства, ко­торыми человек свободно не владеет и которые несут ему катастрофические бедствия или гибель, неразрешимые даже на историческом уровне (отсюда пессимистическое мироощущение).

Безобразное, низменное, ужасное — негативные цен­ности, отрицательные эстетические свойства мира, запе­чатлеваемые искусством (особенно в XX в.) и отражаю­щиеся в эстетике. Эти категории вошли в систему совре­менной эстетической науки. Без них невозможно осмыс­лить реалии и искусство XX в.

8. ПРОБЛЕМА ЖИЗНЕННОСТИ ЭСТЕТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

8.1. Хаос и гармония

Энтропия — властительница вселенной. Во всем не­живом мире при всяком природном процессе нарастает хаос. Жизнь как бы существует в обратном времени. Ког­да-то Гегель, иллюстрируя мысль о случайности, спраши­вал: сколько раз нужно рассыпать наборный шрифт, что­бы из букв сложилась строфа «Илиады»? По случайности хаос может родить гармонию, но не в масштабах высокой

поэзии. Впрочем, сама жизнь есть грандиозная высокая гармония, случайно и необходимо рожденная хаосом. Древ­ние атомисты представляли себе этот процесс так: изна­чально потоки атомов летели во вселенной параллельно друг другу. Один из атомов самопроизвольно отклонился от параллельного движения, столкнулся с двигавшимся! рядом и заставил его тоже отклониться и столкнуться соседним атомом — так начался хаос, из которого и ро<| дилась гармония — мир звезд, планет и вещей.

Если бы мы проделали предложенный Гегелем опыт^ несколько изменив условия, мы бы получили модели обо-j их процессов: бытия неорганической природы (энтропии) и развития жизни (рождение гармонии из хаоса). Пере^ нами набранная строфа из «Илиады», и мы рассыпали ее,] засняв замедленной съемкой это распадение гармонии. На! пленке будет запечатлена модель любого природного про­цесса, протекающего по закону энтропии. А теперь про-| крутим пленку в обратном направлении, и на экране воз-* никнет картина складывания из хаоса (рассыпанного шрифта) гармонии (строфы из «Илиады»). Это и будет модель процесса жизни. Жизнь как антитеза всей приро­де, противотечение вселенной.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: