Отличия арбитражной процедуры от судебного процесса в государственном суде

Согласно п. 1 ст. 11 ГК РФ судебная защита нарушенных или оспоренных гражданских прав может осуществляться: (1) судом общей юрисдикции; (2) арбитражным судом; (3) третейским судом. То есть юридическое дело по защите субъективных гражданских прав и интересов частного лица может быть рассмотрено в государственном суде (арбитражном суде или суде общей юрисдикции в соответствии с правилами подведомственности), а может быть передано на рассмотрение в третейский суд или, иначе, арбитраж.

Бросающаяся в глаза схожесть в наименованиях "арбитражный суд" и "арбитраж" (при существовании между ними принципиальных различий) объясняется следующим.

Система арбитражных судов возникла в 1992 г., по сути, из системы государственного арбитража - весьма своеобразного вида государственных органов, совмещающих в себе одновременно квазисудебные и управленческие функции и предназначенных для разрешения хозяйственных споров между социалистическими предприятиями. Это и дало название подсистеме государственных судов призванных разрешать споры, возникающие в предпринимательской и иной экономической деятельности, - "система арбитражных судов".

Отечественные и зарубежные правоведы указывали на недопустимость такого наименования подсистемы государственных судов, справедливо обосновывая это тем, что термином "арбитраж", "арбитражный суд" принято обозначать третейский суд - суд не государственный, не входящий в государственную судебную систему. К сожалению, несмотря на многочисленную критику этого наименования применительно к обозначению государственного суда, оно так и не было заменено, вошло в отечественное законодательство и до сих пор порождает курьезы. Например, в одной работе проводился сопоставительный анализ английского законодательства об арбитраже с арбитражным процессуальным законодательством России*(312), в другой - арбитражные суды рассматривались как "феномен государственного арбитража", который, к вящему недоумению автора, входит в судебную систему Российской Федерации*(313).

Следует отметить, что законодательное решение об отнесении арбитража к судебным органам, уполномоченным осуществлять защиту нарушенных и оспоренных субъективных гражданских прав, в свое время породило в отечественной литературе острую дискуссию относительно соотношения компетенции государственных судов и арбитражей.

Так, была высказана точка зрения, согласно которой третейские суды (далее по тексту -арбитраж) занимаются деятельностью в определенной мере сходной с оказанием платных юридических услуг, которая должна эффективно контролироваться государственными судами. При этом высказывалось мнение (в определенный период возобладавшее в судебно-арбитражной практике), что в случае, если одна из сторон арбитражного соглашения возражает против рассмотрения спора в арбитраже, последний автоматически теряет компетенцию по рассмотрению спора. Иными словами, предлагалось закрепить в судебной практике возможность одностороннего отказа от арбитражного соглашения.

Данная точка зрения обоснованно критиковалась в литературе*(314). Несогласие с ней высказал и Высший Арбитражный Суд РФ, указав на ошибочность позиции, согласно которой в случае возражений одной из сторон против рассмотрения спора в третейском суде, несмотря на действительное третейское соглашение, третейский суд автоматически теряет компетенцию на рассмотрение спора.

Противоположная первой позиция отличалась другой крайностью: признавалось, что арбитраж, как и государственный суд "несомненно осуществляет правосудие"*(315), а не оказывает сторонам "юридические услуги". Хотя далее, как правило, следовали заключения о том, что арбитражи не являются государственными судами, не входят в государственную судебную (и, более того, по своей природе не могут составлять какой-либо единой системы), не имеют вышестоящих судебных инстанций. Иными словами, сторонники этой позиции исходили из тезиса о том, что арбитражи по роду своей деятельности осуществляют нечто вроде "негосударственного правосудия".

Думается, что, как и первая, вторая позиция являются некорректными в силу следующего.

Наряду с законодательной и исполнительной властью судебная власть рассматривается как самостоятельная сфера публичной (государственной) власти. Судебная власть представляет собой совокупность полномочий по осуществлению правосудия, т.е. полномочий по рассмотрению конституционных, гражданских, административных и уголовных дел в порядке, установленном законодательством о судопроизводстве (ст. 118 Конституции РФ). Таким образом, правосудие является формой государственной деятельности; осуществлять такую деятельность могут только специально созданные государственные учреждения - государственные суды, составляющие в совокупности судебную систему.

Арбитражи, как известно, в государственную судебную систему не включаются, и, следовательно, не могут отправлять правосудия, являющееся прерогативой государственных судов. А. Дичев весьма точно отмечает: "_нигде не существует закона, который бы признавал арбитраж в качестве органов государственной власти. Арбитры выносят решения в качестве частных лиц"*(316). Иными словами, не являясь государственным судом, арбитраж не вправе и исполнять функцию государственной (судебной) власти - осуществлять правосудие, вынося решения от имени Российской Федерации. Поэтому встречающиеся в литературе утверждения о том, что арбитраж отправляет (осуществляет) правосудие, в корне неверны.

Указанное, впрочем, нисколько не ограничивает полномочия арбитража по разрешению отнесенных к его компетенции юридических дел по защите субъективных гражданских прав и интересов: в соответствии с п. 1 ст. 11 ГК РФ арбитраж прямо отнесен к судебным органам, уполномоченным государством на рассмотрение и разрешение таких дел (за определенными изъятиями). Это обстоятельство, а также весьма широкая трактовка Европейским судом по правам человека термина "суд"*(317) не позволяют согласиться и с утверждениями о том, что обращение в арбитраж является "отказом от правосудия" - утверждениями, обоснованно подвергшимися строгой критике*(318). В силу этого любое ограничение лиц в возможности обращения к арбитражу не будет соответствовать конвенционным и конституционным положениям о праве на суд, праве на судебную защиту гражданских прав (п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 46 Конституции РФ).

Сравнивая процессуальные правоотношения в государственном суде, осуществляемые в форме судебного процесса, и процедурные отношения в арбитраже, осуществляемые в форме третейского разбирательства или, иначе, арбитражной процедуры (здесь и далее по тексту - арбитражная процедура; это позволит проводить четкую границу с судебным процессом в государственном суде), хотелось бы подчеркнуть также следующее. В отличие от процессуальных правоотношений в государственном суде, являющихся, как было показано в § 2.1.1 настоящей работы, властеотношениями, процедурные отношения в арбитраже не носят характер властеотношений и не относятся к публично-правовым отношениям, поскольку арбитраж не является государственным судом (органом государственной власти) и не осуществляет функцию судебной власти государства.

Арбитражи не только не входят в систему государственных судов, но и вообще не предполагают образование какой-либо системы. При этом всякое третейское разбирательство (арбитраж*(319)) является альтернативой правосудию (властной деятельности государственных судов).

Альтернатива государственному правосудию сегодня в большинстве случаев обозначается пришедшим из американской правовой доктрины термином "Alternative Dispute Resolution" (как правило, обозначаемый аббревиатурой АDR). Этим понятием охватывается не только арбитражная процедура, которая, несомненно, является широко распространенной процедурой разрешения частноправовых споров, но и процедуры примирительные (переговоры, медиация, омбудсменство и т.д.), а также различные промежуточные процедуры, объединяющие черты и арбитража, и примирительных процедур.

Вследствие сказанного технический (дословный) перевод на русский язык термина "Alternative Dispute Resolution" как "альтернативное разрешение споров" явно неточен, поскольку им не охватываются процедуры, которые предусматривают не разрешение споров, а их урегулирование (т.е. примирительные процедуры). Использование же дословного перевода препятствует уяснению сущности и преимуществ ADR. Таким образом, аналог АDR в российском праве мог бы носить наименование "альтернативное разрешение и урегулирование споров" (далее в настоящей работе он так и будет именоваться).

Являясь альтернативой правосудию (властной деятельности государственных судов), арбитраж имеет соответствующие характерные черты. Е.В. Васьковский так описывал их: "Третейским судом_ называются частные лица, избранные по взаимному соглашению сторон для разрешения их гражданско-правового спора. От государственного суда третейский отличается, во-1-х, тем, что третейские судьи_ избираются спорящими сторонами по взаимному соглашению, во-2-х, что они избираются для разрешения одного определенного дела, в-3-х, что они разрешают спор не по законам, а по совести, и, в-4-х, что при рассмотрении дела они не руководствуются общими судопроизводственными правилами"*(320).

С учетом изложенного выше можно говорить о том, что в отличие от судебного процесса в государственном суде, как формы процессуальных правоотношений, имеющих публично-правовой характер, арбитражная процедура есть форма принципиально иных правоотношений - частноправовых процедурных правоотношений. Именно частноправовой характер процедурных правоотношений, существующих в форме арбитражной процедуры, обусловливает ряд особенностей, принципиально отличающих арбитражную процедуру от судебного процесса в государственном суде. К ним, в частности, относятся нижеперечисленные.

1. Учитывая, что процедурные отношения в арбитраже не могут быть охарактеризованы как властеотношения, обоснованным будет вывод о том, что арбитры не обладают властными полномочиями по отношению к спорящим сторонам, и, следовательно, спорящие стороны не занимают подчиненное положение по отношению к арбитрам. "Главенствующее" положение арбитров в арбитражной процедуре, выражающееся в том, что они ведут арбитражный процесс, выносят решения по текущим (промежуточным) вопросам и итоговое арбитражное решение, обусловлено тем, что сами спорящие стороны договорились подчиниться решению частных лиц посредством заключения арбитражного соглашения.

При этом наличие между сторонами и арбитрами соглашения (при избрании каждой из сторон арбитра и согласия последних провести арбитражную процедуру), которое признается имеющим место с момента назначения арбитров и дачи их согласия на проведение арбитража*(321), не дает оснований для утверждений о том, что арбитры зависимы от сторон, подконтрольны им или представляют интересы сторон. Это связано с тем, что в качестве арбитра может быть избрано только лицо, реально независимое от спорящих сторон (см. о независимости судей § 2.1.3 настоящей работы). Только при таких условиях решение, вынесенное частным лицом - арбитражем, будет признаваться надлежащей защитой нарушенных и оспариваемых прав и интересов других частных лиц - обратившихся в арбитраж за защитой.

В то же время решение государственного суда и арбитражное решение имеют различия, заключающиеся по крайней мере в следующем. Решения государственного суда: (1) являются общеобязательными; (2) подлежат принудительному исполнению на основании выдаваемого судом исполнительного листа; (3) могут обжаловаться в вышестоящую инстанцию суда - апелляционную, кассационную, надзорную инстанцию. Арбитражные решения: (1) являются обязательными только для спорящих сторон; (2) предполагают добровольное исполнение, но при его отсутствии могут быть принудительно приведены в исполнение только при положительном решении государственным судом вопроса о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение арбитражного решения, осуществляемом в порядке специального производства (§ 2 гл. 30 АПК РФ и гл. 47 ГПК РФ); (3) могут быть оспорены*(322) в компетентный государственный суд, причем исключение из этого правила имеет место только в тех случаях, когда в арбитражном соглашении стороны закрепили, что арбитражное решение является окончательным (см. об этом § 3.2.3 настоящей работы).

2. Судебный процесс в государственном суде, как указывалось в § 2.1.1 настоящей работы, представляет собой специальный порядок принудительной реализации государственным судом прав частного лица на защиту. При этом как подчеркивает Г. Бланке, этот порядок полностью подчинен императивными предписаниями законодательства: "Эти нормы разработаны с целью формализации иерархических отношений между судом как органом и выразителем государственной власти и участниками судебного процесса"*(323).

Нормы процессуального законодательства вовсе не подходят для регулирования арбитражной процедуры. По этому поводу Ж.-Ф. Пудре и С. Бессон пишут: "Одним из преимуществ_ арбитража является то, что стороны и арбитры не связаны национальными гражданско-процессуальными нормами, которые применяются государственными судами. В действительности арбитражный процесс (здесь под ним понимается арбитражная процедура. - М.Р.) регулируется особыми нормами, дающими возможность в большей мере реализовать принцип автономии воли сторон. Неприменимость национальных процессуальных норм позволяет адаптировать арбитражный процесс к потребностям конкретного дела, правовым традициям сторон, их адвокатов или арбитров, а также избежать формализма национальных процессуальных кодексов"*(324). Здесь же уместно процитировать весьма точное замечание Н.Г. Елисеева о том, что и государственным судом, и арбитражем "выполняется одна и та же функция - рассматривается правовой спор, но с применением различных процессуальных стандартов"*(325).

Таким образом, арбитражная процедура определяется базовыми идеями, устанавливаемыми специальным законодательством об арбитраже (Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже" или Федеральным законом "О третейских судах в Российской Федерации"), и в значительной степени зависима от автономии воли спорящих сторон. "Минимализм" правового регулирования, присущий арбитражной процедуре, наделяет ее той гибкостью, которая позволяет учитывать интересы и потребности спорящих сторон в каждом конкретном деле (это особенно очевидно по сравнению с "тяжеловесным" судебным процессом в государственном суде).

Несмотря на то, что арбитражная процедура предусматривает значительно меньшее по объему нормативно-правовое регулирование, правоотношения в арбитраже, безусловно, существуют в форме процедуры. А осуществление участниками арбитражной процедуры - арбитражем и спорящими сторонами - действий в определенном порядке*(326) несомненно сближает эту процедуру с судебным процессом в государственном суде. На это обстоятельство специально обращает внимание Г. Бланке: "Хотя арбитражному разбирательству присуща особая степень процессуальной гибкости, это не означает, что такое разбирательство не имеет сходства с судебным разбирательством, более того, арбитражное разбирательство фактически смоделировано с судебного с точки зрения его организации"*(327).

Сходство арбитражной процедуры с судебным процессом обусловлено их общей нацеленностью на разрешение спора. Но надо учитывать, что арбитражи, как правило, имеют в своем арсенале не только регламент разрешения споров, но и регламент урегулирования споров (согласительный регламент). И в ситуации, когда стороны выказывают желание отказаться от разрешения возникшего между ними спора, арбитры могут исполнить функции примирителей, оказав сторонам содействие в урегулировании ими спора.

3. Задачей государственного суда, как уже указывалось выше, является защита нарушенного или оспариваемого права посредством разрешения юридического дела на основании норм позитивного права. При этом право и обязанность государственного суда разрешить такое юридическое дело вытекают из возложенных на него законом известных функций по осуществлению государственной власти, наделяющих его соответствующей компетенцией (см. о компетенции § 2.2.1 настоящей работы).

Аналогичная задача - защита нарушенного или оспариваемого права, осуществляемая посредством разрешения юридического дела на основании норм позитивного права - поставлена перед арбитражами*(328). В то же время гражданское законодательство, возложившее на арбитраж функцию по разрешению частноправовых дел, не наделяет его необходимой компетенцией: компетенция арбитража на разрешение конкретного юридического дела возникает только из действительного арбитражного соглашения.

Таким образом, возможность (способность) арбитража разрешать юридическое дело закреплена в правовых нормах, но право и обязанность разрешить конкретное дело вытекают непосредственно из арбитражного соглашения. Именно арбитражное соглашение наделяет частных лиц компетенцией рассматривать юридическое дело (частноправовой спор) и выносить по результатам его рассмотрения решение, обязательное для спорящих сторон.

Вышесказанное создает платформу для преимуществ арбитражной процедуры перед судебным процессом, которые и привлекают спорящие стороны к использованию именно арбитражной процедуры. Среди таких преимуществ, как правило, упоминают следующие.

Во-первых, добровольность обращения к арбитражу и возможность сторон влиять на состав арбитров.

Стороны добровольно отказываются от обращения в государственный суд, договорившись, что компетентным судом в отношении определенного спора (споров) между ними является арбитраж. При этом сами спорящие стороны вправе избрать состав арбитража, что позволяет обеспечить независимое и компетентное рассмотрение возникшего между ними спора.

Во-вторых, конфиденциальность арбитражной процедуры - ее характерная черта и в определенной мере "визитная карточка".

В отличие от судебного процесса, который характеризуется публичностью и гласностью, арбитражная процедура предусматривает рассмотрение юридических дел на закрытых заседаниях, доступ на которые сторонним лицам запрещен, что гарантирует сохранение производственных и коммерческих тайн спорящих сторон. При этом запрещен не только допуск сторонних лиц на заседания арбитража, но и публикация решений арбитража без согласия сторон спора, и, например, в соответствии с принципом конфиденциальности недопустимо полностью публиковать и размещать на интернет-сайтах решения арбитражей, принятые по конкретным делам.

Конфиденциальность арбитражной процедуры несколько ограничивается при оспаривании решения арбитража в государственный суд или при решении государственным судом вопроса о принудительном исполнении решения арбитража. Это происходит в силу того, что все значимые для рассмотрения этих вопросов обстоятельства становятся известны государственному суду и, как правило, находят отражение в судебном решении, которое должно быть доступно для всякого интересующегося лица.

В-третьих, демократичность и простота арбитражной процедуры.

Характеризуя арбитражную процедуру, правоведы обычно подчеркивают, что она "менее жесткая, нежели соответствующая процедура (гражданский процесс, арбитражный процесс) в государственном суде"*(329) (простота и демократичность - свойства, отличающие вообще все процедуры альтернативного разрешения и урегулирования споров).

Действительно, как уже указывалось выше, арбитражная процедура не регламентирована многочисленными нормативными предписаниями и вследствие этого носит чрезвычайно демократичный характер: обсуждение ведется в свободной манере диалога, нет обязательных формальных требований к большинству действий сторон и арбитража, занимаемая позиция излагается сторонами неформально. Тут же следует упомянуть и упрощенный (по сравнению с судебным процессом в государственном суде) порядок сбора доказательств и представления документов*(330), да и вообще, непризнание за формой определяющего значения (в отличие от судебного процесса, где соблюдение формы является обязательным).

Простота и демократичность арбитражной процедуры обусловлены кроме прочего и ограничением субсидиарного применения в арбитражной процедуре норм арбитражного процессуального и гражданского процессуального права: эти нормы могут применяться в арбитражной процедуре только при отсутствии возражений спорящих сторон. Это обстоятельство отмечают Бюглер и Вебстер: "_посредством выбора коммерческого арбитража стороны отказываются от национальных судов в пользу частного разрешения спора. Таким образом, стороны выбирают механизм для разрешения споров, отличный от государственного суда, и порядок разбирательства, отличный от применяемого в государственных судах"*(331).

В-четвертых, оперативность арбитражной процедуры.

Обозначенное выше свойство упрощенности делает арбитражную процедуру более оперативной, нежели судебный процесс в государственном суде, отличающийся значительным формализмом и сложностью, а отсюда - и большей продолжительностью.

Кроме того период ведения судебного процесса удлиняется инстанционностью - наличием ряда инстанций, позволяющих несколько раз пересматривать одно дело, тогда как арбитраж по общему правилу не предусматривает вышестоящих инстанций, что также сокращает сроки нахождения сторон в "состоянии правовой неопределенности".

Хотя справедливости ради надо отметить, что в литературе обсуждается вопрос допустимости и необходимости проверки решений арбитража "вышестоящей инстанцией" этого же арбитража. Так, Е.И. Носырева подчеркивает, что практика США допускает возможность внутреннего обжалования решения арбитража (при наличии соглашения сторон), однако она не слишком востребована*(332). Б.Р. Карабельников пишет о том, что "арбитражные оговорки, принятые в некоторых узкоспециальных сферах бизнеса (на фондовых биржах, в морских портах), до сих пор предполагают возможность обжалования решения, вынесенного арбитрами "первой инстанции", в другой инстанции, являющейся также третейским судом"*(333). С.А. Курочкин, не соглашаясь с позицией о противоречии закону положений регламентов арбитражей, предусматривающих возможность обжалования вынесенных решений в "вышестоящую инстанцию" этих судов (председателю третейского суда), считает, что такой внутренний контроль может стать неотъемлемой частью арбитражной процедуры, если он согласован сторонами*(334).

В-пятых, специализация арбитражей.

Ряд категорий споров порождает потребность в заключениях экспертов в той или иной узкоспециальной сфере, что и объясняет распространенную практику привлечения к участию в деле, рассматриваемом арбитражем, экспертов, являющихся ведущими специалистами в соответствующих областях. Отмечая данное обстоятельство, С.Н. Лебедев пишет: "_возрастание роли экспертов-специалистов, явившееся в свое время одним из существенных факторов развития торгового арбитража_ отражает, помимо прочего, объективный процесс диверсификации и специализации хозяйственных отношений, который не остается без влияния и на сам институт арбитража. Это влияние проявляется, в частности, в создании специализированных институционных арбитражей, которые в отличие от арбитражей "общей юрисдикции", рассматривающих любые споры коммерческого характера, компетентны лишь по отдельным категориям такого рода споров"*(335). То есть именно "профильность" отдельных категорий споров потребовала возникновения специализированных арбитражей*(336), арбитрами которых становятся специалисты, обладающие необходимой квалификацией и знаниями в соответствующей области. Это обеспечивает компетентное рассмотрение возникшего спора.

В-шестых, эффективность арбитражной процедуры, которая оценивается в сравнении с судебным процессом в государственном суде с учетом описанных выше преимуществ арбитражной процедуры.

Исходя из результативности арбитражной процедуры, которая, как правило, укорачивает срок "состояния правовой неопределенности", снижает риск возникновения ущерба у спорящих сторон, снимает "напряжение" в их отношениях, способствует сохранению между сторонами деловых связей и добрососедских отношений, и со ссылкой на меньшую затратность арбитражной процедуры во всех отношениях (она характеризуется как упрощенная, ускоренная и более дешевая процедура разрешения спора) правоведы обычно делают вывод о большей эффективности арбитражной процедуры по сравнению с судебным процессом в государственном суде.

В-седьмых, обязательность решения арбитража для спорящих сторон.

Упомянутая выше добровольность обращения к арбитражу подразумевает и принятие сторонами на себя обязанности по добровольному исполнению последующего решения арбитража. А при отсутствии добровольного исполнения со стороны должника взыскатель вправе обратиться в государственный суд за содействием в принуждении неисправного должника к исполнению этого решения (на что указывалось выше).

Справедливости ради надо отметить, что помимо преимуществ, большинство которых здесь названо, арбитражная процедура обладает и некоторыми недостатками, которые обычно называют оборотной стороной ее достоинств.

Например, в литературе нередко отмечается, что оперативность (быстрота) арбитражной процедуры требует принесения в жертву некоторых процедурных возможностей спорящих сторон. Соглашаясь с таким замечанием А.С. Комаров, вместе с тем, подчеркивает: "Смысл выбора третейской процедуры обычно заключается в том, чтобы ценой отказа от некоторых процессуальных гарантий обеспечить быстрое и эффективное рассмотрение спора"*(337).

Другим примером упомянутых недостатков иногда называют и конфиденциальность: будучи во многих случаях несомненным преимуществом арбитражной процедуры перед судебным процессом, она имеет изъян, состоящий в сужении возможностей анализа и обобщения складывающейся практики арбитражей. Впрочем этот недочет преодолевается путем публикаций практики Международного коммерческого арбитража при Торгово-промышленной палате РФ*(338).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: