ГЛАВА 17. О пришествии на Запад Людей

Спустя более трех сотен лет после появления в Белерианде Нольдор, во дни Долгого Мира, повелитель Нарготронда Финрод Фелагунд отправился однажды на восток от Сириона, поохотиться вместе с сыновьями Феанора — Маглором и Маэдросом. Устав спустя некоторое время от погони за дичью, он в одиночку поехал к белевшим вдалеке горам Эред Линдон. Воспользовавшись гномьей дорогой, Финрод пересек Гелион на переправе Сарн Атрад, а затем достиг верхних течений Аскар и вышел к северу Оссирианда.

В раскинувшейся у подножья гор долине, куда ниспадал с высот Талос, он заметил вечером огни и услышал доносившиеся издалека звуки пения, и был немало этому удивлен. Зеленые эльфы, обитавшие в этой местности, костров не разжигали и не имели привычки петь по ночам. Поначалу он даже решил, что это отряду орков удалось перебраться сюда через проход на Севере, однако, подойдя поближе, он убедился в том, что это не так. Слова звучавшей песни не принадлежали ни одному из известных ему языков, включая и гномий с орочьим. Тогда, оставаясь в тени деревьев, Фелагунд подкрался взглянуть на лагерь, где и обнаружил весьма необычный народ.

А было то племя, предводителем которого являлся Беор, прозванный впоследствии Стариком Беором; и был он вождем людских племен. Спустя долгие годы блужданий по просторам Востока он перевел их, наконец, через Синие горы; так в Белерианде появились первые представители людей. А пели они потому, что радовались и верили в то, что им удалось избежать всех оставшихся позади опасностей и добраться до земли, где им не придется больше испытывать страха.

Фелагунд долгое время наблюдал за ними, и в сердце его проснулась любовь к этим людям; однако он не спешил покидать укрытие лесной тени до тех пор, пока весь лагерь не погрузился в сон. Тогда он прошелся среди спящих людей, а затем уселся возле угасающего костра, за которым никого не поставили наблюдать. Взяв оставленную Беором грубо сработанную арфу, он сыграл на ней такую мелодию, каких еще не доводилось слышать ушам смертных; ведь если не считать Темных эльфов, обитавших в диких землях Востока, их пока некому было обучить сему искусству.

Люди проснулись и стали заворожено слушать игру и пение Фелагунда; каждому из них вначале казалось, что он видит прекрасный сон, и лишь затем они замечали, что их товарищи тоже не спят. Никто из них не издал ни звука за все то время, пока Фелагунд играл, так их очаровала красота музыки и чудесная песня. В словах ее чувствовалась мудрость эльфийского повелителя, и сердца людей, слышавших ее, наполнялись ею; ибо все то, о чем Фелагунд пел — о сотворении Арды, о благословенном Амане, лежавшем за темным Морем — являлось к ним в образах и видениях, мелькавших перед глазами, а эльфийская речь в сознании каждого по-своему понималась и интерпретировалась.

Вот и вышло так, что первого из встреченных ими Эльдар, Короля Фелагунда, люди поименовали Номом, что в переводе с их языка означало "мудрость". По тому же принципу и народ, к которому он принадлежал, они назвали Номин — Мудрые. Более того, они поначалу приняли Фелагунда за одного из Валар, поскольку слышали о том, что те обитают где-то далеко на Западе; некоторые утверждают, что эти люди для того и отправились в путь, чтобы увидеть их. Однако Фелагунд, некоторое время проживший вместе с ними, рассказал им о том, как все обстоит на самом деле. Люди полюбили его и признали своим повелителем, и отныне и впредь были неизменно лояльны к роду Финарфина.

Эльдар всегда превосходили в способностях к изучению языков все прочие народы; Фелагунд же, помимо этого, обнаружил, что может читать те мысли людей, которые они желают высказать слух, и потому смог легко понимать их. Считается также, что это племя людей долгое время поддерживало отношения с Темными эльфами, обитавшими к востоку от гор, и переняло от них значительную часть слов и выражений, утвердившихся в их собственном наречии. А так как все языки Квенди были одного происхождения, то язык Беора и его народа напоминал эльфийский, и многие слова и понятия оказались вполне узнаваемыми.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Фелагунд смог вести с Беором вполне осмысленные беседы; а разговаривали они подолгу и часто. Но когда Фелагунд стал расспрашивать Беора о том, что толкнуло его людей отправиться на Запад, тот мало что мог ему ответить. Он и сам знал об этом совсем немного, ибо предки его о прошлом рассказывали редко, а в памяти почти ничего не сохранилось.

— За нами лежит тьма, — сказал, наконец, Беор. — Мы повернулись к ней спинами и не желаем возвращаться туда даже в мыслях. Сердца наши всегда стремились к Западу, и мы искренне верим, что именно на Западе найдем Свет.

Однако среди Эльдар позже бытовало мнение, что после пробуждения людей в Хильдориене в час восшествия на небеса Солнца, шпионы Моргота заметили их и принесли новости хозяину. Морготу они показались настолько значительными, что он лично, под прикрытием тени, вышел из Ангбанда и углубился в просторы Средиземья, оставив Саурона командовать армиями. По тем временам Эльдар ничего не было известно о взаимодействии людей с Морготом, да и впоследствии об этом мало что удалось узнать; однако на сердцах людей лежала отчетливая темная тень (подобная той, что лежала на Нольдор после братоубийственной резни и проклятия Мандоса). Тень эта угадывалась даже в тех людях, что первыми пришли в Белерианд и стали друзьями эльфов.

Ведь первым побуждением Моргота всегда было испортить все, что бы ни появлялось в мире; вне всяких сомнений, именно эту цель он и преследовал, отправившись на вылазку. Страхом и ложью он посеял меж людьми и Эльдар вражду, а затем вытеснил их с востока, погнав в направлении Белерианда. Однако замысел его вызревал слишком долго, и никогда полностью не исполнился, ведь люди поначалу были слишком малочисленны, а растущая сила Эльдар пугала Моргота, и ему пришлось возвратиться в Ангбанд. Он, разумеется, оставил позади нескольких своих помощников, однако те не обладали его силой убеждения и коварством.

От Беора Фелагунд узнал, что существовало множество других людских племен, также стремившихся попасть на запад.

— И другие мои родичи перешли через горы, — говорил он. — Они нынче бродят где-то неподалеку. А племя Халадин, чей язык мы не совсем понимаем, осталось пока на восточных склонах гор, ожидая новостей с запада прежде, чем тронуться в дальнейший путь. Есть и другие, чьи языки больше похожи на наш, с ними мы общались время от времени. Они шли поначалу впереди нас, но затем мы их обогнали; ведь их довольно много, и они держатся вместе, оттого и идут медленно. Ведет их вождь, которого они называют Марахом.

Зеленых эльфов Оссирианда немало обеспокоило нашествие людей, и когда они прознали о том, что среди них находится один из повелителей Эльдар, пришедших из-за моря, то отправили к Фелагунду гонцов.

— Лорд, — передали они ему, — ежели ты обладаешь властью над этими пришельцами, попроси их вернуться туда, откуда они пришли, или же двигаться вперед. Мы не хотим, чтобы незваные гости нарушали мир и покой в землях, где мы обитаем. А этот народ рубит деревья и охотится в наших лесах; следовательно, мы не можем назвать себя их друзьями, и если они не уберутся отсюда, то мы вынуждены будем принять меры.

Тогда Беор по совету Фелагунда собрал все семьи и племена, что разбрелись по Оссирианду, и повел их через Гелион на запад, где они и поселились в землях Амрода и Амраса, на восточных берегах Келона, к югу от Нан Эльмот и невдалеке от границ Дориата. Впоследствии эти территории получили название Эстолад, "Поселение". Но когда по прошествии года Фелагунду захотелось вернуться в свою собственную страну, Беор стал умолять его взять его с собой; так он до самой своей смерти оставался на службе короля Нарготронда. После этого он и получил имя Беор (прежде его звали Баланом); на языке его людей оно означало "вассал". По законам своего народа Беор передал власть Барану, своему старшему сыну; в Эстолад он впоследствии так и не вернулся.

Вскоре после ухода Фелагунда в Белерианд пришли те племена, о которых упоминал Беор. Первыми через горы перевалили Халадин, однако, встретив недружелюбно настроенных Зеленых эльфов, они повернули на север и осели в Таргелионе, где правил Карантир, сын Феанора. Здесь они долгое время обитали в тиши и спокойствии, а подданные Карантира почти не обращали на них внимания.

На следующий год повел своих людей через горы Марах. Подопечные его были рослым и воинственным народом; они шли организованными отрядами, и эльфы Оссирианда попрятались, не решившись становиться у них на пути. Но Марах, прослышавший о том, что народ Беора поселился на зеленых и плодородных землях к западу оттуда, повел своих людей дальше по гномьей дороге и привел их в местность чуть дальше к югу. К востоку от нее находились поселения людей Барана, сына Беора, а между двумя этими племенами существовала давняя и крепкая дружба.

Сам Фелагунд частенько возвращался проведать людей; его примеру следовали и многие другие эльфы из западных областей, из числа Нольдор и Синдар. Они приходили в Эстолад, чтобы посмотреть на Эдайн, приход которых был предсказан им уже очень давно. Атани, Второй Народ — такое название дали людям еще в Валиноре, когда узнали об их грядущем появлении. Однако на наречии Белерианда это название трансформировалась в Эдайн, и использовали его только в отношении трех дружественных эльфам людских племен.

Фингольфин, как Король всех нольдорцев, послал к людям гонцов с теплыми приветствиями; тогда многие из молодых и горячих Эдайн отправились служить королям и лордам Эльдар. Был среди них и Малах, сын Мараха, проживший в Хитлуме целых четырнадцать лет. Он выучил эльфийский язык и получил новое имя — Арадан.

Недолго Эдайн довольствовались мирным существованием в Эстоладе, поскольку многие из них по-прежнему стремились дальше на запад; вот только дороги туда они не знали. Прямой путь преграждала защита Дориата, а к югу нес свои воды Сирион, окруженный непроходимыми топями. Поэтому правители трех домов Нольдор, видя в человеческих сынах надежду на военное подкрепление, пустили слух, что любой из Эдайн, пожелавший этого, может оставить свой народ и поселиться среди эльфов. Таким образом началась миграция Эдайн: поначалу они переселялись небольшими группами, затем целыми семьями и племенами; и спустя примерно полвека в земли эльфийских королей пришли из Эстолада многие тысячи людей. Большая их часть избрала долгий северный путь, знакомясь по дороге с окрестностями.

Народ Беора пришел в Дортонион и осел в землях, правил которыми дом Финарфина. Люди Арадана (поскольку его отец, Марах, до самой своей смерти оставался в Эстоладе) в основной своей массе двинулись на запад; некоторые из них добрались аж до Хитлума. Но Магор, сын Арадана, вместе с последовавшими за ним людьми отправился вниз по течению Сириона в Белерианд, где и устроился на некоторое время в долинах, лежавших в тени южных склонов Эред Ветрин.

Говорят, что во время всех этих миграций людских племен один лишь Финрод Фелагунд просил совета у короля Тингола, и последний был весьма этим недоволен. К тому же, его преследовали беспокойные сны, касавшиеся прихода людей, причем первые из них стали посещать Тингола задолго до того, как он получил об этих людях первые известия. Поэтому он запретил людям селиться где бы то ни было, кроме севера, и ответственность за деяния людей возложил на повелителей тех земель, где они будут проживать.

— Пока я правлю в Дориате, сюда не ступит человеческая нога, и это касается даже людей из рода Беора, которым так благоволит Финрод.

Мелиан промолчала в ответ на это заявление, но затем как-то заметила Галадриэль:

— Мир стремительно катится к великим переменам. Один из людей, как раз из рода Беора, все же придет однажды в Дориат, и моя Защита его не остановит, ибо он будет посланцем сил, превосходящих мои. И песни о его приходе будут петь в Средиземье еще долгое время после грядущих перемен.

Многие из людей остались в Эстоладе, и здесь еще долгие годы обитал смешанный народ — до самого уничтожения Белерианда, когда их настигли превосходящие силы противника, и некоторые из них бежали обратно на восток. Помимо пожилых людей, кто считал свое время для путешествий закончившимся, здесь проживали и те, кто стремился жить по собственному усмотрению, страшась Эльдар с их светящимися глазами. Их разногласия распространились среди Эдайн, и в них отчетливо прослеживалась приложенная рука Моргота, ибо он совершенно определенно знал о том, что люди пришли в Белерианд и о том, что они установили тесные дружеские отношения с эльфами.

Зачинщиками споров были Берег из рода Беора да Амлах, один из внуков Мараха. Они открыто говорили:

— Мы прошли долгий путь, желая избежать опасностей, подстерегающих в Средиземье и темных созданий, обитающих там; ибо нам было сказано, что на Западе можно найти Свет. Но теперь мы знаем, что Свет этот находится за Морем. Нам не дано добраться туда, где в мире и блаженстве обитают Боги. И лишь один из них находится в непосредственной близости от нас; Эльдар мудры, но они не ведают снисхождения, продолжая свою бесконечную войну против него. Они утверждают, что он живет где-то на Севере, и там сосредоточены как раз те боль и смерть, от которых мы пытались убежать. Следовательно, туда нам путь заказан.

И устроили однажды люди большой совет, собравшись в больших количествах. Друзья эльфов возражали Берегу:

— Действительно, все то зло, от которого мы бежали, исходит от Темного Повелителя. Однако он стремится ко власти надо всем Средиземьем, и вряд ли есть такое место, где мы смогли бы скрыться от его преследования. Выход только один: уничтожить его здесь, или, по меньшей мере, держать в оцеплении. Лишь мужество Эльдар защищает нас от него, и вполне возможно, что мы пришли в эти земли как раз для того, чтобы помочь им в этом.

— Пускай Эльдар сами этим занимаются! — ответил на это Берег. — А наши жизни и без того слишком коротки.

И тогда поднялся некто, похожий на Амлаха, сына Имлаха, и произнес нечестивые слова, потрясшие сердца всех, кто его слышал:

— Обо всем этом нам известно лишь из речей эльфов; это всего лишь сказочки для доверчивых новоприбывших. У Моря нет других берегов. Нет никакого Света на Западе. И вы поперлись на край света, слепо поверив россказням эльфов! Кто-нибудь из вас видел хоть одного Бога? А Темного Повелителя на Севере? Эльдар хотят лишь безграничной власти над Средиземьем. Алчные и жадные до богатств, они перерыли землю в поисках ее секретов и вызвали гнев тех, кто до тех пор спал в глубине; так происходило раньше, так будет и впредь. Пускай же орки остаются в своих землях, нам хватит и наших. В мире для всех найдется место, главное, чтоб Эльдар оставили нас в покое!

Слышавшие эту речь еще некоторое время сидели в остолбенении, и тень страха легла на их доверчивые сердца; тогда они и решили уходить как можно дальше от мест обитания Эльдар. Но позже, когда Амлах вновь объявился среди них, он категорически отрицал факт своего присутствия во время спора и отказывался признать, что произносил перед ними такую речь. Среди людей возникли сомнения и непонимание. Один из друзей эльфов сказал:

— Теперь-то хоть вы нам верите? Темный Лорд действительно существует, и его приспешники и шпионы находится среди нас. Он боится нас, боится той силы и поддержки, что мы можем оказать его противникам.

Однако слова его убедили не всех.

— Он скорее ненавидит нас, и чем дольше мы пробудем здесь, принимая участие в его противостоянии с повелителями Эльдар, тем сильнее он будет нас ненавидеть, — говорили они. — А нам с того какая выгода?

В результате этих споров многие из тех, кто еще оставался в Эстоладе, стали готовиться к отправлению; Берег возглавил тысячный отряд людей Беора и повел их к югу, и с тех пор в песнях о них не было спето ни слова. Однако Амлах воспротивился уходу.

— У меня теперь к этому Мастеру Лжи появились собственные претензии, и я не намерен забывать об этом до самой своей смерти.

И он отправился на север, где поступил на службу к Маэдросу. А те из его людей, что разделяли взгляды Берега, избрали себе нового предводителя и отправились обратно через горы в Эриадор; вскоре о них совершенно позабыли.

Все это время Халадин обитали в Таргелионе и были тем вполне довольны. Но Моргот, видя, что все его коварные планы и ложь так и не смогли окончательно поссорить меж собой эльфов и людей, преисполнился гнева и решил по мере возможностей людей наказать. И он послал своих орков в набег; они обошли заслоны с востока и смогли тайно пробраться через Эред Линдон, воспользовавшись гномьей дорогой, после чего обрушились на Халадин в южных лесах земель Карантира.

Халадин не подчинялись вождям и правителям и селились малочисленными группами; каждое такое поселение находилось на расстоянии от другого и жило по своим собственным законам, поэтому процесс объединения Халадин был медленным. Однако нашелся среди них один человек по имени Хальдад, талантливый и не ведавший страха; он собрал всех храбрецов, каких только смог найти, и отступил с ними к участку земель меж слиянием Аскар и Гелиона. На самой крайней оконечности этого треугольника он возвел частокол, тянувшийся от берега одной реки до берега другой; за этим укреплением они спрятали всех женщин и детей, каких им удалось спасти. Здесь они долгое время просидели в осаде, пока не закончились все их запасы продовольствия.

У Хальдада было двое детей, двойняшек — дочь Халет и сын Хальдар. Оба отчаянно и храбро сражались, ибо Халет также обладала отважным сердцем и была довольно сильной женщиной. Однако во время одной из вылазок против орков Хальдад оказался убит, и Хальдар, бросившись вызволить тело отца у орков, погиб рядом с ним. Тогда Халет пришлось возглавить людей, хотя надежды на спасение у них практически не оставалось. Некоторые из отчаяния даже бросались в реку, стремясь избежать мучений. Однако семь дней спустя, когда орки на последнем заходе сумели прорваться через ограждение, в воздухе неожиданно раздался звук боевых труб, и с севера на помощь к людям пришел Карантир во главе своего воинства; вскоре орки оказались загнаны в воды рек.

Карантир приветствовал людей с благосклонностью, и особые почести оказал Халет; он даже предложил ей компенсацию за утрату отца и брата. Осознав, сколько доблести кроется в сердцах людей, он сказал ей:

— Если вы захотите покинуть эти земли и перебраться дальше на север, то я обещаю вам дружбу и защиту Эльдар, а еще в ваше распоряжение будут предоставлены свободные земли.

Однако Халет была горда и не желала ничьего покровительства или господства, и большая часть Халадин разделяла это мировоззрение. Поэтому она поблагодарила Карантира за предложение, но отказалась его принять:

— Моя дальнейшая дорога уже определена, лорд. Мы покинем тень гор и отправимся на запад, куда ушли прочие наши собратья.

И когда Халадин нашли всех, кто сумел выжить и попрятался от орков в лесах, а также забрали остатки своего добра из сожженных домов, они признали Халет своей предводительницей.

Она повела их в Эстолад, где они и осели на некоторое время. Однако Халадин держались особняком, и впоследствии люди и эльфы стали называть их Народом Халет. Последняя правила ими до самой своей смерти; однако она так никогда и не вышла замуж, поэтому после ее смерти Халадин возглавил Хальдан, сын ее брата Хальдара.

Прошло совсем немного времени, и Халет вновь потянуло на запад; несмотря на то, что большая часть ее народа была против дальнейшего похода, она все же повела их вперед. Без помощи и наставлений Эльдар им удалось пересечь Келон и Арос, после чего они оказались в полной опасностей земле меж горами Ужаса и Завесой Мелиан. Здесь по тем временам было не настолько опасно, как стало впоследствии, однако путь этот для смертных безо всякой помощи со стороны был непосилен, и лишь ценой больших усилий и многочисленных потерь Халет удалось провести по нему свой народ; одной лишь силой своей воли она заставляла их двигаться вперед.

В конце концов Халадин перешли Бритиах, и к тому моменту многие горько сожалели о том, что отправились в это путешествие; однако пути назад уже не было. Поэтому они попытались устроить свою жизнь в новых землях по возможности лучше; они построили себе жилища в лесах Талат Дирнен, лежавших за речкой Тейглин, а некоторые забредали порой до самого Нарготронда. Тем не менее, среди Халадин оставалось еще немало тех, кто любил леди Халет и готов был следовать за ней куда угодно, во всем подчиняясь ей; этих она увела в Бретильский лес, что простирался меж Тейглин и Сирионом. Сюда в недобрые времена, что вскоре пришли в эти земли, бежали многие из рассредоточившихся в окрестностях представителей народа Халадин.

Однако лес Бретиль, хоть и находился за пределами Завесы Мелиан, все же считался частью царства Тингола, и он поначалу собирался запретить Халет находиться в нем. Но Фелагунд, которого с Тинголом связывала крепкая дружба и который был наслышан обо всех невзгодах, что довелось перенести народу Халет, убедил Короля сделать для них исключение. Таким образом, Халет было разрешено поселиться в Бретиле, но с условием, что ее народ должен был защищать переправы через Тейглин ото всех врагов Эльдар, и не пускать орков в этот лес. Халет на это отвечала:

— Где Хальдад, мой отец, и где мой брат, Хальдар? Если король Дориата опасается возникновения дружбы между Халет и теми, кто пожрал ее семью, тогда мне совсем непонятен образ мышления Эльдар.

И Халет до самой своей смерти оставалась в Бретиле; народ ее возвел над ее могилой, что находилась в самой возвышенной части леса, зеленый курган — Тур Харета, Могила Леди. На синдарине он назывался Хауд-эн-Арвен.

Вот так и получилось, что Эдайн расселились по всем землям Эльдар; кто-то здесь, кто-то там, а некоторое вели странствующий образ жизни, или поселялись небольшими племенами. Многие из них вскоре выучили язык Серых эльфов, стремясь получить доступ к знаниям эльфов, но использовали его также и для общения между собой. Однако с течением времени правители эльфов решили, что негоже эльфам и людям жить вперемешку, безо всякого разделения, и что людьми должны были управлять представители их собственного народа. Тогда они отграничили земли, где проживали люди, и назначили для них вождей, свободных править своими племенами по собственному усмотрению. Эти народы стали помощниками Эльдар в войне, хотя в бой их вели собственные вожди. И все же многие из Эдайн предпочитали дружбу эльфов; они по возможности остались жить среди них, а молодые люди нередко поступали на службу в эльфийские войска.

Хадор Лориндол, сын Хатола, сына Магора, сына Малаха Арадана, пришел в дом Фингольфина еще совсем молодым и стал любимчиком короля. Фингольфин назначил его правителем Дор-ломина, куда перебралось жить великое множество его соплеменников, и Хадор стал одним из величайших вождей Эдайн. В его доме говорили только на эльфийском, хотя их собственный язык не предавался забвению; именно из смешения этих двух языков и появился на свет общий нуменорский.

Тем временем в Дортонионе власть над народом Беора и страной Ладрос была предоставлена Боромиру, сыну Борона, который был внуком Старика Беора.

У Хадора было двое сыновей — Гальдор и Гундор; у Гальдора, в свою очередь, также было двое — Хурин и Хуор. Хурин стал отцом Турина, Погибели Глаурунга; Хуор дал жизнь Туору, отцу Эарендиля Благословенного.

Сыном Боромира был Брегор, ставший отцом Бреголаса и Барахира; у Бреголаса впоследствии было двое сыновей — Барагунд и Белегунд. У Барагунда была дочь Морвен, ставшая затем матерью Турина; а дочерью Белегунда была Риан, мать Туора. Сын Барахира, Берен Однорукий, завоевал любовь дочери Тингола, Лютиен, и сумел вернуться из мертвых; от их союза появилась на свет Эльвинг, ставшая затем женой Эарендиля и прародительницей всех нуменорских королей.

И на всех них лежала печать Рока Нольдор; все они в своей жизни свершали великие дела, что еще долгое время жили в памяти Эльдар, в рассказах о повелителях прежних лет. А в те дни силы людей прибавились к армиям Нольдор, и надежды их были высоки; Моргот пребывал в плотном окружении.

Народ Хадора, хорошо переносивший холод и долгие странствия, время от времени осмеливался совершать вылазки на дальний Север, чтобы наблюдать за перемещениями армий Врага. Люди из Трех Домов процветали и умножались, и величайшим из них был род Хадора Златоглавого, бывшего ровней эльфийским правителям. Народ его был рослым и крепким, хладнокровным, целеустремленным и стойким; эти люди обладали вспыльчивым, но отходчивым характером, и имели немалое влияние среди Детей Илюватара на заре человечества. Были они по большей части светловолосыми и голубоглазыми; но это не касалось Турина, чьей матерью была Морвен из дома Беора.

Люди этого рода были шатенами с серыми глазами; изо всех людей они более прочих походили на нольдорцев и являлись их любимчиками. Ведь они обладали неуемной жаждой знаний, умелыми руками, остротой ума и хорошей памятью, да к тому же чаще предавались печали, нежели смеху. На них были похожи люди Халет, хотя ростом они были пониже и не настолько сильно тяготели к наукам. Говорили они лаконично и не любили собираться большими толпами; многие из них находили удовольствие в одиночестве, блуждая по зеленым лесам и наслаждаясь новой для них красотой земель Эльдар. Но в Западных королевствах счастливая жизнь их продлилась недолго.

Длительность жизни Эдайн после прихода в Белерианд увеличилась, как рассказывали впоследствии люди. Однако Старик Беор в конце концов умер, прожив на свете девяносто три года, сорок четыре из которых он верно прослужил королю Фелагунду. И уже после его смерти, наступившей не от ран или душевной скорби, но от разрушительного воздействия времени, Эльдар впервые увидели медленное угасание человеческой жизни, старение, которого сами эльфы не ведали. Они горько скорбели об утрате своих друзей. Но сам Беор простился с жизнью охотно и без сожалений; Эльдар долго ломали головы над странной судьбой людей, ведь все их знания и науки не могли ответить на вопрос, что происходит с людьми после смерти.

Как бы там ни было, Эдайн в старину научились от Эльдар всему, что только были способны, и потомки их лишь преумножали знания и мастерство, и намного превзошли в развитии все остальное человечество, до сих пор обитавшее к востоку от гор и никогда не встречавшее Эльдар, видевших Свет Валинора своими глазами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: