Процессуальные факты и их процедурные последствия в рамках арбитража. Правовая природа арбитража

Обозначив природу процедурных правоотношений, существующих в форме арбитражной процедуры, и некоторые характерные черты этой процедуры, признаваемые ее преимуществами перед судебным процессом в государственном суде, следует перейти к вопросу собственно процессуальных фактов в арбитражной процедуре, а также их юридических (т.е. процедурных) последствий.

Вряд ли можно ожидать возражений против утверждения, что для процедурных правоотношений в арбитраже юридически значимыми являются аналогичные обстоятельства, что и для процессуальных правоотношений в государственном суде. То есть процессуальными фактами в рамках арбитража будут признаны только действия (а иногда и бездействие) арбитража и спорящих сторон, тогда как события не рассматриваются в качестве самостоятельных процессуальных фактов.

Процедурные последствия в арбитражной процедуре возникают в силу общих предпосылок и процессуальных фактов, как и процедурные последствия в рамках судебного процесса (см. об этом § 2.2.1 настоящей работы). Но следует подчеркнуть, что общие предпосылки наступления процедурных последствий в рамках арбитража имеют некоторые отличия от общих предпосылок наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса, что обусловлено иным - частноправовым - характером арбитражной процедуры. Эти отличия заключаются в следующем.

Первой общей предпосылкой наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса является норма права, в рамках арбитража - норма законодательства об арбитраже.

Вторая общая предпосылка наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса - это процессуальная правосубъектность участвующих в деле лиц, в рамках арбитража - процедурная правосубъектность спорящих сторон.

Третьей общей предпосылкой наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса названа компетенция государственного суда. В рамках арбитража третьей общей предпосылкой является процедурная правосубъектность арбитража. Обозначенное отличие объясняется тем, что законодательство наделяет арбитраж не компетенцией (компетенция арбитража, как указывалось в § 2.4.1 настоящей работы, следует лишь из действительного арбитражного соглашения), а процедурной правосубъектностью - способность иметь процедурные права и обязанности и самостоятельно совершать различного рода действия, влекущие наступление процедурных последствий.

Четвертой общей предпосылкой наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса является процессуальное правоотношение, в рамках арбитража - процедурное правоотношение.

Пятая общая предпосылка наступления процедурных последствий и в рамках судебного процесса, и в рамках арбитража - это юридические факты гражданского права.

Названных общих предпосылок, безусловно, недостаточно для наступления процедурных последствий: ни отдельно взятая общая предпосылка, ни их совокупность не влекут за собой наступление процедурных последствий - процедурные последствия наступают только в результате взаимодействия общих предпосылок с процессуальным фактом (процессуальными фактами).

Например, процессуальным фактом, который непосредственно повлечет возникновение процедурного правоотношения в арбитраже, является вовсе не арбитражное соглашение, как иногда ошибочно указывается в литературе. Как и применительно к процессуальным правоотношениям в рамках судебного процесса (см. об этом § 2.1.1 настоящей работы) процессуальным фактом, влекущим возникновение элементарных процедурных отношений в рамках арбитража, является предъявление иска: возникновение элементарного процедурного правоотношения арбитража с истцом есть процедурное последствие предъявления иска. Однако возникновение этого процедурного последствия было бы невозможно в отсутствие общих предпосылок: соответствующей нормы законодательства об арбитраже (первая общая предпосылка), процедурной правосубъектности спорящих сторон и арбитража (вторая и третья общие предпосылки).

Другим примером будет принятие иска арбитражем к рассмотрению как самостоятельный процессуальный факт, который влечет возникновение элементарного процедурного правоотношения арбитража с ответчиком и одновременно - возникновение сложного процедурного правоотношения (применительно к процессуальным правоотношениям в государственном суде об этом говорилось в § 2.1.1 настоящей работы). Общими предпосылками наступления названных процедурных последствий являются нормы законодательства об арбитраже (первая общая предпосылка), процедурная правосубъектность спорящих сторон и арбитража (вторая и третья общие предпосылки), наличие процедурного правоотношения (четвертая общая предпосылка).

Но не только движение процедурного правоотношения является правовым результатом совершения различного рода действий в рамках арбитражной процедуры.

Для процедурного правоотношения, существующего в форме арбитражной процедуры, значимыми являются и иные действия (бездействие) его участников, даже если эти процессуальные факты не приводят к возникновению, изменению или прекращению процедурного правоотношения. Иными словами, в рамках арбитражной процедуры значимостью обладают процессуальные факты, которые влекут аналогичные процедурные последствия, что и в рамках судебной процедуры (см. § 2.1.1 настоящей работы). К таким процедурным последствиям следует относить: (1) движение процедурного правоотношения (возникновение, изменение и прекращение процедурного правоотношения); (2) последствия реализации процессуальной правосубъектности спорящих сторон или арбитража; (3) последствия защиты нарушенных процессуальных прав.

Проиллюстрировать сказанное хотелось бы на примере решения вопроса о компетенции арбитража.

Как уже упоминалось выше (см. § 2.1.2 настоящей работы), по общему правилу государственный суд решает вопрос о собственной компетенции в отношении юридического дела (по крайней мере, в отношении его подсудности) при принятии иска к производству. Другие правила применяются в арбитражной процедуре: вопрос о компетенции арбитража в отношении принятого к рассмотрению иска требует вынесения самостоятельного решения (решения арбитража предварительного характера по вопросу о наличии у него компетенции). То есть после принятия иска к рассмотрению, но до того как переходить к рассмотрению юридического дела по существу арбитраж должен определить, является ли он компетентным судом в отношении этого дела.

Вопрос наличия у арбитража компетенции на разрешение переданного на его рассмотрение юридического дела решается им самостоятельно даже в том случае, если одна из спорящих сторон арбитражного соглашения возражает против наличия у арбитража компетенции. Мотивы таких возражений сторон описывает А.И. Минаков: "Компетенция арбитража может быть подвергнута сомнению по самым разным основаниям. Обычно это происходит со ссылкой на то, что арбитражное соглашение является недействительным либо что данный спор не входит в юрисдикцию конкретного третейского суда, хотя соглашение об арбитраже является действительным. Этот вопрос может возникнуть также и на основании толкования международного соглашения, устанавливающего компетенцию арбитража, или в связи с толкованием положения (устава), регулирующего его деятельность*(339)_ чаще всего оспаривание компетенции арбитража происходит со ссылкой на недействительность арбитражного соглашения. При этом могут быть указаны самые различные признаки его недействительности: недееспособность сторон, заключивших соглашение об арбитраже, несоответствие соглашения установленной законом форме, выход арбитров за пределы полномочий, определенных соглашением, и др."*(340).

И здесь вступает в действие правило о том, что арбитражу принадлежит "компетенция компетенции" (сегодня его обычно именуют как принцип "компетенции-компетенции"), в силу которого арбитраж в любом случае полномочен (компетентен) рассматривать вопрос о собственной компетенции на разрешение переданного юридического дела (ст. 16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже", ст. 17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"). Иными словами, арбитраж всегда самостоятельно решает вопрос относительно наличия у него компетенции на рассмотрение переданного ему на разрешение спора.

Для целей определения наличия компетенции на разрешение конкретного спора арбитраж должен, во-первых, дать оценку арбитражному соглашению спорящих сторон и, во-вторых, установить арбитрабильность самого спора*(341). По результатам данной оценки арбитраж выносит решение о наличии у него компетенции, что дает ему право приступить к рассмотрению спора по существу, либо решение об отсутствии компетенции, что препятствует дальнейшему разбирательству спора.

Анализируя процедурные последствия упомянутых решений арбитража как процессуальных действий, следует обозначить и общие предпосылки наступления процедурных последствий, и их частные основы - процессуальные факты, приведшие к их наступлению.

В обоих названных случаях к общим предпосылкам наступления процедурных последствий следует отнести: нормы законодательства об арбитраже (первая общая предпосылка), процедурную правосубъектность спорящих сторон и арбитража (вторая и третья общие предпосылки), наличие процедурного правоотношения (четвертая общая предпосылка). Разница усматривается лишь за пятой общей предпосылкой - юридическим фактом гражданского права, под которым понимается арбитражное соглашение и который предопределяет разницу в процедурных последствиях решения арбитража относительно его компетенции.

Установив, что арбитражное соглашение действительно, не утратило силу и характеризуется свойством исполнимости, арбитраж делает вывод о наличии у него компетенции. Это решение арбитража как процессуальный факт влечет нормальное развертывание процедурного правоотношения (которое составляет упоминаемые выше последствия реализации правосубъектности спорящих сторон или арбитража).

В ситуации, когда арбитражное соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено, т.е. когда пятая общая предпосылка, по сути, отсутствует, арбитраж заключает, что он не обладает компетенцией на рассмотрение переданного ему спора. Данное решение лишает арбитраж возможности продолжать процесс, а отсутствие этой возможности приводит к необходимости прекращения производства по делу (п. 1 ст. 16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже", ст. 38 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации").

Таким образом, здесь имеют место два самостоятельных процессуальных факта. Один из них - решение арбитража по текущему вопросу (решение о компетенции) влечет нормальное функционирование процессуального правоотношения, а другой - итоговое решение, не разрешающее спор по существу (решение о прекращении производства по делу), приводит к движению процедурного правоотношения, т.е. его прекращению.

Сказанное позволяет уточнить значение арбитражного соглашения (его правовой результат применительно к процедурному правоотношению в арбитраже), которое на сегодняшний день не всегда оценивается верно: нередко арбитражному соглашению приписывается процессуальный (процедурный) эффект.

Ошибка правоведов, усматривающих за арбитражным соглашением процессуальные (процедурные) последствия, заключается в том, что под таковыми понимается отказ от юрисдикции государственного суда. Между тем отказ от юрисдикции государственного суда представляет собой уточнение юрисдикционной формы защиты прав, составляющее цель гражданско-правовой сделки о защите прав (подробнее об арбитражном соглашении см. в § 3.2.1 настоящей работы), а гражданско-правовая сделка, как и всякий юридический факт гражданского права, не влечет процессуальных (процедурных) последствий.

При критикуемом подходе со всей очевидностью игнорируется первичный процессуальный факт, который и приводит в действие институт арбитражной процедуры - предъявление истцом иска в арбитраж. Хотя до совершения этого действия процедурные правоотношения в форме арбитражной процедуры отсутствуют даже при действительном, действующем и исполнимом арбитражном соглашении.

Думается, что для разрешения многих проблем, связанных с определением правовой природы арбитража и его места в системе российского права, прежде всего необходимо четкое понимание основополагающих категорий, применительно к которым хотелось бы отметить следующее.

Арбитражное соглашение представляет собой юридический факт гражданского права (обоснование данного заключения см. в § 3.1.1 и 3.2.1 настоящей работы). Это соглашение имеет место при встречном (совпадающем) волеизъявлении сторон гражданского правоотношения, направленном на определение формы защиты прав в отношении всех или некоторых видов споров, которые возникли или могут возникнуть из связывающего их правоотношения (сделка, направленная на защиту прав, т.е. гражданско-правовая сделка).

Арбитраж есть частное лицо (частные лица), избранное спорящими сторонами для разрешения конкретного спора посредством заключения ими арбитражного соглашения. Как обоснованно подчеркивает О.Ю. Скворцов, арбитражи входят в юрисдикционную систему государства, так как они наделены правом разрешать споры о праве, однако они имеют частный характер, поскольку образуются самими участниками гражданско-правовых отношений, а государство не участвует в их формировании, "ограничиваясь установлением общих правил создания и функционирования"*(342).

Арбитражная процедура есть форма процедурного правоотношения в арбитраже. Арбитражная процедура представляет собой специальную процедуру, в рамках которой частные лица (арбитраж) реализуют предоставленные им возможности по защите прав и интересов других частных лиц. То есть арбитражная процедура есть специальный порядок реализации одним частным лицом (арбитражем) прав других частных лиц на защиту: в рамках арбитражной процедуры арбитраж решает вопрос относительно осуществления защиты субъективных гражданских прав или интересов частного лица (и удовлетворяет требование о защите или отказывает в его удовлетворении). С учетом сказанного можно говорить о процедурных правоотношениях, существующих в форме арбитражной процедуры, как об общественных отношениях, возникающих при рассмотрении частным лицом юридического дела по защите субъективных гражданских прав и интересов частного лица.

Арбитражная процедура имеет сходство с судебным процессом в государственном суде, которое в значительной степени обусловлено их направленностью на разрешение частноправового спора (что упоминалось § 2.4.1 настоящей работы), но нет оснований говорить об их идентичности. Судебный процесс, являющийся специальным порядком принудительной реализации государственным судом права частного лица на защиту, не может совпадать с арбитражной процедурой, построенной не на принуждении, а на добровольности. Кроме того, в отличие от судебного процесса, подробно урегулированного соответствующим процессуальным законодательством, арбитражная процедура предусматривает лишь обязательное подчинение базовым идеям, заложенным в законодательстве об арбитраже (но не в упомянутом процессуальном законодательстве), и зависимость от автономии воли спорящих сторон.

Изложенное позволяет отрицать возможность отнесения правил, регулирующих арбитражную процедуру, к процессуальному праву.

Дело в том, что любое частное лицо, осуществляющее свою деятельность в соответствии с базисными идеями, установленными соответствующим законом, и разработанным для этого лица регламентом, действует в рамках соответствующей процедуры. Примером тому может выступать проведение примирителем процедуры примирения. Не ставя под сомнение, что такая деятельность осуществляется частным лицом (здесь - примирителем) в форме соответствующей процедуры, никто не усматривает за этой процедурой процессуальный характер, который присущ судебным процедурам в государственном суде, регулируемым большим объемом специальных предписаний, кои содержатся в нормах публичного права (см. об этом § 2.1.1 настоящей работы).

Вследствие сказанного можно говорить о том, что нет оснований признавать за арбитражной процедурой процессуально-правовой характер.

Арбитражное решение - итоговое или промежуточное решение арбитража - безусловно, во многом схоже с судебным решением государственного суда (сравнительная их характеристика была изложена выше - см. § 2.4.1 настоящей работы).

Однако несмотря на некоторую внешнюю схожесть судебного и арбитражного решений, нет оснований говорить об их тождестве. Это обусловлено тем, что судебное решение - акт наделенного властными функциями государственного органа, решение которого может быть исполнено принудительно (см. о нем § 1.4.1 настоящей работы), тогда как арбитражное решение - это акт частного лица (арбитража), не основанный на авторитете государственной власти*(343) и посему требующий дополнительных усилий для приобретения им исполнительной силы.

Принудительное исполнение арбитражного решения, безусловно, "находится за рамками" арбитражной процедуры. Как судебный процесс (на что указывалось в § 2.1.1 настоящей работы), так и арбитражная процедура не допускают объединения с процедурой принудительного исполнения арбитражного решения.

Арбитражная процедура оканчивается вынесением итогового решения (процедурные правоотношения прекращаются). Вынесенное арбитражное решение подлежит добровольному исполнению, но в случае неисполнения этого решения в добровольном порядке стороной, против которой арбитражное решение вынесено, другая сторона, заинтересованная в его принудительном исполнении, должна начать процедуру принудительного исполнения арбитражного решения.

Процедура принудительного исполнения арбитражного решения включает в себя два этапа: во-первых, специальное производство, осуществляемое государственным судом (производство по выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения внутреннего арбитража или производство по признанию и приведению в исполнение иностранного арбитражного решения) и, во-вторых, само исполнительное производство.

Встречающиеся в литературе утверждения о том, что деятельность государственного суда по реализации неисполненного добровольно арбитражного решения является составной частью арбитражной процедуры, вызывает серьезные возражения. Допуская подобную трактовку, в ситуации неисполнения вынесенного арбитражного решения и необращении заинтересованной стороны в государственный суд следовало бы говорить о незавершенной арбитражной процедуре, что, вне сомнений, неверно. Но куда более простым опровержением критикуемого тезиса будет указание на то, что судебный процесс в государственном суде в любом случае не может составлять часть арбитражной процедуры.

Вследствие сказанного, думается, нет оснований для признания за арбитражной процедурой черт публично-правового характера. В подтверждение данного вывода можно сослаться на следующее заключение, приводимое И.О. Хлестовой: "То обстоятельство, что для приобретения исполнительной силы арбитражному решению необходимо постановление суда, не противоречит гражданско-правовому характеру арбитража, так как в соответствии с законодательством ряда государств исполнительная сила придается также некоторым документам (например, векселю), гражданско-правовой характер которых никто не ставит под сомнение*(344)"*(345).

Опираясь на вышеизложенное можно говорить об исключительно частноправовой природе арбитража, арбитражной процедуры, арбитражного соглашения и арбитражного решения, что позволяет согласиться лишь отчасти с выводом О.Ю. Скворцова о том, что "в третейском судопроизводстве фокусируются и материальное начало, и процессуальное начало, и публичный характер его элементов, и частноправовой"*(346).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: