СПЕЛЕОЛОГИИИ. 1958-1969-годы. 10 страница

Так вот, травмированный “дядя Ухо”, Бакланов, для участников экспедиции соорудил “общественный туалет”. Под могучим дубом из подручного материала (жердей и веток) сделал насест – шаткое сооружение. По причине очень крутого склона, дальняя часть этого насеста, “точка приземления”, отстояла от земли на добрых два метра по вертикали.

Красота! Перед глазами – горы! Над головой – густая крона непроницаемая даже для дождя. К нижней ветке привязан шнурок с резной рукояткой, так что можно даже потянуть за нее, как в обычном ватерклозете. И даже польется вода (после дождя).

Но... ничто не вечно под луной. Перед окончанием экспедиции оказался разрушенным!

Я долго пытался выяснить, чья это работа, пока, уже по дороге домой, в поезде, Киряков рассказал мне “жуткую” историю:

- Славка это, попов сломал! Он же калека, ему ногу сгибать нельзя, врач запретил. Я и уступил ему Баклановский сортир, а сам в стороночке пристроился. И вдруг! Как рухнет это сооружение! И он, во все, что там накопилось – и вляпался! Я ему помогал штаны отстирывать...

Посмеялись мы, благо в поезде делать больше нечего, и на этом эпизод закончился? Как бы не так...

Ну, это шутки. Побочный, можно сказать, продукт, вроде как отходы основного производства. А основным производством для нас в экспедиции была все же пещера. Пещера Географического общества.

Впервые мы штурмовали пещеру за 300 метров глубины, впервые ныряли (по крайней мере лично я) в сифоне, впервые часами шли по узкой наклонной галерее по колено в воде, впервые спускались и поднимались по отвесам под каскадами бешеной воды. Все впервые, впервые, впервые...

В нижних горизонтах пещеры ручей стал полноводным, мощным и, то игриво пробирался меж камней, то разливался широким озером в нечастых гротах, то с безрассудной смелостью бросался с отвесов в многометровую глубину.

Вот и сейчас горизонтальный ход неожиданно (хотя, такое так неожиданно?) обрывается узким каменным колодцем.

Луч фонаря высвечивает лишь бешено крутящийся горб коричневой воды, да сверкающие, отмытые потоком, ступени дюралевой тросиковой лестницы и понурую мокрую веревку, уходящие в неизвестную черноту пропасти.

- Когда эта пещера кончится? – Все давно уже устали и безмерно хотят спать.

Илюхин промолчал. Да и что зря говорить? Спелеологи и шли сюда с надеждой, что пещера будет самой большой, глубокой, самой трудной. Это и хорошо, что еще не конец. А что устал – пустяки! Отдохнем.

Из черноты колодца доносится шум разбивающегося на уступах водопада, промозглая водяная пыль, поднимаемая потоком холодного воздуха, оседает на лице, комбинезоне, каске...

Илюхин пристегнулся к страховке и, как на тренировке, громко спросил:

- Страховка готова?

- Готова, готова. Попер, давай! – Бондаренко поудобнее пристроился на камушке, прищелкнул страховку сквозь карабин на вбитом в стену крюке (снаряжение навесила идущая впереди штурмовая группа) и... закрыл глаза.

Наша группа топосъемки состояла из четырех человек: Александр Бондаренко (Новосибирск) продвигался чуть впереди и делал абрис основного хода, Борис Гутов (Дивногорск) рисовал поперечные сечения, Владимир Илюхин (Москва), доктор ф-м наук, председатель центральной секции спелеотуризма и я работали с компасом, эклиметром, мерной лентой.

Илюхин скрылся за перегибом колодца и вскоре лишь расплывчатый круг, как призрачное матовое видение, слабо просвечивал сквозь падающий ручей.

Слегка подрагивала основная веревка, мелодичный звоном отзывалась лестница, шуршала страховка, а Бондаренко так и не открывал глаза.

- Саня, ты никак уснул?

- Не, я не шплю, - прошепелявил он, - спасу, если што.

Видно было, что отвечает он уже сквозь сон.

И вообще, Александр Бондаренко был большой любитель поспать. Две недели назад он умудрился заснуть даже на велосипеде. Пробуждение, судя по его рассказу, было ужасным. Саня на полном ходу въехал “личной фотографией” в задний борт стоящего у тротуара грузовика. В экспедиции только у него были большие, вывернутые, словно у негра, губы и присвистывающий говор.

Отвес, еще отвес, колодец... Все глубже и глубже...

Глухие, темные каменные стены. Пещера как бы давит своей не уютностью, глубиной. Никаких тебе сталактитов, сталагмитов. Лишь сырые холодные стены, дождь с потолка, беснующийся под ногами ручей.

Штурмовая группа расселась на выступающих из воды огромных валунах, ручей, продравшись меж глыб, падает последний раз с уступа в глубокое озеро. Брызги бьются в стены, мелкими струйками стекают снова в воду. Все это было бы очень красиво где-то там, наверху, где солнце, тепло, сухо. А сейчас...

- Все, ребята. Конец. Тупик, - Ефремов протер запотевшие очки.

- Да, кончилась пещера, - подтвердил Николай Мороз.

- Мужики, да посмотрите какая река влетает в озеро, а оно не прибывает. Есть, обязательно есть продолжение. Надо нырять, - уверенно говорит Лева Сандахчиев.

- Акваланги надо. Без них - труба, - Ефремов натягивает насквозь мокрый комбинезон.

0н уже пытался нырять, насколько возможно без подводного снаряжения. Пытался, хотя бы ощупью, искать продолжение. Но... На этот раз пещера поставила точку на глубине 310 метров от поверхности. Нет аквалангов, гидрокостюмов, ласт, масок...

Группа топосъемки, разгребая ногами воду, медленно поднимается наклонным ходом.

Илюхин направил уже слабеющий луч налобного фонаря в узкое боковое ответвление.

- Что там?

- Тупик. Метров 30-40. Когда спускались - проверяли.

- Не о том речь. Что там светится?

- Володя, у тебя начались кошмары. Да и не мудрено: уже больше суток под землей. Без сна, - Мартюшев двинулся дальше. Привязанный к нему мерной лентой, Илюхин пошел следом.

- Может померещилось? - неуверенно сказал он.

- А тигры пещерные тебе не мерещатся? Если начнут из боковых тупиков выскакивать - предупреди!

- Пойдем проверим. Не может это быть галлюцинацией. Что-то там все же блеснуло, - Владимир решительно повернул в боковой ход.

Илюхин осторожно шел вперед, освещая стены, выискивая, что могло привлечь, потянуть его в этот тупичок.

- Смотри! Ну, Боря - ты даешь!

На небольшом каменном выступе, навалившись спиной на сырую, холодную стену, уютно спал Бондаренко, далеко вперед вытянув ноги. Воздух со свистом выходил сквозь толстые, подрагивающие губы.

- Боря, проснись! - Илюхин потряс его за плечо.

- Я разве сплю? - как поплавок из воды, мгновенно вынырнул из сна Бондаренко. - Карандаш сломался. Вот вас поджидал, - починить нечем.

На коленях у него лежала пикетажная книжка и грязный, захватанный, но остро отточенный карандаш. Бондаренко посмотрел на него, шмыгнул носом, промолчал.

Какая интуиция, какое шестое чувство заставило Илюхина свернуть в тупик? А вдруг бы не свернули?

- Стоп. Точка. Азимут... Угол... Расстояние...

Илюхин записывает данные в пикетажный журнал, проходит очередные десять метров и вновь остановка, измерения, запись...

В работе чувствуется усталость, нежелание. Пещера кончилась, кончился и энтузиазм, азарт, гнавший нас вниз, вниз, вниз...

Это было на Кавказе, ну а наш Красноярский край? Тут, как и обычно, воскресные выходы, небольшие экспедиции, новые пещеры.

Вот, допустим, открыли новую пещеру, задокументировали, нанесли на карту. Есть план пещеры, разрез, а дальше? Что с ней делать? Спрятать, чтобы никто не видел, не знал? Или наоборот? Оборудовать, чтобы нормальный человек, не переодеваясь в грязный комбинезон, не пресмыкаясь в жидкой глине на спине иди животе, не преодолевая отвесы по болтающейся тросиковой лестнице, мог бы насладиться зрелищем белых-белых сталактитов, черных, уходящих в никуда загадочных стен и потолков, услышать шум подземного ручья или мелодичный звон, срывающейся со сталактита изумрудно-прозрачной капли.

Оборудовать? Но как? Кто? На какие средства? До смешного: Совет по Туризму затребовал от геологов официального письменного заверения, что пещера Караульная-2 не обрушится! А геологи затребовали пару миллионов рублей на проведение изысканий! На этом дело и заглохло.

Клуб постоянно пытался вести работу и в этом направлении. Вот у меня перед глазами письмо “Пещеры Красноярского края, как экскурсионные объекты”, направленное клубом спелеологов в Совет по Туризму и Крайисполком. В нем приводится описание четырех пещер, предлагаемых спелеологами для включения в туристские маршруты. Бородинская, Баджейская, Пимийская, Кашкулакская. Написан перечень работ, необходимых для их обустройства. Письмо заканчивается так: “... мы не останавливаемся здесь на таких проблемах, как место хранения необходимого инвентаря, ключа от дверей, техники установки этих дверей, состав экскурсоводов, составление кратких путеводителей и пр. Все это может быть решено после принципиального решения вопроса по нашему предложению”.

Прилагается 8 чертежей и 8 фотографий.

Председатель клуба И.Ефремов.

Секретарь М.Добровольский.

И все! Что еще надо? Бери и используй. Сделай лестницу, проведи свет, навесь ворота и греби денежку. Спелеологи согласны во всем помочь.

Ну, нет! Лишние хлопоты. Зачем? Краевой Совет по Туризму и так имеет гостиницы, турбазы и прочее, зачем ему еще и пещеры? С тех пор прошло уже более, двух десятков лет, а воз, как говорится... Хотя уже во всем мире оборудованы и исправно посещаются экскурсантами сотни пещер? Когда же такое будет у нас? Да и будет ли?

Опять я отвлекся. В своей истории, естественно, не смогу осветить всех сторон деятельности Красноярских спелеотуристов. Это был бы непосильный труд, да и ненужный. Ведь книгу о нас уже написала Надежда Козлова, и, я надеюсь, книга эта скоро увидит свет, еще до окончания моего опуса. Я просто пытаюсь оживить своими воспоминаниями историю Красноярского спелеотуризма.

Так вот, в том же 1967 году, по чьей-то инициативе сверху, в городе Красноярске вдруг появились факельные шествия. Консервная банка, наполненная горючим материалом, прибивается к палке, поджигается. Тысячные толпы студентов (где они набрали столько пустых банок?) в день рождения Ленина - 22 апреля вечером - колоннами выходят на площадь революции. Красиво! И ни о чем не думай.

Но... У всякого начинания есть и свои минусы. Назавтра по улицам валялось столько пустых балок, что... начинание потихоньку прикрыли. А, может, кто наверху вдруг вспомнил о таких же шествиях фашистов?

В том же, 1967 году, спелеологи Петр Киряков и Юрий Ковалев, 22 апреля, не в пику, конечно, официальным шествиям, ночью забрались на скалу Токмак, презирая опасность, заволокли наверх дрова и разожгли костер на вершине. Костер, который был виден из города.

И с этого времени ночной костер 22 апреля на Токмаке стал обязательно традицией спелеологов Красноярска. И не потому, что спелеологи любят Б.И. Ленина, нет, конечно. Просто, как-то можно сказать, случайно привязались к этой дате, а ночной костер для нас символизирует закрытие напряженного, тяжелого спелеологического зимнего сезона, и начало подготовки к летним экспедициям на Кавказ, в Среднею Азию, Саяны, Крым...

Ровно в полночь по Красноярскому времени старенький уставший 1967 год передавал бразды румяному 1968-му в подвальном помещении Красноярского краевого клуба спелеологов. На это торжество народу (спелеотуристов) собралось, как говорится, видимо-невидимо. Тут были Новосибирцы, Дивногорцы, Томичи, да и своих, Красноярцев, хватало.

Воспоминания! Впечатления! Планы! Песни! Танцы! Разговоры!

И вдруг:

- Ставка, - обратился, как оказалось весьма некстати, Мартюшев к Попову (помните с зашитой ногой на Кавказе?), - как ты ухитрился завалить Баклановский сортир у Географической?

- То есть как это завалил? - оторопел Попов.

- Ну, сломал. Упал. Извозился, я извиняюсь, в г...

- Я? Кто тебе сказал?

- Петька Киряков.

- Да? Да он... Он сам..., - аж задохнулся Славка. - Петька. Ты что?

Киряков слегка покраснел:

- Ну, ладно. Хватит воспоминаний. С Новым Годом! Ура!

Никто не поддержал его “Ура”, все ждали объяснений. Взъерошенный как боевой петух, Попов направил на Кирякова твердый, обвиняющий палец:

- Сам уронил насест и свалился с него. Ты же выбросил свои шорты в кусты. Я с костылем ходил в лагерь, принес тебе трико, пока ты голый сидел в кустах. Надо же... И на меня!

- Чего там. Бывает, - Киряков поборол смущение. – С Новым годом! Ура!

А ведь верно. Я как-то не обратил внимания, что с той летней экспедиции Петр ни разу не одел свои любимые желтые шорты.

Тем не менее, Попов и Киряков остались хорошими друзьями, а этот эпизод – не более чем очередная шутка спелеотуристов. Без шутки, без вот такой взаимной подначки, без чувства юмора – лучше совсем не заниматься спелеотуризмом. Ну его куда подальше!

ГОД.

Медленно бьют часы, отсчитывая последние секунды 1967 года. Девять, десять, одиннадцать...

Сейчас наступит год 1968-й. Пока еще есть время, пока не истекла последняя секунда года прошедшего, попробуем сделать маленький экскурс в историю развития спелеотуризма в нашей стране.

Наше исследование, вполне естественно, не претендует на серьезный труд, подробно рассказывающий о тактике и технике преодоления многочисленных препятствий в пещерах. Все это подробно и обстоятельно описано в методичках и инструкциях разных лет, да и основательно изучается спелеотуристами в лагерях, школах, экспедициях, походах.

Но, вдруг наша книга попадет в руки неискушенного читателя? Так вот, чтобы подобный читатель имел хотя бы общее представление, хочу, хотя бы вкратце, пройтись по начальному периоду спелотуризма.

Итак, давно известно, что любая пещера, даже самой малой, первой категории сложности, состоит из препятствий, не говоря уже о пещерах высших категории. Что же это за препятствия?

Основные: темнота, отвесы, узости, вода.

ТЕМНОТА.

С темнотой в пещерах, на мой взгляд, можно бороться только одним способом: иметь при себе автономный источник света. На заре спелеоцивилизации это был факел. Он давал мало света и много копоти, что, жаждущим посмертной славы и увековечения сердцам, позволяло огромными буквами писать на белоснежных сводах пещер: “Здесь был Вася!”. Банальная, но... наиболее повторяемая фраза. Стеариновая свеча тоже очень скоро изжила себя. Осталась в кармане спелеотуриста, как аварийный источник света, ну и для освещения подземного бивуака, когда несколько таких свечей, расставленных на выступах стен, создают иллюзию уюта.

Основной источник света для пещерника - электричество. (Как-никак вторая половина века двадцатого). Вначале это был просто фонарик в руке. Но, попробуйте лезть по лестнице, держа в руке фонарик (А не дай бог и стеариновую свечу). С 1958 года плоские, да и круглые, фонари стали привязывать к зимней, заменявшей для многих тогда каску. Таким образом руки спелеотуриста освободились. Когда же каска заменила старомодную шапку, фонарь перекочевал и туда. И так ловко там прижился, что вот уже в течение тридцати лет не меняет свое место.

Некоторые склонны утверждать, что по Союзу данное нововведение пошло от красноярцев. Судить не берусь, да это и не главное.

Было время, примерно 1964-1965 годы, когда спелеологи увлеклись (опять же некоторые) карбидными лампами. Но у них оказались недостатки, напрочь перечеркивающие все достоинства этого вида освещения.

1.Для получения горючего газа – ацетилена – необходим карбид (если мне не изменяет память, кальция). Но его не продают. Значит – доставать? Воровать? Договариваться? Выпрашивать?

2.Карбид очень гигроскопичен. Как его хранить? Изолировать от влажного воздуха пещер? Правда, уже в восьмидесятых годах, кто-то догадался держать его запас в керосине.

3.Сами карбидные лампы были очень тяжелы, неудобны. Носить их можно было только в руке. Приспособить на каску - нечего и мечтать!

4.Кроме того, не во всех пещерах есть элементарная вода. А без нее ацетилен не получишь. Некоторые исхитрялись заправлять карбидку даже... собственной водой. Но, в таком случае, газ приобретал весьма неприятный, кисловатый запах.

И от карбидных фонарей вскоре отказались. Однако в 80-е годы они вновь появились на спелеогоризонте. Только уже сильно модернизированные - обязательно самодельные, с разными системами регулировки пламени, с горелкой, укрепленной на каске.

Кто победит в этой войне средств индивидуального освещения пока не ясно. Скорее всего, на долгие годы останутся оба источник - электричество и ацетилен.

ОТВЕСЫ.

Вертикальные участки в пещерах высотой от одного-двух до сотен метров. Как их преодолевать? Ну, прежде всего, надо защититься от падающих сверху камней (а также рюкзаков, лестниц, касок и прочего снаряжения. Особенно часто падает бензиновый примус “Шмель”. Отчего такой феномен - пока неизвестно). И желательно получше защитить голову спелеотуриста.

Вначале для этого применялась (по крайней мере в Красноярске) обычная вязаная шапочка, желательно с большим помпоном (это был особый шик). Далее, я сужу опять же по красноярцам, стали применить старые зимние шапки - треухи. Но и такой защиты оказалось мало - в ход пошли каски. Каски самые разнообразные: от самодельных - клепаных из алюминия, электротехнического картона, до темно-зеленых солдатских, черных шахтерских, белых мотоциклетных, красных хоккейных!

Ну, а во-вторых, отвесы надо все же как-то преодолевать. Для этого мы и ходим в пещеры. А как это делать? Сразу была использовала техника спуска по веревке “Дюльфером”, применяемая в альпинизме. Перенесли в спелеологию и весь набор приемов альпинизма: веревки, узлы, карабины, крючья...

Но в пещерах своя специфика, отличная от альпинизма, поэтому вскоре появился более удобный вид спуска - Красноярское “коромысло”, потом различного вида спусковые приспособления: Болгарская рогатка, Новосибирское СП, шайба Кирякова и т.д.

Ну, допустим, спустились с отвеса, а вверх? Поднимать на "Ура", как мешок? Но первый же подъем в Торгашинском провале от грота “Дно” до грота “Тройник” высотой 50 метров в 1958 году, (судя по рассказам участников) занял 12 часов. И Бикеева вытянули уже потерявшего сознание.

Значит - лестница. Вначале - деревянная. Хотя нет, вру! Вначале применяли технику наших предков из каменного века: в отвес (если пещера начиналась отвесом) сбрасывалась большая лесина. Коротко обрубленные сучки служили ступенями. Подобную лестницу я застал еще в 1964 году в п. Дивногорская. Были и крепко сколоченные деревянные лестницы. Помните, я описал торчащий в небо конец подобной лестницы в Торгашинском провале?

Очень долго, почти 20 лет, такая верткая, ненадежная лестница была основным средством подъема на отвесных участках.

В восьмидесятых годах так же быстро спелеотуристы перешли на тросовое снаряжение с самохватами, а теперь внедряется система СРТ. И вообще нынешний спелеотурист больше похож на слесаря-водопроводчика или шамана - весь опутан веревками, поясами, шлеями; звенит и бряцает карабинами, самохватами, “Жумарами”, на нем висят молоток, крючья, самоспас и т.д. Но это уже другой период, о нем речь впереди.

УЗОСТИ.

Что о них можно сказать? В самом начале спелеодвижения эти участки пещер – “калибровки”, как метко окрестили их спелеологи, - внушал некоторый трепет. Преодолевались они на спине, боку, животе - в зависимости от конфигурации.

Метод один: извиваясь червяком, выламывая боками и спиной “не по делу торчащие сталактиты”, продираться вперед, очень надеясь на расширение хода впереди. Однако пещеры становились глубже, “калибровки” уже и ниже, а главное длиннее. Для того чтобы найти продолжение пещеры во многих из них уже приходилось работать: выгребать щебенку, гравий, глину, выкалывать скальным молотком “неудобный” выступ. В последние годы в ход пошли специальные “безынерционные” кувалды, ломы и даже различные взрывчатые смеси.

ВОДА.

До 1966 года красноярцам в пещерах вода встречалась, в основном, в виде кристально-чистых озер, - у которых обычно обедали, - жидкой вязкой глины в понижениях, да маленьких коротких ручейков.

Но Кавказ показал, что эта не та вода, которая является препятствием № 1 в пещерах. Пещеры Кавказа встретили красноярцев каскадами на отвесах, речками по главному ходу, дождями в гротах, сифонами. На каскадах старались навешивать снаряжение в стороне от водопада (что, впрочем, редко удавалось), спортсмены без сожаления оставили тяжелые подбитые железом альпинистские “трикони” и переобулись в резиновые сапоги. Под комбинезон стали надевать различные гидрокостюмы от самоклейных до черно-желтых “Садко”.

Самая страшная вода в пещере - сифон. Это место, где потолок уходит в воду на неизвестную глубину. Для преодоления его просто необходим акваланг. Что ж, акваланг, так акваланг. И в Красноярском краевом клубе спелеологов стала действовать школа спортсменов-подводников. Первым инструктором ее стал Юрий Тарасов. Очень быстро ведущие спелеологи клуба стали спортсменами-подводниками, получили звание инструкторов.

ТАКТИКА.

Тактика преодоления пещер вначале была очень проста, точнее никакой тактика и не было. В пещере шли толпой, изумленно разевая рты по сторонам, восхищаясь, разговаривая, обгоняя друг друга. Если встречалось препятствие, например, отвесный участок, группа рассаживалась, кто где облюбовал себе место, в ожидании пока один-два человека навешают снаряжение, приготовят страховку и пр. А основная масса ждала, ждала, ждала. Час, два иногда больше.

В 1967 году красноярцы предложили новую тактику штурма глубочайших пещер. Тактику снежного кома. Группа, разбившись на равноценные по опыту и сноровки двойки, как бы перекатывается вниз, обгоняя друг друга. Теперь двое на отвесе навешивают временную веревку для спуска, страховку и по ним вся группа уходит вниз до следующего отвеса. А двое остаются здесь, капитально навешивают веревку, лестницу для подъема, веревку для страховки первого поднимающегося, после чего догоняют группу.

Эта тактика позволила пещеры - шахты глубиной до 500 метров штурмовать без организации базовых лагерей под землей.

И вот еще что хочется сказать - каждым, тем более общественным делом, двигает личность. Вспомните, к примеру, - изучение Арктики - Нансен, Шмидт, Седов... Спелеология - Кастере, Дублянский, Илюхин. Однако, для Красноярска, да и всего Союза, главным авторитетом с 1958 по 1972 год был Игорь Петрович Ефремов, - первый председатель Красноярского краевого спелеоклуба. Практически по всем новшествам в спелеологии первую мысль всегда бросал Игорь. Это и новая тактика преодоления вертикальных полостей, объемное исследование пещер с помощью телескопических штанг, нижняя страховка за спусковую веревку, переход на 45-минутный цикл жизни в пещерах и т.д. Но... скромный увесистый Ефремов не любит восхвалений. А очень жаль!

На этом и закончим небольшое тактико-техническое отступление и вернемся к нашему описанию.

Куранты бьют двенадцатый раз, наступает год 1968. Ну что ж, как обычно, приступим к изучению газетных публикаций. Теперь, слава богу, делать это значительно легче: с 1968 года с газетных полос исчезла статьи с “Ахами и Охами”, с безумными восторгами, описаниями кристально-чистых озер, молочно-белых сталактитов, громадных залов, нависающих камней и т.д. Публикаций о спелеологах стало значительно меньше, да и сами они перешли в более деловой, публицистический тон.

Покряхтев, тяжело вздохнув, приступаю!

“Красноярский рабочий” от 15.06.68 г. Заметка И.Ефремова, М.Добровольского, В.Ляшкова – “Подземный альпинизм”.

“Почти все рекорды страны по глубине проникновения в различного рода пещеры установлены с участием красноярцев. Известно, что многие крупные пещеры находятся в пригородах Красноярска или рядом с другими населенными пунктами края.

С каждым годом на территории края открываются все более сложные новые пещеры. И раскрыть свои таинственные прелести они могут тем, кто совершенствует свое мастерство спелеолога, тем, кто вооружен специальным снаряжением. Для этого надо стать членом Красноярского клуба спелеологов. Здесь помогут новичкам”.

“Красноярский комсомолец” от 07.02.68 г. Статья “А вы пойдете в поход?”. Автор - Д. Попов – председатель краевого Совета по Туризму.

“Но туристы ходят не только по поверхности земли, они проникают и вглубь ее. Для таких - спелеологов - в нашем крае тоже есть где разгуляться. Ведь недаром краевой клуб спелеологов считается одним из лучших в стране и за свою работу был награжден Почетной Грамотой Центрального Совета по Туризму, а его председатель И. Ефремов - значком “За активную, работу по развитию туризма””.

И еще заметка в газете “Огни Енисея” от 19.03.68 г. “Штурм Саян”.

“Группа спелеологов - дивногорцев успешно штурмовала Лысанскую пещеру в Восточных Саянах. Открыты новые подземные гроты и целый низвергающийся подземный водопад. Пещера еще не пройдена до дна, мешает вода. Но каждый шаг продвижения обещает новые открытия. Поход проходит интересно и с большой пользой для дела. Борис Гутов, руководитель группы”.

Есть еще большая статья “Двое суток в Торгашинской пропасти” в газете “Восточно-Сибирская правда” от 30.05.68 г. Автор - В. Беляк, статьи которого мы цитировали в описании каждого года. И в этой, практически, ничего нового: повторение старых легенд, кристальные озера, сталактиты, сталагмита и т.д.

Перейдем лучше к личным воспоминаниям и материалам, которые имеются в клубе.

По экспедиции Е. Гутова в Лысанскую нет ничего, а сам Борька молчит и загадочно улыбается, на все мои просьбы поделиться воспоминаниями. Но в старых бумагах клуба я случайно нашел небольшой отчет Л. Петренко “О разведочной экспедиции в п. Лысан в ноябре 1968 года”. В нем написано:

“Проникнуть в глубь грота дальше... удалось лишь в марте 1968 года. Дивногорские спелеологи - Гутов и Машкин, - пробившись через саянские снега, предприняли попытку штурма пещеры, имея из снаряжения лишь топор да репшнур. Сбили утлый салик (маленький плот из двух-трех коротких бревен. - М.Б.) и Гутов, застрахованный репшнуром, проплыл через открытый сифон в обширный зал, залитый водой. Через 30 м гряда камней преградила ему путь и Гутов вынужден был вернуться”.

На ноябрьские праздники 1968 года (спелеология - спорт, которые приходится заниматься в личное время: отпуска, выходные, праздники. И когда подходят майские или ноябрьские праздники на несколько дней, с учетом переноса выходных, - это для спелеологов счастье, как подарок судьбы!) Лысанскую штурмовала группа Л. Петренко. Однако, попытка окончилась неудачей: пришлось вернуться, пройдя вглубь пещеры всего 210 метров.

Об этом штурме Леонид писал:

“Прохождение пещеры со стандартными надувным лодками исключительно опасно, т.к. плыть, перетаскивать лодку, а местами лезть с лодкой по скалам, приходится среди множества каменных лезвий и остриев.

Для обеспечения безопасности, необходима непрерывная страховка веревкой между островами с учетом того, что веревка может затянуть под нависающие скалы или запутаться в глыбовых нагромождениях. Ведь цель страховки на воде - не удержать от срыва, а вытащить как можно быстрее на сушу. Упростить и решить задачу можно с помощью плавсредств более стабильных к проколам, порезам и пр. механическим повреждениям.

Лучшим снаряжением будут индивидуальные плавсредства”.

В этом Леонид Петренко оказался прав. Большая экспедиция 1974 года, когда были учтены эти пожелания, была организована на высоком техническом уровне. Участники имели гидрокостюмы “Садко”, акваланги и прочее подводное и надводное снаряжение.

Лично я, естественно, опоздал к началу экспедиции - парашютные прыжки, альплагерь на Памире, но у меня еще оставалась целая неделя очередного отпуска. Однако я остался один! Желание есть, время есть, снаряжение - вот оно в рюкзаке, а как добраться до Лысанской - не имею представления. Я ж в ней еще не бывал!

- Юрий Иваныч! - спросил у Ковалева, - Как ее найти?

- Это ж очень просто. До Кошурниково поездом, там до поселка Чибижек автобус...

- До этого места я и без тебя знаю, - перебил я его. - Ты мне набросай схему, как мне в тайге не заблудиться.

Ковалев из пухлого портфеля достал лист бумаги, повертел его в руках, вроде даже понюхал, положил перед собой... В самом низу листа поставил жирную точку:

- Это поселок Чибижек, - помедлил секунду и поставил еще одну точку в самом верху листа:

- А это пещера Лысанская.

Юрий Иваныч смело соединил обе точки прямой линией, написал 30 км и протянул лист мне:

- Получай! Вопросы есть?

Я еще обалдело смотрел на лист, как Ковалев, вспомнив что-то, выдернул его у меня:

- Да, вот здесь еще крутая гора. Очень крутая и длинная, а после нее заброшенный аэродром... Да, не забудь, несколько раз пересечешь речку Крол, которая впадает в Балахтисон. А вообще не сворачивай на другие тропы, и все будет в порядке...

У железнодорожной кассы, сквозь густую черную бороду, усы, бакенбарды, из-под, нависающей на лоб, вьющейся челки весело поглядывают знакомые лукавые глаза:

- Привет, Боб. Далеко собрался?

- В Лысанскую. А ты?

- На Манский порог...

У Сергея Борисова, кроме спелеологии, есть еще “хобби”. Он страстно любит сплавляться по Манскому порогу (Большому Манскому). Ну что за удовольствие, посудите сами. Ночь ехать на поезде, потом через Кутурчинский хребет идти около 30 километров, надувать или сколачивать плот, проехать на нем все три слива порога, натерпеться страху, может даже перевернуться, врезаться в камень, а уж промокнуть-то всенепременно. Ну, разве не идиотизм? Я и сам неоднократно делал такой вояж, но не каждый же выходной!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: