Глава вторая ОДИН ШАГ ДО ЗАВЕТНОЙ МЕЧТЫ

Республиканский хирургический центр считается самой большой клиникой. А хозяин здесь — главврач Казнабаев. Доктор наук, профессор, заслуженный врач Башкортостана... Таким сладким мыслям о собственной персоне предавался Гайнияр Гайнуллович, поправляя галстук перед большим зеркалом в своем служебном кабинете. Лицо его невольно расплылось в улыбке. А впрочем, почему бы и не улыбаться? Вот недавно на республиканском активе в Доме политпросвещения сам первый заместитель председателя Совета Министров пожал ему руку и сказал:
— Надо будет — заходи, Гайнияр Гайнуллович, не чужие все-таки люди.
И если будет нужно, Казнабаев без всякого сомнения зайдет к нему. Зря, что ли, он принял на работу сестру первого заместителя, причем выбил для нее новую штатную единицу.
...А кто же это стоял рядом с первым заместителем? Ну, этот, с мохнатыми бровями, с приятным русским лицом. Ах да, это же новый председатель областного совета профсоюзов. Вот с кем нужно будет сойтись поближе... Всякие путевки, льготы — все в его руках. А ведь недавно просто намучился, увольняя одного типа, и все из-за профсоюза... Что поделаешь — закон на их стороне...
Казнабаев зачесал назад густые, черные, словно вороново крыло, волосы. Ему сейчас всего-навсего сорок восемь лет. Жизнь для него еще только начинается. А главное — все при нем... И со внешностью Казнабаеву повезло — он внушал уважение мужчинам, в него часто и охотно влюблялись женщины. Черные сросшиеся брови, прямой нос, аккуратно очерченные губы, квадратный подбородок, придающий лицу несколько надменный вид, и пронзительный взгляд черных глаз... Если прибавить к этому его умение проникновенно и убедительно говорить, светский лоск, величественную осанку, твердую походку, то не остается никакого сомнения в том, что ему, Казнабаеву, с рождения предназначено работать с людьми, точнее — руководить ими...
Главврач вновь широко улыбнулся, зеркало показало ему его рот, несколько пошловато «украшенный» золотыми зубами. Это память о студенческой молодости. Он пытался отбить девушку у одного парня, но тот, на беду, оказался боксером. «На тебе, красавец!» — и одним махом выбил ему шесть передних зубов. Привыкший, что перед ним млеют девчонки, он и на этот раз посчитал, что одержит легкую победу. Сейчас он уже и не помнит точно, где это было. Студенческая вечеринка в чьей-то однокомнатной квартирке. Он вышел на кухню и увидел там симпатичную девушку. Недолго думая, облапил ее... Оказалось, что они с этим парнем собирались пожениться...
Что было, то было, плюнуть и забыть. На его взгляд, золотые зубы даже придают некий особый шарм его авторитетной внешности.
Главврач натянул поверх строгого черного костюма ослепительно белый халат и, услышав, что открывается дверь кабинета, поспешно отошел от зеркала. Это, должно быть, секретарша, Роза. Обычно она никого не впускает, не предупредив заранее. Так и есть:
— Гайнияр Гайнуллович, к вам тут Аринбасаров. — У Розы красивое личико, стройная фигура. С посетителями, если нужно, она умеет быть строгой и непреклонной. — Его, как я поняла, вызвали телеграммой. Настроение неважное.
Как всегда, Роза стоит прижавшись к двери округлыми бедрами, чтобы кто-нибудь ненароком не ворвался в кабинет. Она отлично знала, что главврачу нравится вот этот ее тон — полуинтимный и полуофициальный. И с собачьей верностью с утра до вечера стерегла двойные, обитые черным дерматином, высоченные двери. Про нее в больнице говорили так: «Унеси черные двери кабинета Казнабаева — и Роза за ними побежит».
Тем временем главврач внимательно оглядел секретаршу с ног до головы и, убедившись, что выглядит она безупречно, спросил мягким голосом:
— Умница, а... мне кажется, профессор Аринбасаров должен сейчас находиться в Москве, на симпозиуме.
— Совершенно верно, Гайнияр Гайнуллович. У него еще целая неделя до окончания командировки. А он... вернулся.
— Интересно, умница, интересно... Весьма интересно... — Казнабаев что-то прикинул в уме и, не сведя концы с концами, нахмурился: — Говоришь, не в духе?
— Да, это сразу в глаза бросается. — Роза еще плотнее прижалась к двери. — То и дело вынимает какую-то телеграмму, а прочитать не дает. Ходит и ворчит: что, говорит, без меня мир, что ли, разрушится? Возмущается, что прервали его командировку. Ругается. Вас... — Тут Роза поняла, что сболтнула лишнее, и прикусила язык. Ее тонкие белесые брови взметнулись вверх, изящными движениями белых пальчиков она поправила золотисто-русые волосы, аккуратно собранные в высокий узел, и уставилась в окно своими большими голубыми глазами, с досадой подумав о своей оплошности. Если Гайнияру Гайнулловичу что-то придется не по душе, он, чего доброго, перестанет звать ее «умницей», и не видать ей тогда его расположения. (В клинике все звали Розу не по имени, а так, как зовет ее главврач — «умница». Девушка, конечно же, знала об этом, но ничуть не обижалась. Раз уж сам Казнабаев так ее называет, то какое ей дело до остальных?)
Главврач на какое-то время задумался, потом снял белую шапочку и отшвырнул ее.
— Не в духе, значит?
Стараясь исправить свою ошибку, секретарша решила смягчить ситуацию:
— Да не так уж чтобы очень, Гайнияр Гайнуллович... Аэропорт из-за грозы был закрыт, самолет задержали. Прилетел только что, и сразу на работу.
— Куда ж это он так спешил, интересно? — Огорченная своей неинформированностью, Роза обреченно пожала плечами.
Отметив все это про себя, Казнабаев продолжил:
— Ладно, умница, если он по делу, то пусть подождет. У меня у самого с утра столько дел накопилось. Приму его позже.
— Так и передам, Гайнияр Гайнуллович. — Роза облегченно вздохнула. — Будут еще распоряжения?
— Да-да... это самое... Когда состоится это самое собрание?
— Назначено на три.
— В три, значит? Хорошо. В таком случае пригласи-ка ко мне через четверть часа председателя СТК Ямансарова. И скажи, чтобы секретарь парткома и председатель профкома были на месте. Возможно, придется провести небольшое совещание.
В эти дни вовсю развернулась кампания по выдвижению кандидатов в народные депутаты республики. И коллектив клиники может выдвинуть одного человека. Казнабаев хорошо знал о предстоящем в три часа собрании. Не просто знал, а сам назначил это время. Целью его было повести дело так, чтобы кандидатом выдвинули его самого. Конечно, сейчас стать депутатом будет нелегко, в каждом избирательном округе найдутся альтернативные кандидатуры. В общем, современные принципы выборов. А раньше, в недавние славные времена, всем этим руководил обком. Сколько раз тогда загорался Казнабаев надеждой, но терпел неудачу, его всегда обходили. Заветные эмалевые флажки появлялись на груди министров, заведующих отделами обкомов, первых секретарей... Конечно, их вручали и рабочим, и колхозникам — но это так, для галочки, для счета.
Казнабаев хорошо знал, как ведут себя депутаты. Не забыть ему картины, что предстала его глазам, когда он однажды пошел на прием к министру. Приемная полна народу. Все ждут своей очереди. Встал в очередь и Казнабаев — главный врач единственной в республике большой больницы. Разве это дело? Проходит час, другой... А очередь как стояла, так и стоит. И безо всякой очереди прошли три человека, которых все узнают. А как они себя ведут! В приемную входят с улыбкой, вежливо здороваются, перекладывая папку в левую руку. И убедившись, что все видят их депутатские значки, изображая спешку, осведомляются у секретарши:
— У себя?
Что спрашивать, конечно, у себя. Затем, словно в гости к родному брату, гордо проходят в заветный кабинет. И никто даже пикнуть не смеет... А он, профессор! — вынужден маяться у порога...
Гайнияру Гайнулловичу уже доводилось быть депутатом городского Совета. Но почему бы сейчас, когда предоставилась такая возможность, не выдвинуть себя в Верховный Совет? Да и законы новые это позволяют: выдвигай свою кандидатуру, никто не упрекнет в нескромности. Демократия...
Казнабаев стоял у окна, погрузившись в мечты. В области науки ему теперь явно ничего не светит. Как вспомнит во сне свои прошлые диссертации, так просыпается в холодном поту. Сколько мучений пришлось пережить. Что поделаешь, Казнабаев родился, чтобы быть руководителем. В этом его талант. А наукой пусть занимаются Аринбасаровы, под его началом. Вот чудак тоже: жить не может без своей микрохирургии. И все-то ему надо успеть: читает лекции, проводит операции... Науку двигает, видите ли...
Казнабаев не привык к таким вещам и не привыкнет. Жизнь дается однажды, и глупо тратить ее попусту. Нужно суметь прожить, наслаждаясь всеми ее радостями. А сколько профессоров ушло в небытие за те пять лет, что он работает главным врачом. У одного инфаркт, у другого... да что там говорить! Надо уметь жить с умом. Чтобы все тебя уважали. Что толку драть глотку на каждом углу, зачем враждовать, скандалить? Словом, и для того, чтобы достойно прожить, тоже нужен талант. И хотя Казнабаев посмеивается над такими, как Аринбасаров, но цену им знает: они-то и принесли добрую славу клинике. А кто во главе этой прославленной клиники? То-то...
Казнабаев взглянул на наручные часы и снова сел в кресло. Вытащил из ящика массивного стола газету, где было отпечатано положение о выборах. Надо успеть еще раз пробежать его глазами до прихода Ямансарова.
...Селектор вывел главврача из состояния задумчивости. Прозвучал приятный голос Розы.
— Пришел, Гайнияр Гайнуллович.
— Кто? — с некоторым удивлением спросил главврач и, как бы опомнившись, сказал сухо: — Пусть войдет!
Ямансаров — сухощавый человек лет сорока пяти, с узким лбом, нескладной сутулой фигурой. Через толстые линзы очков на тонкой переносице никогда нельзя различить выражение его глаз, а значит, понять, что у него на уме. Проходя по больничному коридору, ни с кем не здоровается — все считают, что это из-за близорукости. Он вечно чем-то недоволен, на собраниях первым бросается выступать с критикой, поэтому-то его и выбрали председателем совета трудового коллектива — организации, как бы альтернативной руководству. Всего-навсего доцент, а сует свой нос в каждую щель. Даже почитывает лекции в институте. Но ведь и студенты сейчас уже не те, огрызаться умеют. Когда недавно весь лечебный факультет отказался от его лекций, пришлось вмешаться Казнабаеву. Позвонил самому ректору. («Почему не прекращаются гонения на хорошего человека?») И потом, плохой ли, хороший ли, но Ямансаров все-таки бывший аспирант главврача Казнабаева. До сих пор он подчеркивает близость к своему руководителю и при случае горячо благодарит «за добро». Конечно, он не берет на себя сложные операции, но зато на посту председателя СТК — незаменим. И документация — в идеальном порядке.
— Проходи, Самат, садись. — Главврач, демонстрируя свое расположение, нарочно не назвал его по отчеству. — Вот потребовался твой совет. Ты же знаешь, я постоянно нуждаюсь в твоей помощи.
От этих слов лицо Ямансарова расплылось в улыбке, он заерзал, не зная, куда девать свои длинные руки.
— Спасибо вам, Гайнияр Гайнуллович, за человечность, — сказал он, отхлебывая кофе, принесенный секретаршей. — Вы учитель мой — на всю жизнь.
— То, что не забываешь, — молодец. Я всегда в тебя верил. Знаешь, зачем я тебя пригласил?
Ямансаров насторожился.
— Пока нет. — Протер очки и покосился на газету, развернутую так, чтобы в глаза бросалось положение о выборах. Главврач сделал вид, что не замечает этого, уселся поудобнее и как бы между прочим спросил:
— Не трудно тебе ютиться с семьей в двухкомнатной квартире? Как сам считаешь?
Самат Сафарович покраснел, вновь снял очки, преданно посмотрел близорукими глазами на главврача.
— Как вы скажете, так и будет, Гайнияр Гайнуллович. Что же касается меня...
— Значит, решено. — Казнабаев, словно подтверждая, что дело в шляпе, хлопнул ладонью по столу. Затем как-то нарочито отодвинул газету. — Кстати, когда состоится это самое собрание?.. Сижу вот, изучаю положение о выборах...
— Сегодня, Гайнияр Гайнуллович, в три часа дня. Пора и народ собирать. — Самат Сафарович, словно человек, у которого каждая минута на счету, торопливо нацепил очки.
Казнабаев сказал с упреком:
— Хм... хм... Люди на это собрание черт знает откуда, аж из Москвы возвращаются, командировку прерывают. А мы в суматохе дел позабыли. И никто не подскажет, не посоветует...
Ямансаров не на шутку разволновался:
— Как же так, Гайнияр Гайнуллович, почему это никто не подскажет?! Умница... э-э... Роза давно об этом знает, она сказала, что сообщила вам еще вчера. Я сейчас же все выясню. Дело-то нешуточное.
— Да что ты так разволновался-то? Может, и говорила. От этой работы голова кругом идет, — взял паузу, продолжил: — А-а... кого выдвигать думаете? Могу я поинтересоваться, как главврач?
На этот раз Ямансаров довольно улыбнулся.
— Гайнияр Гайнуллович, так ведь у нас кандидатура одна. Посмотрите внимательней положение. Вам это очень пригодится...
Поняв собеседника без лишних слов, Казнабаев подвел итог:
— Раз такое дело… Против вашей воли не пойдешь, так ведь? Вы — народ, коллектив... Ладно, ты, Самат, свой человек. Хотелось бы знать, что по этому поводу думает секретарь парткома. Хоть в стране сейчас и многопартийная система, но у нас-то — Коммунистическая партия. С этим нельзя не считаться. Так ведь? А, профком?..
Ямансаров вскочил как ужаленный:
— Это наша совместная инициатива и… наш маленький секрет. Прошу прийти к трем часам. — Ямансаров попятился к двери. Главврач нетерпеливо махнул рукой, и тот исчез за черной дверью.
Довольный разговором, Казнабаев тем не менее не позволил себе расслабляться и вызвал Розу:
— Умница, совещание отменяется. — И вдруг вспомнил: — Пусть Аринбасаров зайдет.
Секретарша развела руками.
— А он ушел... не стал дожидаться.
— Жаль. А впрочем… хлеб за брюхом не ходит.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: