ГЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ НОВЕЙШЕЙ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ СМИ

Для современных западных исследований СМИ становится все более значимым учет тендерных аспектов языка и культуры. Применение английского слова Gender как термина гуманитарного знания призвано отличить «социальный пол» как некий культурный конструкт от биологического пола. Применительно к СМИ тендерная позиция предполагает исследование внутренней конструктивной составляющей информа­ционных технологий и обозначение социально-культур­ного контекста их реализации. Понятие тендера обяза­но своим возникновением феминистской критике куль­туры, которая появилась на гребне политической активности феминистского движения 1970-х гг теоре­тически же она базируется на развитии культурной критики и французском постструктурализме. Таким образом общим исследованием оказываются связаны теория коммуникации, философия языка и новейший феминизм.

Тендерные стереотипы восприятия информации ее интерпретации и трансляции оказываются базисны­ми по отношению к другим стратификационным сте­реотипам — возрастным, национальным и классовым Особенность стратификации по полу состоит в том' что, оказываясь предметом определения, она предпо­лагает лишь две страты. Разделение и противопостав­ление по признаку пола в рамках традиционного мыш­ления предполагает аксиологическую асимметрию Воспроизводится не просто оппозиция полов или опре­делений по признаку пола, а существующее в данном обществе иерархическое отношение между ними обус­ловленное экономически, политически, с точки зрения культуры. Следовательно, воспроизводится оценка од­ного полюса эгой бинарной оппозиции как положитель­ного, а другого — как негативного.

Гендерная стратификация в ее современном по­нимании не сводится к делению по половому признаку она включает в себя прежде всего социальные функ­ции той или иной страты (согласно некоторым концеп­циям, их насчитывается более 30, которые связаны с определенными физиологическими потенциями, с обра

зованием, национальностью, индивидуальными черта­ми и с состоянием общества в целом.

Характерные для данного общества или социаль­ной группы оценки являются отправными для индиви­дуальной самооценки. Человек стремится оправдать социальные ожидания и соответствовать по своему поведению, внешнему облику и даже мыслям тем сте­реотипам, которые существуют в обществе и формиру­ют общественное мнение. Самоосознание, таким обра­зом, тоже носит тендерный характер и его результатом становится достаточно подвижная тендерная самоиден­тификация. Гендерный подход к самоопределению ком­муникативного субъекта позволяет учитывать то, что часто упускали исследователи СМИ, — их множествен­ность и относительную неустойчивость. Субъектные идентификации — это социальные конструкты, они возникают в процессе социализации и восприятия тен­дерных стереотипов, в том числе посредством СМИ.

Таким образом, именно тендерные стереотипы ле­жат в основании коммуникации как важнейшая опреде­ляющая часть мировоззренческих установок человека.

Как именно человек на протяжении всей своей сознательной жизни осваивает существующие в обще­стве оценки, связанные с принадлежностью к опреде­ленному полу, — это вопрос о тендерной социализации. Именно в процессе социализации, или включения куль­турных и социальных запретов и норм в качестве осо­бой инстанции Сверх-Я, как считал 3. Фрейд, формиру­ется психическое. Ее результатом становится соответ­ствующая картина психологии половых различий — тендерные представления. Это то, что репрезентирует в нашем сознании пол, — существующие в данном обще­стве представления об особенностях мужчин и женщин, их отличительных чертах. Подобные представления получили в исследовательской тендерной литературе обозначение «маскулинности» и «феминности».

В современных демократических государствах, где опросы общественного мнения, распространяемые через СМИ, легитимируют предлагаемые средствами массовой информации стереотипы, именно СМИ ста­новятся особым агентом тендерной социализации. Для современного процесса коммуникации развертывание и артикуляция этих стереотипов становится самостоя­тельным предметом, информационным поводом, уси­ливая, таким образом, тендерную составляющую совре­менной коммуникации в целом.

Трудность анализа СМИ с этой точки зрения состоит в том, что предметом исследования должна стать

вся деятельность средств массовой информации, все их аспекты. Поэтому центральной темой такого рода исследований становится представление в СМИ идеа­лов «маскулинности» или «феминности».

Непосредственной трансляцией сексистских тен­дерных представлений в XX в. стала реклама, которая, представляя товар, опирается на идеальную ситуацию потребления. Эта ситуация воспринимается зрителем, слушателем или читателем как второстепенная, уже знакомая. Ему кажется, что она воспроизводит суще­ствующие в обществе представления о нормах бытово­го общения. Это не совсем так. Отсылая к известному, или, как говорят специалисты, реализуя стратегию универсализации темы, реклама легитимирует пред­ставляемый идеал, создавая новый миф. Как это опи­сывал Р. Барт, происходит подмена означаемого озна­чающим, и возникает новая реальность, где настоящая женщина именно потому, что она настоящая женщина, стирает «лучшими» порошками, пользуется «лучшей косметикой» и т. д.

Специфика трактовки женских образов как товар­ных или страдательных не меняется и продолжает су­ществовать в современной бульварной литературе, те­лесериалах и рекламных роликах. Их моральное значе­ние неизменно в патриархатной культуре: хорошей, правильной женщиной может называться лишь та, ко­торая отдается домашнему труду, рождению и воспита­нию детей (естественные репродуктивные функции) и / или обладает другими товарными качествами — умени­ем ухаживать за своим телом и лицом, а также за своим мужчиной (ее функции как объекта сексуального вле­чения мужчины). Даже если обоснование дается в фе­министском ключе: «Ведь ты этого достойна».

Особенность формирования и распространения тендерных представлений связана прежде всего с то­варной сущностью экономических отношений. Как от­мечает Ж. Бодрийар, все становится объектом символи­ческого обмена. Это относится не только к женщине, но и к мужчине, и к ребенку, и к возрастному субъекту — тендерные представления оказываются самым зримым означающим, которое воспроизводится согласно требо­ваниям сегодняшней рыночной ситуации.

Изменение ситуации отчасти зависит от позиции СМИ, которая, в свою очередь, согласно традиционным феминистским концепциям, обусловлена развитием экономической, социальной, а также политической ситуации. Но, как правило, для большинства людей асим­метричные стереотипы остаются, несмотря на все тре

бования «политкорретности» (соблюдение равенства прав и даже преимущественное право, квотирование для дискриминируемых групп): у мужчин возникают труд­ности восприятия женщины как равноправного парт­нера, а у женщин — трудности самореализации в этом качестве.

Во многих странах начиная с конца 1980-х гг., не без участия средств массовой информации, наметилась тенденция ретроспективного распространения патри-архатного мышления, что особенно ярко проявилось в постсоциалистических странах, в том числе и в Рос­сии. Скрытая женская безработица была представле­на в СМИ как возвращение женщины к ее «естествен­ному» состоянию. Это обосновывалось разножанровы­ми материалами СМИ. В них речь шла о специфических биологических, физиологических качествах женщины и, соответственно, об ее месте в обществе.

Коммерческие интересы западных издателей «женских» журналов во многом определили «женскую тему» после перестройки как журналистику, примитивную по стилю и ограниченную по содержанию. В соответствии с проведенными исследованиями эту тему рассматри­вают как дискриминационную даже те мужчины-жур­налисты, которые считают себя отнюдь не феминиста­ми [Здравомыслова, 2002]. Это прежде всего тема се­мьи и воспитания детей, тема моды, косметики или так называемой сферы чувств. Лишь пятая часть журна­листов понимает «женскую тему» как права женщин и их участие в общественном производстве.

Таким образом, освещение тендерной асимметрии, в частности, положения женщин в обществе и существу­ющих в общественном сознании стереотипов в отноше­нии женщин, определяется тендерными стереотипами журналистского сознания. Согласно указанному иссле­дованию, существует четыре основных понимания ме­ста женщины в обществе: как неполноценное, как сино­ним любви, как излишне активное и как нейтральное по отношению к проблеме прав человека. В рамках перво­го типа осознания женской темы женщина мыслится только в ее отношениях с мужчиной, который оказыва­ется полноценным членом общества. Второй взгляд — эротизация женской темы и соответствующее объясне­ние самой постановки проблемы равноправия полов. Согласно третьей точке зрения, проблематика полити­ческой самореализации женщин не является собствен­но демократической проблемой, а решается индивиду­ально каждой женщиной в каждом конкретном случае. По сути, это своеобразный отказ, как и в последнем

случае, обсуждать тендерную иерархию, закрепленную не только психологически, но и политически. Опасность, которая наблюдается при анализе женской журналис­тики, характеризует все аспекты производства и вос­производства гендерных стереотипов в современных СМИ.

Это можно наблюдать и по динамическим измене­ниям тендерных представлений, которые транслиру­ются посредством рекламы. В последние годы, напри­мер, открылся новый рынок мужских линий в секторе производства средств косметического ухода, в области высокой моды, парфюмерии, на рынке косметических услуг, что сразу повлекло за собой активную пропа­ганду новой идеи — мужчины должны следить за сво­ей внешностью. Не только женское, но и мужское тело должно быть, согласно рекламе, заявлено как резуль­тат работы и вложения средств, чтобы подтвердить успешность его владельца. Гендерные представления тесно связаны с представлением о социальном стату­се и экономической успешности отдельного человека.

Динамически развивающиеся гендерные представления, включающие сегодня и те представления, кото­рые все меньше предполагают жесткое противопостав­ление по полу, артикулируются традиционным языком. Язык оперирует символами господствующей культуры, прежде всего символами власти мужчин, которые за­крепляются с помощью их ритуального манипулиро­вания: от обрядов примитивных культур до правил со­временного этикета и правовых норм. Поэтому все так же актуальна критика языка как того инструмента, который по своей природе воспроизводит асимметрию и иерархию, прежде всего тендерную.

Для языка трансляции закрепленных в культуре тендерных правил стало характерно приписывание земному женскому — качеств пассивности, страдатель­ности, вторичности, а мужскому — активности, господ­ства, первичности.

Это отражалось и закреплялось в языке: во многих современных языках в обозначениях женщины отража­ется значение их зависимости от мужчины: слово «че­ловек» является часто синонимом слова «мужчина», а женщина — это жена человека (мужчины). Язык за­крепляет половую асимметрию не только семиотически (смыслообразующими ассоциациями и коннотациями), но и грамматически (в определенных правилах управ­ления, отсутствии формообразования женского рода Вили, наоборот, существовании отдельных терминов для обозначения лиц женского пола), т. е. в том, что называ

ется лингвистическим сексизмом, а также лексически (в специфике распространенных определений, богат­стве словарного запаса для тех или иных специфиче­ских ощущений, в том числе и сексуальности).

Дискурс — социальная речевая деятельность — постоянно воспроизводит традиционную дискримина­цию по признаку пола в каждом акте общения. Устное народное творчество — сказки, легенды, былины — утверждали эти идеи явным или неявным противопо­ставлением образов сильных мужчин или мальчиков (основных действующих лиц) образам страдающих персонажей женского пола, которые могут добиться цели — удачного замужества или просто освобожде­ния от злодея — качественным обслуживающим тру­дом, страданием и терпением. Научный анализ боль­шого эмпирического материала, базирующийся на этом разделении, в существующих социально-культурных условиях всегда оказывается тенденциозным, ценност­но (аксиологически) окрашенным и, как следствие, дискриминационным: все мужские проявления каче­ства оцениваются как положительные, определяющие по отношению к самому качеству, все женские — как ущербные и маргинальные.

Даже логика, понимаемая как законы человече­ского мышления, применяемые в любом повествова­нии, оказывается только мужской логикой, а «женская логика» — это полное отрицание соответствующих за­конов, использование недозволенных приемов (подме­на тезиса, непоследовательность аргументации, пере­ход на обсуждение личности собеседника, преувели­чение как метод спора и др.).

Задачей тендерных исследований становится со­здание или поиск иного неиерархического языка как основы современных СМИ и соответствующей им новой культуры. Для этого следует, как писал Ж. Деррида, перевернуть все привычные представления о смысле, знаке, знании всех традиционных концептов, в особенности концепта коммуникации.

Ключевой проблемой тендерных исследований, становится проблема нового способа выражения этого нового взгляда, проблема текста и языка, попытка по­строить язык, предполагающий различие или исклю­чающий иерархию. Новый концепт письма, граммы или разнесения (различения) призван разглядеть воз­никновение смысла в разрыве метафизических пред­ставлений. Деконструкция как выявление «следов» других текстов — та текстологическая практика, кото­рая может быть обращена и сама на себя.

Более подробно описывает новую модель языка, или письма, собственно феминистский постструктурализм. Он связывается прежде всего с концепцией Ю. Кристевой. Она считает, что маргинальное феминистское письмо способно изменить существующий «колониаль­ный» уклад. Ее концепция основывается на теории двух типов означивания — неосознанном (семиологическом) и сознательном (семиотическом), а также на идее Р. Барта об изменении языка, которая представляет со­бой проект освобождения подавленного иррациональ­ного, мистического (семиологического) в языке. Совре­менные СМИ, прежде всего аудиовизуальные по до­минирующему способу организации информации, — пример «неколониального» письма. Для объяснения своей реформы языка Ю. Кристева обращается к по­этическому языку, в котором важным смыслообразу-ющим оказывается ритм, дыхание, звучание, вводя по­нятие «материнского» языка, особого языка желания, которое испытывает женщина, радуясь своему ребен­ку одновременно как части самой себя — т. е. субъек­ту, и как отдельному уже от нее человеку — объекту.

Образ, который связан с «материнским языком», призван показать качественно иной язык, не завися­щий от биологического пола, — язык чувств и жела­ний, которые не направлены непосредственно на об­ладание объектом желания. Ю. Кристева основывает­ся на идеях Ж. Лакана, который понимает желание как основание субъективности, как бесконечное, т.е. не связанное с обязательным получением объекта же­лания (как это было у Фрейда), а значит — не цельное, разорванное внутри самого себя.

С данной точки зрения различные («классические» и новейшие) варианты феминистской критики законо­мерно вписываются в общий проект деконструкции. В этом сила и одновременно источник внутренних про­тиворечий тендерной теории постмодернистского тол­ка: если новое мышление действительно продуктивно при анализе форм сопротивления традиционным власт­ным структурам (структуре как концепту), то оно часто выглядит антигуманным с точки зрения традиционного понимания субъективности как индивидуальности.

Новейшие тендерные концепции позволяют более дифференцированно прогнозировать реакцию мужчин и женщин на ту или иную информацию, возможные способы ее подачи и обработки в зависимости от так называемого тендерного пола.

Если говорить об общих тенденциях изменения коммуникационных практик, то тендер следует рас-

сматривать как переходный этап в дальнейшей «децентрации» общества и культуры. Во-первых, нет неизмен­ного субъекта. Любой участник коммуникации изме­няется. Во-вторых, даже если бы было возможно ста­тическое описание индивидуального опыта работы с информацией, то он не мог бы быть воспринят одно­значным образом. Речь о новом, не приемлющем ста­тики и однозначных определений взгляде на мир.

Движение от философии модерна и философского структурализма к постструктурализму и философско­му постмодернизму было одновременно попыткой пре­одолеть бинарное рассмотрение мира и дихотомичное построение самой философии. Философский постмо­дернизм, в отличие от всей предшествующей традиции, предлагает новый — неантитетический (т. е. не требу­ющий противоположения) способ мышления: ничто не противополагается в ходе размышления, ничто не тре­бует альтернативности в принятии некоторого проме­жуточного его итога.

Традиционная альтернатива общего и единичного, индивида и общества, возможности и действительно­сти, проекта и его реализации, нового и старого, интуи­ции и рациональности, веры и разума, экспрессии и депрессивных средств, мужского и женского наконец становится в новейшей философии, в том числе феминистской, темой историко-философской критики, по отношению к которой формируется новая атмосфера постмодерна, т.е. новый стиль философского мышле­ния. Это поиск третьего, безальтернативного пути. В основании такого подхода лежит принципиальное отли­чие всей, в том числе философской, культуры постмодерна, рассматривающей человека, его восприятие мира и мир в тесной взаимосвязи. Симптоматично нивелирование различий, в том

числе гендерных, в тех дискурсивных практиках, которые сегодня становятся определяющими для стабильности социальных институтов. Ярким примером тому служит дискурс прав человека, который строится на отрицании различий и приоритете понятий «свобода» и «равенство». Отказ от традиционного концепта знака, основанного на оппозиции означающего и означаемого, приводит к трансформации многие другие концепты, «поворачивает их против их же предпосылок. Как не может быть единственно верного варианта интерпретации, так и не должно быть однозначных,

а значит, иерархических отношений. Современные СМИ, «всемирная паутина» — лучшая иллюстрация нового типа функционирования зна

ка.

Общество, культура «децентрируются». И в этом смысле постмодернистская концепция плюрализации, или, используя терминологию Деррида, «колониализации», культуры скорее затрудняет процесс коммуни­кации, так как проблематизирует многие казавшиеся бесспорными идеи, прежде всего — исходную страти­фикационную идентификацию субъектов-участников коммуникационного процесса.

В зависимости от того, насколько отличия субъектов-участников коммуникационного процесса понимаются и транслируются как противоречащие друг другу, можно говорить о сексистской, в том числе радикально-феми­нистской, или тендерной интерпретации темы. Причем тендерные исследования могут рассматривать эти чер­ты нейтрально (объективистски) — как факт обществен­ного сознания, что является предметом социологических исследований, позитивно — как демократическую тен­денцию (например, когда речь идет о толерантном отно­шении к сексуальным меньшинствам) и критически (на­пример, когда речь идет о манипулировании традицион­ными представлениями о маскулинности и феминности в рекламе потребительских товаров).

Таким образом, критика иерархической культуры, основывалась и основывается на критике сексистско-го языка. На ней базируются и более конкретные, со­циальные, политические, собственно культурологиче­ские аспекты критического исследования СМИ, — т. е. критика с точки зрения последствий функционирова­ния сексистского языка, тем более что коммуникатив­ное толкование языка само по себе подталкивает к междисциплинарному его пониманию.

Согласно постмодернизму, субъект «наименовыва­ет себя» в процессе языкового общения. Но со времен Вавилона нет единого языка, нет единого способа вы­разить себя. Самоидентификация — процесс одновре­менного формирования самого себя и осознания себя, предполагает совершенно новый язык восприятия и экспрессии, язык принципиально неоднозначный и вариативный, поскольку субъект не статичен, его нельзя свести к стратификационному статусу: по на­ционально-расовой принадлежности, возрасту, классу и полу. Последнее — проявление области бессознатель­ного, телесная экспрессия субъективного.

Вопрос о сексуальности, таким образом, перефор­мулируется в вопрос о сексуальной идентичности как социальном конструкте и формах его проявления. Термин «феминное» используется для обозначения принципиально нового подхода к проблеме субъективной

идентичности, подхода, предполагающего множествен­ность конкретных решений. Апелляция к «женскому», «феминному», которую мы находим у «классиков» постмодерна, оказывается скорее поиском знакомого и адекватного обозначения нового, символического, неуловимого и неоднозначного мышления.

Мыслить «инвариант» феминного как ключ к пони­манию вечно изменяющегося общества — специфиче­ская черта тендерных исследований, нашедших в «жен­ском» не альтернативу «мужскому», а отказ от альтер­нативности. Речь должна идти о гораздо более широком и значимом явлении, чем новый этап в экономическом положении и организации домашней работы женщи­ны, — о новом способе конструирования того, что мож­но было бы назвать «феминной» идентичностью. С на­шей точки зрения, это вполне закономерно.

Постклассическая философия, а позже психология и социология, пытаясь определить тему исследований, их стиль или метод уже за рамками гегелевской науки, так или иначе обращались к анализу сексуальности или ее обозначению в символических формах культуры. Но лишь тендерные исследования открыто заявили об этом как о предмете своих исследований. Тендерные иссле­дования, как и вся культура постмодерна выполняет двоякую функцию: представляет новый предмет, до той поры скрытый от публики, и представляет его совер­шенно новым способом.

В этом смысле показателен центральный термин «гендер», который фиксирует одновременно новый предмет исследования — отношения полов в конкрет­ном социально-историческом ситуационном контек­сте — и новый, чисто постмодернистский подход к дан­ному предмету — стремление «снять» иерархичность этих отношений, приучить все общество и отдельного человека к мысли о праве на индивидуальность.

В исследованиях современных СМИ — это проб­лема тотальности новых «прозрачных» сетевых техно­логий и культивируемой уникальности потребляюще­го информацию зрителя-творца, которая особенно ярко иллюстрируется распространением тендерных стерео­типов в СМИ и стремлением их преодолеть самим способом существования современных средств массо­вой информации.

Подобные задачи ставятся в рамках требования так называемой гендерной экспертизы СМИ. Первая со­ставляющая — развитие гендерной чувствительности, т.е. осознание множественности функционирующих в общественном сознании стереотипов в отношении

пола. Вторая составляющая — гендерный анализ, пред­полагающий исследование специфики выделенной гендерной группы. И, наконец, гендерное планирова­ние СМИ, которое предполагает необходимое с точки зрения экономического и политического состояния общества вмешательство СМИ в процесс формирова­ния тендерных ролей.

■Контрольные вопросы __

1.Как закрепляются гендерные стереотипы в куль­туре и СМИ?

2.Что понимается под «женской темой» в СМИ? З.Что такое лингвистический сексизм?

4. Какова роль субъекта в гендерном подходе к коммуникации?

5. В чем специфика гендерных аспектов новейшей философии языка?

Литература_______________________________________

Введение в тендерные исследования. М., 2000.

Тендер: язык, культура, коммуникация. М., 1999; М., 2001.

Кириллина А.В. Тендер: лингвистические аспекты. М.,

1999.

Костикова АЛ. Эпистемологический кризис: феминизм

как вариант выхода? // Тендерные исследования. 1999.

№2.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: