Художественно-концептуальная функция (искусство как анализ состояния мира)

Гегель писал: «...религия как всеобщее сознание ис­тины составляет существенную предпосылку искусства...» (Гегель. 1969. С. 240). Искусство — не иллюстрация к философским, религиозным или политическим идеям. Художник перерабатывает собственные впечатления бы­тия, создавая художественную концепцию, знакомство же с идеями, выработанными другими формами общественно­го сознания, может способствовать углублению художе­ственной концепции.

Итальянский философ Б. Кроче определяет искусство как интуицию и отрицает его способность к концептуаль­ному знанию, которое якобы может быть выражено толь­ко в логических понятиях. По Кроче, искусство «более простая форма познания», чем познание концептуальное. Однако искусство несет художественную концепцию, оно стремится к решению общемировых проблем, к осознанию состояния мира и его совершенствованию. Художника интересует судьба и его героев, и человечества, он мыслит в масштабах истории, с нею соотносит содержание своего произведения. Художественная реальность концептуаль­но нагружена.

Загадки бытия решали Софокл и Еврипид. Данте в

«Божественной комедии» создал модель Вселенной. Еди­ной концепцией охватывал состояние мира Шекспир. Вольтер развивал жанр философской повести. Лессинг, исследуя личность и общество, ставил интеллектуальные эксперименты, в которые вовлекал действующих лиц сво­их пьес. Он утверждал, что мыслящий художник удваива­ет ценность своего труда. Гете в «Фаусте» дал глубокую концепцию человека и человечества. Суть своей эпохи выражают философичная музыка Бетховена, Вагнера, Шостаковича, скульптура Микеланджело, живопись Ремб­рандта и Шагала, кинематограф Тарковского и Феллини.

Тяготение к философичности, размышление о мире и человечестве были программны, что отразилось в посвя­щении А. Н. Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву» А. М. Кутузову: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала... Я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благоденствии себе подобных» (Радищев. 1938. С. 227). Идея освобождения русского крестьянства от крепостни­чества выговорена здесь в ее сообразности с общечелове­ческими идеалами. Для Радищева «наипротивнейшее че­ловеческому естеству самодержавство», рабство духа — все это общемировые проблемы, частные проявления всеоб­щего неблагополучия человечества. Чаадаев мыслью со­прягал Россию и мир. В первом «философическом пись­ме» (1829) он сетует на ее состояние вне человечества и считает необходимым войти в него (см.: Чаадаев. 1906. С. 7). Гений Пушкина «всемирен и всечеловечен» (Досто­евский. 1958. С. 459), и эти качества идеально соответ­ствуют природе и назначению искусства.

Для Льва Толстого принцип морального самосовершен­ствования личности — путь к совершенствованию мира. Достоевский в своих романах искал ответ на вопрос о при­роде человека и сути человечества. Сознание писателя было постоянно заполнено коренными проблемами бытия, ори­ентировано на самые высокие проблемы мироздания. Сама история нашей страны, не раз соединявшая судьбу России с судьбами мира, вырабатывала тип художника-мыслите­ля с общемировыми заботами, с общечеловеческой пробле­матикой.

В духовной жизни современного общества сильна и антиинтеллектуальная волна, идущая в философии от ин­туитивизма Бергсона, в психологии — от Фрейда, в искус­стве — от сюрреализма с его «автоматическим письмом», «эпидемией снов» и «отключением разума». И все же в Культурной ситуации XX в. доминирует тенденция к фи­лософичности (творчество Томаса Манна, М. Фриша, Ф. Дюрренматта). Искусство не исчезает под натиском мысли, как это представлялось Гегелю, оно интеллектуа-лизируется. Для реалистического искусства XX в. харак­терно возрастание роли мысли в общем балансе художе­ственного образа.

Художественно-концептуальная функция (искусство как анализ состояния мира) в той или иной степени дуб­лирует возможности философии.

2.4. Функция предвосхищения («кассандровское Начало», или искусство как предсказание)

Кассандра предсказала гибель Трои в дни расцвета и Могущества города. В искусстве всегда живет «кассанд­ровское начало» — способность предвосхищать будущее. Интеллект человека способен совершать прыжок через Разрыв информации, обнажать сущность современных и Даже грядущих явлений при очевидной неполноте исход­ных данных. Со времен Юма утвердилось мнение, что Мышление человека индуктивно и склонно к логическим выводам на основе обобщения повторяющихся фактов. Однако современные нейрофизиология и психология ука­зывают на скачкообразность мышления, которое прихо-Дит к выводам не только индуктивным путем, но и на Основе однократного наблюдения, или путем экстраполя-Ции (вероятностного продолжения в будущее существую­щей линии развития). Ученый (особенно футуролог) спо­собен делать умозаключения о будущем. Интуиция позво­ляет осознать некоторые истины как самоочевидные и способствует пониманию особенностей будущего.

Художник может образно представить картину буду­щего, может ясно и достоверно предугадывать грядущее, Чт проявляется в фантастических, утопических, антиуто-

дических, социально прогнозирующих произведениях ис­кусства.

Литература часто предвосхищала будущее. Задолго до первой подводной лодки «Наутилус» прошел 20 тысяч лье под водой в романе Жюля Верна. Полеты в космос или действие лучей лазера, прежде чем осуществиться в дей­ствительности, осуществлялись на страницах романа «Из пушки на Луну» Жюля Верна, «Аэлиты» и «Гиперболои­да инженера Гарина» А. Н. Толстого. Литература проек­тирует будущее, пытается проникнуть в грядущую соци­альную структуру человечества и предугадать судьбу лич­ности. Существует и фантастика предупреждения (Е. За­мятин. «Мы»), которая пробуждает в людях насторожен­ность и активность по отношению к той или иной тенден­ции общественного развития.

Порой художественные предвосхищения полны леде­нящей душу безнадежности. Для романа Кафки «Процесс» характерно резкое смещение логики, переход от отчетли­во выписанных реальных подробностей к ирреальному. Кафку занимает проблема отчужденных от личности, враж­дебных ей и управляющих ею сил. По мнению писателя, мир обречен потому, что он противочеловечен, а личность не способна противостоять метафизическому злу бытия. Безнадежность, отчаяние, ощущение крушения личности и абсурдности мира — таков общий смысл предвосхище­ний Кафки. Он подобно Дельфийскому оракулу прорицал, высвечивая неясные, многозначные видения.

Томас Манн предвосхищает будущее, опираясь на сис­тему просветленных мыслью образов. Так, в романе «Док­тор Фаустус» он не только анализирует состояние совре­менного мира и его культуры, но и дает прогнозы их гря­дущего бытия. Трагическая история композитора Адриа­на Леверкюна отражает судьбу художника, творчество которого изнутри разъедают скепсис и сомнения. Миро­ощущению героя произведения противостоит авторская позиция, которая прорывается сквозь отстраненно-спокой-ное повествование, ведущееся от лица друга и биографа композитора — Цейтблома. Леверкюн создавал техничес­ки изысканные, усложненные, рационалистически исчис­ленные музыкальные «артефакты» (искусственные кон-

7*

-Эстетика

струкции). И все же его высшее достижение — «Плач доктора Фаустуса» — явилось не только торжеством фор­мализма, но и стоном отчаяния немецкой интеллигенции, раздавленной фашизмом. Вопреки историческому песси­мизму Леверкюна Томас Манн утверждает, что личность и народ остаются, как бы ни были тяжелы их исторические испытания. Свобода человека неотвратима, как судьба, и это послужит основой возрождения искусства. Роман То­маса Манна полон предвосхищений. «Не смешно ли, что некоторое время музыка считала себя средством спасе­ния, освобождения, тогда как она, равно как и все искусст­ва, сама нуждается в освобождении от выспреннего отще­пенчества... от пребывания с глазу на глаз со «сливками образованного общества», то есть с публикой, которой ско­ро не будет, которой, собственно, уже нет, так что искусство в ближайшем будущем окажется в полной изоляции, об­реченным на одинокое вымирание, если оно не прорвется к «народу», или, выражаясь менее романтично, станет со­всем другим. Оно будет более радостным и скромным. Это неизбежно, и это счастье... Грядущие поколения бу­дут смотреть на музыку, да и она на себя, как на служанку общества» (Манн. 1960. С. 418—419).

Предвосхищение — «прорыв» образной мысли в бу­дущее. В стихотворении «О предсказаниях» французский поэт Аполлинер писал:

...предсказателем может быть каждый;

Но людям так долго внушали,

Что нет у них будущего,

И от рожденья они идиоты,

И невежество — их неизменный удел,

Что поверили этому люди,

И никто себя даже не спросит,

Знает он будущее или не знает.

Религией тут и не пахнет сказаньях:

Это просто попытка наблюдать за природой

И ее истолковывать.

Здесь ничего незаконного нет.

(Аполлинер. 1967. С. 110).

Функция предвосхищения в той или иной степени дублирует возможности футурологии.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: