Рекомендуемые документы 3 страница

Руководители Советского Союза отчетливо осознавали, что в сложившейся ситуации реальных возможностей для достижения подавляющего превосходства над Западом у страны нет. Даже с учетом более дешевой рабочей силы в СССР и при наличии армии, формируемой на основе призыва, а не по контракту, поддержание паритета с блоком НАТО являлось крайне сложным и затратным делом. СССР, которому постоянно приходилось выступать в роли догоняющего в гонке вооружений, каждый новый виток которой по своей стоимости был на порядок дороже предшествующего, крайне нуждался в получении передышки, поскольку объем военных расходов достигал – по некоторым западным оценкам – до четверти ВНП страны. Кроме того, с конца 60-х гг. возникла необходимость осуществлять военное сдерживание Китая, руководство которого твердо встало на путь борьбы против СССР и отказывалось от каких-либо договоренностей по нормализации двусторонних отношений (о советско-китайских отношениях см. тему 26). Поэтому руководители Советского Союза стремились добиться от Запада прекращения или хотя бы контролируемого замедления темпов гонки вооружений, надеясь таким образом решить две основные задачи: сохранить военно-стратегический паритет и одновременно высвободить ресурсы для развития страны. Следствием этого с начала 70-х гг. стало участие СССР в многочисленных переговорах по контролю за вооружениями и обеспечению безопасности в различных регионах мира (ограничение систем противоракетной обороны, ограничение стратегических наступательных вооружений, сокращение вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе, ограничение военно-морской деятельности в зоне Индийского океана, общеевропейский процесс и др.). Ради ограничения темпов гонки вооружений советские руководители вынуждены были даже пойти на компромисс в ряде своих базовых идеологических установок, признав, например, в итоговом документе Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе основные права и свободы человека в качестве норм гуманитарного права, применимых в том числе и в отношении советских граждан. Этим же целям служили и выдвигавшиеся XXV и XXVI съездами КПСС разнообразные внешнеполитические инициативы (1).

Однако наряду с этим нельзя не обратить внимания на то, что параллельно в СССР существовала и другая тенденция. Многие исследователи отмечают неуклонное нарастание влияния военно-промышленного комплекса на политику государства. Инерция развития ВПК, которому в течение длительного времени уделялось со стороны руководства страны самое пристальное внимание, вела к тому, что эта сфера начинала приобретать самодовлеющее значение. "Синдром 22 июня" позволял военным и связанным с армией отраслям народного хозяйства требовать приоритетного выделения средств и ресурсов для своих нужд – реальных или вымышленных – и эти требования, как правило, удовлетворялись без соблюдения существовавших политических и юридических процедур. Даже не все члены Политбюро и Секретариата ЦК КПСС были посвящены в детали, связанные с деятельностью армейских структур и военного производства. Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, давно и тесно связанный с военно-промышленным комплексом, занимался этими вопросами лично и непосредственно, что позволяло руководителям ВПК решать с ним многие вопросы военного строительства, не принимая во внимание внешнеполитические последствия предлагавшихся решений и не неся никакой ответственности за них. Такое положение привело к тому, что в 70-е гг. был принят ряд высокозатратных решений в военной области, которые вели дело к бесконтрольной гонке вооружений и существенно осложняли международное положение СССР. Военные понимали паритет как обязанность для Советского Союза иметь все виды и системы вооружений, которые создавались в США, что лишало страну самостоятельности в области военной политики и зачастую вело к слепому копированию американских шагов (2). В результате в 70–80-е гг. произошло резкое наращивание Советским Союзом как стратегических, так и обычных вооружений.

На протяжении первой половины 70-х гг. СССР осваивал и внедрял технологию создания стратегических ядерных боеголовок с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, хотя – по прогнозам американских экспертов, создававших в 60-е гг. боеголовки с РГЧ для ракетных сил США – он не был способен сделать этого в течение нескольких десятилетий. Это техническое нововведение позволяло многократно увеличивать количество доставляемых к цели боезарядов без наращивания числа баллистических ракет. В результате, в связи с тем, что Советский Союз обладал более мощными, чем США, баллистическими ракетами, которые в результате этих нововведений получали возможность нести значительно большее число боезарядов, возникла ситуация, когда СССР, не выходя за рамки ограничений на количество стратегических носителей ядерного оружия, наложенных на стороны Договором ОСВ-I, оказался в состоянии не только сохранить стратегический паритет, но и выйти вперед, обогнать США в этом критическом для национальной безопасности классе вооружений. Такой поворот событий вызывал серьезное беспокойство в Вашингтоне и, среди прочих причин, привел к затяжному и длительному процессу переговоров по ограничению стратегических вооружений (см. темы 20, 21, 24).

Одновременно с установкой боеголовок с разделяющимися головными частями на стратегические ракеты возникла идея обновления арсенала советских ракет средней дальности, которые находились в западных районах СССР еще с конца 50-х гг. и были предназначены для борьбы с европейскими государствами-членами НАТО. Во второй половине 70-х гг. на вооружение начинают поступать мобильные твердотопливные ракеты РСД-10 (получившие на Западе название SS-20) с боеголовками, оснащенными тремя разделяющимися головными частями индивидуального наведения, что существенно повышало возможности советских ракетных средств средней дальности в Европе. (В дальнейшем эти ракеты стали размещаться также и в дальневосточных районах страны.) Повысившаяся угроза в отношении западноевропейских государств заставила последние предпринять ряд мер по противодействию этим шагам Советского Союза, важнейшим из которых было так называемое "двойное решение" НАТО.

Кроме того в рамках противостояния ОВД и НАТО в ряде стран-членов Организации Варшавского договора и в западных районах СССР были размещены значительные контингенты сил общего назначения, по своим размерам и вооружению существенно превосходившие силы НАТО в Европе. По количеству танков, артиллерии, самоходных установок и боевых машин пехоты силы ОВД заметно превосходили соответствующие военные средства противостоящей стороны (3). В то же время проходившие в Вене переговоры по сокращению обычных вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе оставались безрезультатными, так как стороны не могли договориться ни о масштабах, ни о качественных параметрах необходимых сокращений.

В 60–70-е гг. как США, так и СССР вели эксперименты с созданием вооружений для ведения борьбы в космосе. Создававшиеся системы предназначались как для перехвата баллистических ракет, так и для уничтожения орбитальных космических аппаратов противника. Согласно появлявшимся на Западе сведениям, Советский Союз активно вел разработку подобных систем, однако 18 августа 1983 г. Ю. В. Андропов объявил мораторий советской стороны на вывод в космос противоспутникового оружия до тех пор, пока другая сторона будет воздерживаться от этого, а в марте 1984 г. СССР внес на Конференции ООН по разоружению проект договора, запрещающего вывод оружия в космос.

Существенным новым явлением в советском военном строительстве 70–80-х гг. стал выход на океанские просторы советского военно-морского флота. В течение длительного времени ВМФ СССР выполнял преимущественно функции обороны прибрежных акваторий. Однако с учетом опыта Карибского кризиса, а также в связи с достаточно высокой эффективностью в локальных войнах, продемонстрированной военно-морскими силами США, и в первую очередь их авианосными соединениями в ходе войны во Вьетнаме, в Советском Союзе в 60-е гг. возникли соображения о необходимости демонстрации советского флага на океанских просторах. Кроме того, весьма важной становилась проблема борьбы с подводными лодками потенциального противника, которые несли свыше 70 % его стратегического ядерного потенциала. СССР развертывает широкую программу строительства военно-морского флота, результаты которой в полной мере проявляются к середине – концу 70-х гг. Была поставлена задача ликвидировать привязанность советского флота к прибрежным районам и закрытым театрам, значительно расширить сферы его действий в океанах. На вооружении ВМФ появляются большие противолодочные корабли, авианесущие крейсеры, плавучие базы и другие средства, позволившие советскому флоту всерьез соперничать с флотами ведущих военно-морских держав. По количеству имевшихся на вооружении боевых кораблей ВМФ СССР даже превзошел США (1380 против 580 единиц), хотя по общему тоннажу продолжал существенно уступать американским ВМС. Обеспечение эффективной деятельности флота как океанского было поставлено в качестве одной из важнейших задач и во внешнеполитической деятельности государства. Советская внешняя политика начинает активно прорабатывать возможности использования портов дружественных государств для заходов советских военных кораблей.

Осуществление этих мер по времени совпало с общей активизацией советской политики в "третьем мире". Как отмечалось выше, с достижением военно-стратегического паритета возросли интересы советского руководства к наращиванию своего глобального влияния. Однако реализовать эти устремления в рамках жесткой биполярной структуры мира было отнюдь не просто. К тому же они сдерживались публично провозглашенными советским руководством установками на сохранение существующего статус-кво, которое в Европе было закреплено известными документами, включая Заключительный акт СБСЕ. Для реализации поставленных задач была разработана концепция развития государств "третьего мира" по пути социалистической ориентации, подразумевавшая необходимость поддержки революционно-демократических режимов со стороны СССР, обосновывавшая необходимость продвижения советского влияния в те регионы "третьего мира", где к власти приходили политические силы, идеологически ориентировавшиеся на опыт КПСС и сотрудничество с Советским Союзом (4).

Это направление заняло важное место в советской внешней политике с начала 70-х гг. и к середине десятилетия советское руководство уже могло констатировать достижение определенных успехов в деле укрепления своих позиций в государствах "третьего мира" с "прогрессивными" режимами. Была подписана серия Договоров о дружбе и сотрудничестве с рядом развивающихся стран, юридически закрепивших особые отношения между Советским Союзом и этими государствами. К середине 70-х гг. подобные договоры были подписаны с такими ключевыми государствами "третьего мира", как Северный Йемен (1964), Египет (1971), Индия (1971), Ирак (1972), Сомали (1974), что позволяло СССР оказывать определенное воздействие на ключевые, с точки зрения Москвы, в геополитическом отношении регионы: Ближний Восток, Персидский залив, Индийский океан. В дальнейшем линия СССР на укрепление своего влияния в отдаленных от советской территории районах мира была продолжена и расширена.

Одна из первых возможностей на данном направлении возникла после начала процесса деколонизации бывших португальских колоний в Африке. Вслед за "революцией красных гвоздик" 25 апреля 1974 г. в Португалии начался процесс демократизации различных сторон жизни общества, в котором на протяжении полутора предшествующих десятилетий одним из самых больных являлся вопрос отношения к активно боровшимся против португальского колониализма народам Анголы, Мозамбика, Гвинеи-Биссау и Островов Зеленого Мыса. В процессе этой борьбы возникли и окрепли движения за независимость португальских колоний и их вооруженные отряды, получавшие поддержку со стороны Советского Союза и других социалистических стран, а также Китайской Народной Республики. Таким образом, к моменту освобождения вышеупомянутых территорий от колониализма СССР имел там организованные политические и военные структуры своих давних сторонников. И они, в свою очередь, рассчитывали на помощь и поддержку со стороны СССР. Эта помощь была оказана в первую очередь Народному движению за освобождение Анголы – МПЛА, возглавляемому А. Нето, в виде поставок оружия, экономической и технической помощи, а также в форме поддержки действий правительства Кубы, направившего в Анголу подразделения своей регулярной армии (5). Действия СССР и Кубы получили крайне негативную оценку со стороны Запада, в первую очередь США. Президент Дж. Форд заявлял, что откажется от использования слова "разрядка" для характеристики американо-советских отношений, и был готов оказать поддержку антиправительственным группировкам в Анголе (6).

Тем не менее, несмотря на угрозу существенного осложнения советско-американских отношений, советское руководство не намеревалось отказываться от своей активной политики в зоне "третьего мира". Как отмечалось в отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии, "разрядка ни в коей мере не отменяет и не может отменить или заменить законы классовой борьбы. Никто не может рассчитывать на то, что в условиях разрядки коммунисты примирятся с капиталистической эксплуатацией или монополисты станут сторонниками революции". В октябре 1976 г. и в марте 1977 г. были подписаны Договоры о дружбе и сотрудничестве соответственно с Анголой и Мозамбиком, что устанавливало особые отношения между СССР и этими государствами юга Африки. Договоры предусматривали развитие сотрудничества в различных областях, включая и военное сотрудничество, а также обязывали стороны "немедленно приступить к консультациям в случае возникновения угрозы одной из них для устранения этой угрозы и восстановления мира".

По мере обострения обстановки в районе Африканского рога и осложнения отношений между военным правительством Эфиопии и США, на протяжении 1976 г. также расширялось проникновение Советского Союза в этот регион, начались поставки советского оружия и оказание экономической и технической помощи. Вслед за серией переговоров между советскими и эфиопскими лидерами, проходивших в течение 1977 г., 20 ноября в Москве был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и Эфиопией, позволивший укрепить советские позиции в этом стратегически важном районе (7). И вновь, как и в ситуации на юге Африки, усиление советских позиций в районе Африканского рога вызвало довольно болезненную реакцию в Вашингтоне. В 1978 г. были прерваны советско-американские переговоры по ограничению американского и советского военно-морского присутствия в районе Индийского океана и Соединенные Штаты активно занялись поиском баз в западной части Индийского океана и регионе Персидского залива. Еще ранее, в 1974 г., США получили согласие британского правительства на создание военно-морской и военно-воздушной баз на подконтрольном Великобритании острове Диего Гарсия в архипелаге Чагос в Индийском океане. В дальнейшем, в 1978–1980 гг. США продолжали планомерно наращивать свое военное присутствие в регионе, которое завершилось подписанием соглашений с Кенией (июнь 1980 г.), Оманом (июнь 1980 г.) и Сомали (август 1980 г.) об использовании американскими ВМС военно-морских баз в этих странах. Со своей стороны, СССР укрепил присутствие в регионе подписанием 25 октября 1979 г. Договора о дружбе и сотрудничестве с Народно-Демократической Республикой Йемен.

Кроме того, стремясь как-то компенсировать брешь в советских позициях на Ближнем Востоке, образовавшуюся в результате разрыва в марте 1976 г. президентом А. Садатом советско-египетского Договора о дружбе и сотрудничестве, СССР подписал 8 октября 1980 г. Договор о дружбе и сотрудничестве с Сирией. Аналогичные договоры были подписаны между СССР и рядом государств в различных районах "третьего мира": с Социалистической Республикой Вьетнам (3 ноября 1978 г.), с Демократической Республикой Афганистан (5 декабря 1978 г.) и Народной Республикой Конго (13 мая 1981 г.). Переговоры с Ливией о подписании Договора о дружбе и сотрудничестве, начатые еще во время визита члена революционного руководства страны А. С. Джеллуда в Советский Союз в марте 1983 г., не были успешно завершены, и подписание договора, которое намечалось на 1985 г. с участием ливийского лидера М. Кадафи, так и не состоялось (в том числе и в связи со сменой советской внешнеполитической парадигмы – см. тему 23).

Таким образом, активизировав свою политику в зоне "третьего мира", советское руководство, казалось, укрепляло международные позиции своей страны, расширяло ее присутствие в отдаленных регионах мира, подтверждало ее глобальный статус. Вошедшие в зону советских интересов государства "третьего мира" обеспечивали также дополнительные возможности для действий в мировом океане советского военно-морского флота, предоставляя порты захода для советских военных судов практически на всем протяжении морского пути от западных до восточных рубежей СССР. В то же время договорное закрепление отношений с рядом государств, находившихся в нестабильных регионах, косвенно вовлекало СССР в многочисленные конфликты, чаще всего порожденные причинами не глобального, а регионального характера. Однако в условиях биполярного мира вовлечение Советского Союза в тот или иной региональный конфликт неизбежно порождало ответную реакцию его глобальных противников. То есть региональные – по своим источникам и движущим силам – конфликты превращались в существенные элементы глобального противостояния, начиная оказывать заметное воздействие на состояние планетарных международных отношений. Так СССР оказался на рубеже 70–80-х гг. вовлеченным – непосредственно либо косвенно – в конфликты на юге Африки, Африканском роге, в Юго-Восточной Азии, в Афганистане и даже в какой-то степени в Центральной Америке. Это требовало от Советского Союза значительных средств и материальных ресурсов, создавало серьезную политическую напряженность и даже – как в Афганистане, где СССР (после ввода туда своих войск) был вовлечен самым непосредственным образом, – вело к значительным человеческим жертвам. Как отмечают исследователи советской внешней политики, надежды советского руководства на то, что эти региональные конфликты можно будет как-то изолировать от основных вопросов отношений Восток – Запад, не оправдались и международная разрядка 70-х гг. была во многом похоронена на полях соперничества СССР и Запада в "третьем мире".

Серьезные вызовы для советской внешней политики создавали и взаимоотношения с социалистическими странами. Наряду со значительными трудностями, продолжавшими существовать в отношениях с Китаем, которые к тому же существенно усугубились после обострения китайско-вьетнамских отношений (см. темы 26, 27), немалые сложности вызывали и проблемы поддержания единства рядов государств социалистического содружества (членов ОВД и СЭВ). Руководители Советского Союза сделали весьма серьезные – хотя и достаточно своеобразные – выводы по итогам событий 1968 г. в Чехословакии. Опыт использования военной силы для сохранения в государстве, входящем в мировую систему социализма, гомогенной социально-политической структуры вызвал к жизни модификацию одного из базовых принципов советской внешней политики. Москва провозглашала, что в отношениях между государствами соцсодружества основополагающим принципом является социалистический интернационализм, предполагавший возможность и необходимость совместных действий для "защиты завоеваний социализма от посягательств империалистических держав" (8). Другими словами, в 70-е – первой половине 80-х гг. СССР начал более жестко отслеживать происходившие в социалистических странах процессы, стремясь не допустить возникновения тенденций, способных подорвать устойчивость той модели социализма, которая утвердилась там после второй мировой войны.

С этой целью всемерно укреплялись и расширялись различные формы сотрудничества правящих коммунистических и рабочих партий как на двусторонней, так и на многосторонней основе. С 1975 г. была учреждена такая структура, как ежегодные совещания секретарей ЦК коммунистических и рабочих партий стран-членов ОВД по идеологическим и международным вопросам, на которые регулярно приглашались делегации МНР, Кубы, а также СРВ, ЛНДР и других стран. На этих совещаниях помимо согласования совместной платформы действий социалистических стран во внешнеполитической сфере, вопросов единой стратегии и тактики борьбы за отстаивание единой линии в международном коммунистическом и рабочем движении в борьбе против маоизма и "еврокоммунизма" тщательно анализировались процессы, происходившие в самих социалистических странах, обращалось особое внимание на недопущение каких-либо отклонений от предопределенных форм существовавшей в них общественной системы. Эта деятельность партийных руководителей затем развивалась и конкретизировалась в виде широкого спектра разнообразных проектов сотрудничества в идеологической области, осуществлявшихся на уровне международного сотрудничества различных ведомств, академий наук, научных и учебных учреждений и др.

Разнообразные формы межпартийных связей дополнялись масштабной серией шагов, предпринимавшихся по линии межгосударственного сотрудничества. К их числу следует прежде всего отнести завершение формирования целостной системы Договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между социалистическими государствами, отражавшими новый этап взаимоотношений между ними (9). Таким образом, многосторонние обязательства по совместному отражению агрессии извне, предусмотренные Варшавским договором, были вновь подкреплены взаимными союзническими обязательствами двустороннего характера, непременно содержавшими ссылку на 51-ю статью Устава ООН. Новой формой взаимодействия в области внешней политики стало учреждение в 1976 г. Комитета министров иностранных дел (КМИД) и объединенного секретариата в качестве органов Политического консультативного комитета (ПКК) Организации Варшавского договора. На заседаниях КМИД, проводившихся поочередно в столицах стран-участниц, согласовывались общие позиции социалистических стран на крупных международных форумах, таких как встречи СБСЕ, сессии ГА ООН, вырабатывались совместные инициативы по крупным внешнеполитическим вопросам. Тем не менее важнейшие принципиальные внешнеполитические вопросы по-прежнему решались либо на заседаниях ПКК ОВД, либо в ходе двусторонних встреч руководителей государств и правящих в них партий. Как правило, совещания ПКК проводились на высшем уровне, в них принимали участие первые (генеральные) секретари ЦК партий, главы правительств, министры иностранных дел и обороны, главнокомандующий Объединенными вооруженными силами ОВД.

Важное место в координации взаимодействия европейских социалистических стран и СССР придавалось вопросам оборонного сотрудничества. Основным инструментом этого сотрудничества продолжала оставаться Организация Варшавского договора, разрабатывавшая на регулярных ежегодных заседаниях ПКК важнейшие направления своей военной политики и выдвигавшая основные инициативы военного и политического характера. Рабочими органами ПКК ОВД были Объединенное командование, в составе Главнокомандующего, его национальных заместителей, Военного совета и Штаба Объединенных вооруженных сил. Кроме того с целью усиления координации деятельности членов ОВД в военной сфере в 1969 г. был учрежден Комитет министров обороны (КМО) государств-участников ОВД, проводивший свои заседания, как правило, ежегодно и решавший текущие вопросы военного сотрудничества.

Хотя большинство принципиальных вопросов в сфере военного строительства – особенно в области стратегических и ядерных вооружений – решались советским руководством единолично, тем не менее координация в сфере, связанной с сохранявшимся военным противостоянием ОВД и НАТО в Европе и безопасностью стран-членов ОВД, оставалась предметом совместного рассмотрения. Здесь заслуживают упоминания ряд проблем, возникших в конце 70-х – начале 80-х гг. в вопросах, связанных с кризисными явлениями как внутреннего, так и внешнего по отношению к ОВД характера, а также с развитием военно-политической ситуации на Европейском континенте.

Решения Вашингтонской (1978) сессии Совета НАТО о ежегодном увеличении военных расходов стран-участниц на 3 % в реальном выражении вызвало стремление советского руководства найти адекватный ответ и в рамках Организации Варшавского договора. На Московской встрече ПКК ОВД в ноябре 1978 г. подобная мера была предложена для одобрения лидеров всех союзников СССР, поскольку Советский Союз и без того нес свыше 60 % всех военных расходов Организации Варшавского договора. Однако единодушной поддержки инициатива Москвы не получила. Против нее резко выступил президент Румынии Н. Чаушеску, заявивший, что Румыния ни в коем случае не пойдет на увеличение своего военного бюджета в условиях отсутствия реальной угрозы войны в Европе.

Другим серьезным испытанием для лидеров государств Варшавского договора явились события в Польше, где на фоне деградировавшей экономики и общего недовольства населения политикой руководства страны в 1980–1981 гг. возникло массовое движение "Солидарность" во главе с независимым профсоюзом. Движение "Солидарность" быстро набирало силу и уже к осени 1981 г. начало оспаривать у правящей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) права на руководство политическим процессом в стране. Первой, достаточно характерной реакцией руководителей государств ОВД было использование уже неоднократно опробованного в предыдущие десятилетия алгоритма, включавшего комбинацию политического нажима с потенциальной возможностью в конечном итоге применения военной силы для сохранения там лояльного Москве режима. Однако достаточно сложная международная ситуация для Советского Союза, возникшая после ввода советских войск в Афганистан (см. ниже, а также тему 28), заставляла советских руководителей проявлять крайнюю сдержанность и осторожность. ОВД тем не менее сочла возможным для демонстрации своих намерений ограничиться в 1981–1982 гг. серией военных маневров и учений как на территории самой Польши, так и в районах, непосредственно примыкающих к ней. Так, в конце марта – начале апреля 1981 г. на территории Польши проходили военные учения "Союз-81" с участием армейских контингентов СССР, Польши, ГДР и Чехословакии и высадкой десантов на Балтийское побережье ПНР. Серия военных маневров прошла в Польше и прилегающей к ней акватории Балтийского моря в августе 1981 г., в том числе и военно-морские учения советского ВМФ с участием самой крупной советской военно-морской группировки на Балтике со времен второй мировой войны, включавшей большие десантные и авианесущие суда, в том числе и крупнейший в то время в Советском Союзе авианесущий крейсер "Киев". Одновременно в южных районах Польши проходили польско-советско-чехословацкие маневры, а воинские контингенты Польши и ГДР проводили боевые учения в районе германо-польской границы. Более того, СССР организовал в сентябре 1981 г. крупномасштабные военные учения на территории прибалтийских республик и Белоруссии, то есть опять же в непосредственной близости от польских границ.

Военно-психологический нажим дополнялся активными политическими шагами прежде всего со стороны СССР, который в течение конца лета и осенью 1981 г. организовал ряд двусторонних встреч – в том числе и на высшем уровне – с политическими и военными руководителями ПНР. Можно с достаточно высокой степенью определенности полагать, что объявленное В. Ярузельским в середине декабря того же 1981 г. введение военного положения было не в последнюю очередь связано с достаточно четко выраженной позицией Советского Союза и его союзников по Организации Варшавского договора.

Немалые проблемы для государств ОВД создавало принятое в декабре 1979 г. "двойное решение" НАТО. Намеченное Западом размещение в конце 1983 г. американских "Першингов-2" и крылатых ракет на территории ряда западноевропейских государств (см. тему 22), создававших новую угрозу стратегического характера для СССР и его союзников, заставляло руководителей стран ОВД искать способы противодействия этой угрозе. По существу, на протяжении всего 1983 г. проходила серия беспрерывных консультаций руководителей и глав внешнеполитических ведомств этих государств в поисках мер противодействия планам НАТО. Достаточно сказать, что помимо очередного заседания ПКК, состоявшегося в Праге в январе, в течение года прошли: внеочередная встреча руководящих партийных и государственных деятелей стран ОВД (июнь), два заседания КМИД (апрель и октябрь), два совещания секретарей ЦК правящих коммунистических и рабочих партий по международным и идеологическим вопросам (сентябрь и декабрь). Кроме того состоялось несколько визитов министра иностранных дел СССР в ГДР и Чехословакию. Очевидно, что советская сторона ставила перед своими союзниками вопрос о размещении на их территории оперативно-тактических ракетно-ядерных средств, способных противостоять новым американским ракетам в Европе. Добиться подобного согласия было нелегко – ведь размещая советское ракетно-ядерное оружие на своей территории государства Восточной Европы становились потенциальной мишенью для первого удара сил НАТО. Все же СССР удалось добиться согласия Чехословакии и ГДР на размещение своих ракет (что и было объявлено в заявлении Ю. В. Андропова от 24 ноября 1983 г.). Руководители Венгрии, где также предполагалось разместить советские ракеты, сумели убедить Москву в нецелесообразности включения своей страны в эти планы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: