М.С. Хромченко Б.И. Хасан 6 страница

Тебя не ужасает знание того, что ядерным оружием владеет нищая стра­на, что им могут овладеть и другие нищие страны? Не дай Бог, какому-либо из их полуграмотных лидеров втемяшится бабахнуть по богатому соседу, по «враждебному» этносу.

Все! Время, когда способы организации жизни и взаимодействия лю­дей опирались на музей, себя исчерпало. Что требуется? Новое мышле-

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________65

ние. А оно либо отсутствует, либо развито в одном направлении, в одном предмете. Как, например, у военных.

Выйдя в космос, человек понял, что границ между странами не суще­ствует. Выход в космос стал еще одним сигналом того, что прошлое кон­чилось. И потому, предъявляя свое понимание глобальной проблемы, го­ворю: она в том, что политику и поведение людей по сей день продолжа­ют определять «музейные» ценности.

Глобальной, а не локальной, становится проблема энергии, питьевой воды. В погоне за скоростью ежегодно гибнет больше людей, чем на вой­не. И если мы начинаем выдвигать на передний план гуманитарные про­блемы, то одной из первых должна быть осознана задача замедления ско­рости.

М.Х. Ты предполагаешь, что возможность замедлиться в развитии существует?

Б.Х. Я вижу определенные тенденции, имея в виду не линейные ха­рактеристики скорости. Как и с конфликтами: их нельзя решать по прин­ципу «либо - либо». Это тот самый случай, когда если рефлексии нет, все видно предельно плоско, примитивно, а не, скажем, голографически.

М.Х. Какие же тенденции ты видишь?

Б.Х. Например, удлинение детства. Первый такой признак появился относительно давно: помимо появления младшего возраста, для которо­го придумали начальную школу, осознали как массовый возраст подрост­ка, затем юношеский. Я убежден, что последнее время появилась и стала разворачиваться линия на вычленение университетского возраста, и надо понять, как юноша должен в этот возраст входить. Человек должен иметь длинную молодость. Вопрос в том, как в нее втянуть социальное бытие. До сих пор понятие молодежи ассоциируется в лучшем случае с понятия­ми учения, развлечения, потребления. Что такое молодой человек? Это нахлебник, бездельник, которого надо обеспечить.

Нет, говорю я, это не так. Идея образования становится идеей, суще­ственно удлиняющей и в каком-то смысле замедляющей динамику взрос­ления. Вредно перешагивать через возраст, спешить заканчивать обуче­ние в школе как можно раньше, подростком поступать сразу аж на второй курс университета.

В год окончания школы я познакомился со сверстницей, которая учи­лась уже на втором курсе университета. У нас сложились дружеские отно­шения, и спустя пару лет я привел ее, хвастаясь таким знакомством, в свою кампанию. Но оказалось, что не только моим друзьям сложно общаться с

66________________________________________________________МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

ней, но и ей не сладко в университете: однокурсники, сверстники, но не ровесники, ощущают себя рядом с ней, как с неким эксклюзивом, нелов­ко, а потому стараются дистанцироваться от нее. В результате она выпала из сообщества, оказалась изолированной.

М.Х. Но родители гордятся своими вундеркиндами, требуют для них создания специальных классов и даже школ.

Б.Х. Понимают ли родители, что, не продумав способов компенса­ции, они обрекают детей на несчастную жизнь? Это опять же путь к сегре­гации, к обособлению одаренных детей в одном месте - оградим их за­борчиком... Как преступников. Но, обрати внимание, преступники, собран­ные в тюрьмах и лагерях, воспроизводятся, а умножаем ли мы изоляцией таланты? Увы... Этот вопрос для меня риторический. Я убежден, что мы с упорством, достойным иного применения, совершенствуем не общество, а изоляционные механизмы, ведущие, что давно понято, в тупик.

И тогда нам придется вводить разные статусы и права для разных «сег-регантов», хотя борьба за равные права не утихнет никогда... Униженные женщины будут бороться за равные права с мужчинами. Ресурсно недо­статочные люди, которые могут существовать только при условии соци­альной помощи, будут, объединившись, сражаться с людьми, присвоив­шими себе избыточные, по их мнению, ресурсы. А эти спустя какое-то время возмутятся: мы вкалываем, зарабатываем, с какой стати должны делиться и кормить бездельников.

И так до бесконечности. Потому что на вооружение взят принцип не интеграции, а диссоциации, порождающей требования к особым правам, особым нормам и т.д. Такая тенденция архаична и сдерживает развитие.

Плюралист ты... поганый!

Б.Х. А вот тебе еще один аспект темы, которую мы начали обсуждать. Пару лет назад в гимназию пришел папа - лицо, как сегодня говорят, кав­казской национальности - и спросил, сможет ли его сын учить у нас не только русский, английский, но и армянский язык.

М.Х. По-моему, в этом ничего предосудительного: родители хотят, чтобы дети не забывали свои национальные корни.

Б.Х. Не спорю, более того, это их право, а потому система дополнитель­ного образования должна обеспечить возможность изучать национальную историю и культуру. Ситуативно это верно. Но я все равно считаю такой подход очередным паллиативом.

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________67

На мой взгляд, права этноса, нации, народа на самоопределение вто­ричны, производны от прав человека в независимости от его националь­ной принадлежности. Выделяя права отдельных групп, мы сразу проти­вопоставляем их другим, фактически инициируя людей занять место, тер­риторию. Оградить ее. Пометить особым знаком. Увековечить иное! Со­здать много резерваций! Но тогда почему право должно соотноситься только с происхождением? А как быть с правами рыжих или голубогла­зых? Или сексуальных меньшинств?

Права человека не трансформируются в права групп, объединенных по тому или иному признаку, будь то этносы, культуры или пол, не могут и не должны. Требование прав одной группы немедленно порождает про­тиворечия, которые неминуемо разворачиваются в конфликты. Потому что реализация идеи права означает, что должны быть обеспечены ре­сурсы. И пошло-поехало: общие ресурсы должны быть перераспределе­ны и уравнены, статистики должны подсчитать, сколько среди нас армян, сколько русских, таджиков...

Почему до сих пор порой звучат требования о пропорциональном представительстве титульной нации в правительстве? Обрати внимание, в правительстве! Разве оно должно отражать этнографическую картину? Как равноправный, независимо от национальной принадлежности, граж­данин страны, я заинтересован только в одном: чтобы любой министр был компетентен в своей профессиональной деятельности. И только.

Но продолжим. Мы утверждаем, например, что права народов обус­ловлены исторически сложившимися обстоятельствами. Так спорят об Иерусалиме Палестина с Израилем: каждый выбирает свой клочок исто­рии и на его основе, доказывая его безусловную значимость, отстаивает свое «право».

Если апеллировать к прошлому, то все американцы должны немед­ленно покинуть свой нынешний континент. А все нынешние сибиряки немедленно освободить территории за Уралом для титульных, как гово­рят этнографы, наций, в том числе киргизов. К слову, недавно я был в Татарстане, где узнал, что все мы вышли... из Золотой Орды! Оказывается, есть и такая «история». Симптоматично, кто ее творит. Исторические спе­куляции творят так называемые профессионалы, намертво прикреплен­ные к тому или иному научному предмету, той же истории или этногра­фии. Системное мышление отсутствует у них напрочь. Они не проектиру­ют будущего, а настоящее рассматривают не из будущего - из прошлого. Часто к тому же из прошлого вымышленного, мифологизированного, именно такое прошлое предлагая воссоздать. Это ход в никуда: подобные

68________________________________________________________МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

конфликты разрешить невозможно. Хотя бы потому, что многие нынеш­ние конфликты порождаются противоречиями совместного бытия. Ре­шить их, разделившись, нельзя, не получится.

М.Х. С помощью таких спекуляций решают свои ситуативные зада­чи политики-популисты.

Б.Х. Не только популисты. Кто контролирует конфликтные ситуации и посредничает на переговорах? Как правило, тот, в чьих интересах обо­стрять ситуацию, иначе посредник не нужен. Но при чем здесь межэтни­ческие противоречия, когда на кону - глобальные геоэкономические ин­тересы, во имя которых надо держать под напряжением целый регион. И не будь межэтнических конфликтов, придумали бы другие.

М.Х. А если рассуждать как обычные люди. Чтобы не ссылаться на других, приведу в пример себя. Меня, воспитанного в духе интернациона­лизма, национальность окружающих интересует в последнюю очередь. Но, скажем, когда в электричку одновременно со мной входит десятка полто­ра галдящих и по моим ощущениям давно немытых цыган, женщин и детей...

Б.Х. Постой, постой, при чем здесь национальность? А если рядом с тобой окажется давно не мытый бомж? Тебе неприятны конкретные люди, этически неприятны, но вместо того, чтобы обозначить неприемлемое по существу, ты подставляешь имя собственное - цыган. Это обычная под­мена, на которой мы ловимся, пользуясь догмами и попадая в расставлен­ные повсюду знаки-ловушки. Символы прошлого - это вериги, висящие на нас тяжким грузом. И что, будем тащить их в будущее? Будем лелеять подобные «ценности», по-прежнему оперировать знаками, которые века­ми заставляли человека воевать, убивать, принося в жертву десятки тысяч, миллионы людей.

М.Х. Так ты полагаешь, что человечество придет к необходимости пересмотреть прежние, в том числе этнические и национальные догмы?

Б.Х. Убежден в этом, хотя крови прольется еще видимо невидимо. Я же не идиот, я понимаю, что изжить прошлое невероятно трудно. Всем нам. Потому что мы впитываем самые разные мифы с молоком матери.

При этом я также понимаю причины живучести подобных мифов. Например, если я захочу, а финансы позволят, поехать отдыхать куда-ни­будь в теплые края, скажем, на Багамы, мне, как любому гражданину Рос­сии, придется не только покупать билет, но и оформить визу. Как и жите­лю Багам, если он захочет приехать ко мне в гости. С какой, казалось бы, стати? Ответ простой: потому что среди наших современников есть люди, назовем их мягко - нечестные, от которых страны вынуждены защищать­ся, опираясь на международные правила.

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________69

Возвращаюсь к вопросу о якобы межэтнических или межкультурных противоречиях: нам всем необходимо по возможности минимизировать потери.

М.Х. Чего?

Б.Х. Людей. Ресурсов. Своей жизни. Моя у меня одна, другой не будет, я хочу обсуждать прорывы человеческой мысли и Духа, а мы что сейчас с тобой обсуждаем, на что тратим время? Что из того, что мне вслед могут бросить - жид! А могли бы - очкарик. Рыжий. Яйцеголовый. Недавно при­ятель сказал: «Знаешь, какими словами тебя ругать надо? Плюралист ты... поганый»!

М.Х. Это понятно: когда жизнь достает, самый простой выход - вос­пользоваться известными клише. Еще анекдот. Лето, жара, пастух не может справиться со стадом, коровы разбредаются, а он, вытирая пот со лба, в изнеможении бормочет: у-у, евреи...

Б.Х. Это и есть фетишизм, подмена реально происходящего фетишем: человек не в состоянии сообразить, что происходит. И мы опять возвра­щаемся к неразвитости мышления, вне которого мы не можем програм­мировать и проектировать свое будущее.

70 МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

День четвертый

...есть детская игра: десять ребят ходят вокруг девяти сту­льев, по хлопку ведущего садятся, один оказывается лишним. Девятый стул убирают и один участник выбывает, тот, ко­торый не успел занять место по хлопку. Теперь вокруг восьми стульев ходят девять участников и т.д. Как-то раз я был свидетелем варианта такой игры: стулья один за другим убирали, а ребята оставались, заканчивалось соревнование тем, что всем десятерым надо было усесться на один стул.

Ты бы видел, с каким азартом ребята помогали друг другу, под­держивали, цепляли.

Обрати внимание, они не побеждали себя и других. Они решали задачу. И решили. Справились с задачей, с противоречием -нес собой.

Гражданином может быть только свободный человек, кото­рый всегда ощущает себя в пространстве альтернатив и осоз­нает ответственность за свой выбор, за свои предпочтения. Ответственность перед окружающими, но прежде всего пе­ред самим собой, потому что тот, кто перед собой не отве­чает - ни с кем не считается.

Вот почему способность ответственно выбирать - одна из ключевых характеристик гражданского поведения в обществе.

Куда бежим, ребята?

М.Х. Если я правильно понимаю, неявно ты утверждаешь, что основ­ные причины конфронтации этносов, религий, культур так или иначе связаны или даже порождены разрывом поколений. Полагаю, что такое видение нынешней ситуации неожиданно не только для меня. На чем оно основано?

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ7 1

Б.Х. Прежде всего на том, что дисбаланс экономики и уровня жизни порождает огромные пустоты. В связи с мощным развитием технологий к концу XX века миллионы молодых людей с их «термоядерной» энерге­тикой «выдавлены» из сферы трудовой, прежде всего творческой деятель­ности.

Индустриально развитые страны, накопившие колоссальный ресурс, вместо того чтобы использовать его по максимуму для организации ос­мысленной жизни миллионов невостребованных людей, направлять эти ресурсы в образование и культуру, по-прежнему вкладывают накоплен­ный ресурс в совершенствование военных технологий и производство новых видов вооружения. А уж найти ему применение охотников, недо­вольных нынешним миропорядком, выше крыши.

Вот почему я утверждаю, что отныне весь интеллектуальный и мате­риальный ресурс должно вкладывать в развитие человека, используя вре­мя, традиционно называемое свободным, не только для отдыха (от чего?), но прежде всего для продуктивной творческой деятельности.

Именно продуктивной, потому что занятые пустопорожним делом люди очень быстро обнаруживают иллюзию своей занятости, которую справедливо расценивают как непричастность к жизни. А пустота порож­дает страх! Ощутив его, они начинают искать хотя бы иллюзию опоры. А кто оказывается среди этих людей? Тот, кто хуже образован и мало что умеет. Молодежь, не успевшая получить полноценное образование и при­общиться к созидательной творческой деятельности. Или та ее часть, ко­торая специально нацелена и подготовлена к разрушению.

Идея строительства общества потребления себя исчерпала: человек накупил кучу тряпок, машины, развлечения меняет, как перчатки, уже и в сексе не находит удовлетворения. Что дальше? Ничего. И потому с ужаса­ющей интенсивностью культивируются простейшие псевдоформы жиз­ни, суррогаты занятости, не требующие особой подготовки и творческих усилий, - поп-культура, квази-игры, наркотики, война.

М.Х. А что не суррогат?

Б.Х. Социально-позитивное творчество. Любая деятельность, соотне­сенная с культурными ценностями. А что, ты возьмешься утверждать, что жизнь в стране, на планете в целом, обустроена? И нет проблем, которые требуют колоссальных творческих усилий? Мы же с такой скоростью го­нимся за скоростью, что в погоне за ней несем колоссальные потери.

М.Х. Мой приятель, горовосходитель из Бишкека, говорил: скорость движения группы должны задавать не те, кто идет впереди, а отстаю-

72_______________________________________________________МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

щие, потому что первым все равно придется дожидаться, пока придут последние.

Б.Х. Очень близко. Вот я и спрашиваю: куда бежим? Или хоть кто-то знает, куда и когда надо добежать? Никто. И потому все большему числу людей остается одно: потреблять, оглушая себя разного вида наркотиками.

Я не против скорости, я против жертв ради скорости. Я понимаю, за все надо платить, но платить соразмерно, то есть жить по средствам, ины­ми словами, в зоне ближайшего развития. А человек стремится бежать так, чтобы сзади уже никого не было, но это - убогая идея. Как Икар - рвануть ввысь, не подумав о том, что ресурсов на рывок нет никаких. Но за чьим-то подвигом всегда стоит чья-то глупость. Потому-то в обустроенной жиз­ни ему места нет и быть не может.

М.Х. Но не будь прорывов, подобных икаровскому, не было бы и разви­тия. К тому же, ни Икара, ни Прометея - ряд имен можно продолжить -никто ни к чему не побуждал, они сами устремились к своим свершениям.

Б.Х. Спорить не буду. Замечательно, если человек действует в соответ­ствии со своим свободным выбором. Однако мне всегда хочется выяс­нить подоплеку: с чем связана жертва? Легенды и мифы несут свои смыс­лы, но кто-то, когда-то и с какой-то целью их придумал.

Все, кто внимательно читал пьесу Шекспира, знают, что Ромео воспа­рил к Джульетте после фиаско с другой женщиной. Не потому ли их лю­бовь была столь неврогенной и драматичной? Так нередко случается, если человек действует из компенсаторных соображений, в состоянии аффек­та. А что такое аффект? Это сужение сознания до такой степени, что чело­век начинает руководствоваться единственным мотивом. В итоге может даже подвиг совершить, который затем будет интерпретирован в контек­сте культуры. Что при этом с человеком происходило, сюжет отдельный, человечеству неинтересный.

Теперь переведу взгляд с литературы на реальную жизнь. Неужели надо было миллионы людей положить, подвигов насовершать просто неверо­ятное множество - и все для того лишь, чтобы понять ужас тоталитарных режимов?

Я убежден, что, «поставив» на мысль, на мышление, все можно сделать иначе. Примеры же возвышенные, описанные в мифах и легендах, - это, увы, все те же архаизмы, которые повисли на нас и не дают расстаться с прошлым. И вне мышления вопрос о том, как сжечь время, чтобы занять пустоту, становится одним из ключевых. Более того, на его разрешение тратятся колоссальные деньги, а те, что на этом зарабатываются, вновь на ускорение и сжигание вкладываются.

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________73

М.Х. Поясни.

Б.Х. Я с этого начал, говоря о псевдоформах жизни, суррогатах заня­тости, куда отношу так называемые игры, большинство из которых на самом деле давно утратили свою первозданную природу, и уж тем более спорт.

М.Х. Даже спорт, едва ли не самая «населенная» сфера самореализа­ции личности, по-твоему, - суррогат?

Б.Х. У меня сложное отношение к спорту. На мой взгляд, это чрезвы­чайно мощная система не самореализации, а разрушения личности. В нем заложена идея победы, которая, как и подвиг, абсолютно архаична.

М.Х. Но идея победы, стремление быть первым заложена не только в спорте. Автор гениального произведения или ученый, открывший новый закон, оставляют свое имя в истории...

Б.Х. Очередная подмена. Некто сотворил нечто, что он и окружаю­щие трактуют как победу, после чего начинают ее превозносить. Но что в конце концов произошло? Этот некто достиг вершины, пережил акмэ, почувствовал себя. Все. Поэтому я категорически против интерпрета­ции творческих достижений как победы. Не случайно это слово связано с другим - с поражением. Потому что всякий раз надо победить кого-то или что-то.

М.Х. В очередной раз, как дятел, скажу: свою нерешительность, сла­бость, трусость.

Б.Х. А я в очередной раз с тобой соглашусь. Только теперь спрошу: кого человек в себе побеждает и куда девается проигравший? Я-то давно знаю, что он никуда не исчезает, живет во мне, в нас, и ждет своего часа. И потому его боюсь. Понимаю, что он живет во мне с идеей реванша. Когда наши древние предки расстались с дикостью, они вместо того, чтобы уби­вать побежденных, стали брать их в плен. И на этом погорели. Потому что потерпевшие поражение люди всегда стремятся к реваншу.

М.Х Предлагаешь вернуться к обычаям дикости?

Б.Х. Ну, эту-то дилемму я рассматриваю очень просто. Если радикаль­но исходить из идеи победы, доводя ее до рафинированной формы, то да, побежденного противника надо уничтожить. Но, оказывается, и это не выход. Ведь человек существует только через приобщение к другим лю­дям. Поэтому, убив себе подобного, человек убивает себя. Либо... создает в себе инстанцию, которую отныне сам же все время боится.

74________________________________________________________МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

Но пораженье от победы ты сам не должен отличать

М.Х. Отказываясь от идеи победы, ты отказываешься и от идеи сорев­нования, за которой стоит не только спорт, но и физическая культура...

Б.Х. Нет, но соревнования хороши до тех пор, пока не становятся са­моцелью. Нормально, пока идея соревнований остается служебной. Нор­мально, если я радуюсь, что мне удалось добежать до рекорда, а удалось это мне потому лишь, что бежали мы все вместе. Или мы это сделали по­тому, что кому-то удалось прибежать первым и тем самым показать, что такое возможно.

М.Х. А в истории остается только тот, кто добежал первым.

Б.Х. Ничего подобного. Человечество хранит в памяти имена и дела тысяч людей, никогда не игравших первые роли, оно помнит и вторых, и пятых, и даже десятых. То, что в истории якобы остаются только чемпио­ны - это ложь тех, кому выгоден такой миф, на нем удается наживаться.

Что же до соревновательности, то ее природу глубоко исследовал Дже­ром Брунер, американский психолог, автор новой образовательной пара­дигмы в США. В частности, он утверждает, что увлечение играми очень опасно: охваченный азартом человек перестает играть, для него то, что раньше было игрой, перестает выполнять свою важнейшую функцию познания и приспособления к миру. То есть человек играет до тех пор, пока осознает, что нечто имитирует. Вспомни пацана, который «скачет» на пал­ке, изображая конницу Буденного: он понимает, что под ним не лошадь, а палка, вот в чем секрет. Но он своей причастностью преобразует ситуацию, одновременно понимая всю условность происходящего. Так же и с игру­шечным пистолетом. Но стоит взять в руки настоящее оружие, игра закан­чивается... Точно также она заканчивается, когда мы доводим игрушки до совершенства, не оставляя в них какого-либо имитационного элемента.

Олимпийские игры и чемпионаты мира давно превратились в сраже­ния сродни военным. Поэтому, говорю я, соревнования - вещь замеча­тельная до тех пор, пока люди соревнуются за что-то, а не между собой. Не должно быть цели преодолеть всех - все хуже меня, я лучше всех. Цель соревнования должна быть в том, чтобы доказать себе: я что-то могу, что-то достиг, сделал и т.д. Увы, произошло смещение смыслов: главным стало достижение первенства, да еще любой ценой, а не прорыв к новым гра­ницам человеческих возможностей.

М.Х. Ты хочешь сказать, что если мы признаем игрока лучшим в его виде спорта, в стране или в мире, то означать это должно одно: коль скоро он может так играть, то и вы, по принципу, можете?

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________75

Б.Х. Да, потому что в его лице человечество вышло на новый уровень развития, неважно в чем. И произошло это, да, благодаря соревнователь­ной практике, которая ускоряет движение к более высокому уровню со­вершенства в данной области деятельности. Но это в моем представле­нии, в реальности же такое движение слишком часто смещается в бес­смыслицу.

Как и в наращивании скоростей передвижения. Скорость автомобиля осмысленна до какого-то предела, после чего эта машина должна транс­формироваться в самолет, затем в ракету и, далее, в любое средство пере­движения, которое у нее перехватит эстафету! Мы же не можем остано­виться. Чтобы определить победителя в беге на короткие дистанции, мы начинаем отслеживать миллиметры и считать тысячные доли секунды! А потом зарабатываем на борьбе с наркоманией и допингом, с запрещен­ными препаратами. Сначала вынудили людей их принимать - и тут же запретили. Это ли не движение в бездну?

Так что идея безусловной и во всем победы - это еще одна из идей, взятых в музее. И человечеству придется с ней разбираться, развивая та­кие стороны того же спорта, которые ведут к развитию и совершенство­ванию, а то, что в нем человека губит, отправляя безвозвратно в утиль.

Возвращаюсь к исходному вопросу: я за физическую культуру, за ук­репление своего здоровья, за игры, которые, позволяя каждому участнику ощутить себя, не позволяют другому или за счет другого получить отри­цательные эмоции.

М.Х. Но согласись, даже на школьных уроках физкультуры, если сорев­нуются две команды, одна выигрывает, другая проигрывает.

Б.Х. Да, и потому я против спорта.

М.Х Тем самым, буду настаивать я, против культуры, в которой спорт занимает одно из важнейших мест.

Б.Х. Нет, я, разумеется, не противник культуры. Но вопрос остается. Необходимо понять, что в современном спорте рационально и осмыс­ленно, а что архаично. Первое развивать, от второго постепенно отказы­ваться. И потому меня радует, что уже получают распространение виды соревнований, которые спокойно справляются с идеей победы.

Например, есть детская игра: десять ребят ходят вокруг девяти стуль­ев, по хлопку ведущего садятся, один оказывается лишним. Девятый стул убирают и один участник выбывает, тот, который не успел занять место по хлопку. Теперь вокруг восьми стульев ходят девять участников и т.д. Как-то раз я был свидетелем варианта такой игры: стулья один за другим убирали, а ребята оставались, заканчивалось соревнование тем, что всем

76_________________________________________________________МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ

десятерым надо было усесться на один стул. Ты бы видел, с каким азартом ребята помогали друг другу, поддерживали, цепляли.

Обрати внимание, они справились с задачей - не с собой. Они не по­беждали себя и других, не ломались, как в спорте высших достижений, не карабкались на вершины Олимпа, чтобы затем заплатить за это не только своим здоровьем - всем своим будущим. Потому что сегодня чем больше усилий надо вложить в победу, тем раньше приходится со спортом рас­ставаться. Разве мало чемпионов вынуждены покидать спорт не по возра­сту, а из-за травм, оставаясь на все последующие годы людьми духовно опустошенными, без достойной пенсии, без профессии, потому что стать успешным тренером или спортивным чиновником дано отнюдь не каж­дому. Я остаюсь при убеждении, что спорт со всей его красотой для мил­лионов зрителей - это место таких человеческих трагедий, каких свет не видывал. Я понимаю, что человек должен страдать. Я уже говорил об этом. Но творить страдание!..

М.Х.Ивсеже проблема, которую ты поднимаешь - это, намой взгляд, проблема не спорта как такового, как сферы деятельности, а мирового сообщества, которое согласилось с глобальной политизацией спорта вы­соких достижений, тон чему, кстати, задали гитлеровская Германия, вспомни Олимпийские игры 1936 года, и Страна Советов сразу после вто­рой мировой войны. Одновременно спорт стал мощнейшей отраслью ин­дустрии, превратив спортсменов в средство получения сверхприбылей. А любительским спортом, согласись, увлекаются миллионы нормальных, не обремененных высочайшими достижениями, людей, для них он остается не столько средством укрепления здоровья, сколько отдыхом и развлече­нием.

Б.Х. Да, но культивируется он только потому, что служит источником пополнения элитарного и упомянутых тобой сверхприбылей. Разумеет­ся, я понимаю, что борюсь с ветряными мельницами. В том числе пото­му, что спорт дает работу миллионам людей, стимулирует развитие на­уки, инженерии, техники. Как, заметь, и война!.. Но я спрашиваю: вой­дя в третье тысячелетие, мы по-прежнему будем считать то и другое непреходящими ценностями? Или наконец-то признаем пережитком варварства?

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ_______________77

Учить доверию

М.Х. Давай вернемся к разрыву поколений. Конечно, проблема отцов и детей существовала испокон веков, не Тургенев о ней первым написал. И все же: почему такого масштаба разрыв поколений достиг именно сегод­ня, к концу XX века? В ситуации, когда человечество, вооружившись мощ­нейшими технологиями, вплотную подошло к критической черте, за ко­торой...

Б.Х. Ответ в твоем вопросе. И вроде бы, мы уже подступали к этой теме. Развивая в стремлении к «прогрессу» орудийные средства взаимо­действия с окружающим миром, в итоге планету изменив до неузнавае­мости, заодно постоянно воспроизводя прежние отношения, человек не осознал, что ему необходимо менять самого себя. По сей день человече­ство, уже выходя в космическое пространство, в психологическом и со­циальном плане живет не будущим, а прежними правилами и представ­лениями.

Обнаружив этот разрыв, молодежь оказалась перед грустной перспек­тивой. Быть такими, как дедушки-бабушки, папы-мамы, она не хочет, аль­тернативы не видит, и сбежать некуда! Но если, говорят молодые, все, чего вы добились, и есть наивысшая точка успеха, то зачем нам ваше образо­вание, ваша культура, ваши этические нормы?

Ситуацию, предопределенную всеобщим разочарованием и поиском спасительных путей словно бы предвидела Маргарет Мид, описавшая, подразумевая взрослость и детство, три типа культур.

В соответствии с первым, поколение отцов, определяя свой путь, стре­мится к воспроизводству тех схем жизни, что были выстроены предками, и, действуя по принципу «я все знаю, следуй за мной, делай, как я», тащит за собой детей. Иначе говоря, детство копирует, повторяет взрослость.

О втором типе свидетельствуют попытки детства и юности, оттолк­нувшись от старших поколений, создать свои формы жизни. В результате «здесь и теперь» сосуществуют разные субкультуры. Именно такой тип, на мой взгляд, присущ нынешнему российскому обществу: между нами, стар­шими, и нашими детьми пролегла огромная дистанция с неопределенны­ми границами. Наблюдать это можно во многих семьях.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: