РЕЧЕВЫЕ СТЕРЕОТИПЫ И РЕЧЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Самооценка и оценка представителей другой куль­туры происходят как сознательно, так и на уровне наивной картины мира в результате получаемой ин­формации из самых разных источников. Для нас ис­точником информации служат разнообразные формы вербального (а часто и невербального) самовыражения: поэзия, проза, драма, научный или публицистически заостренный текст, письма, дневники и т. д. Подобная информация проходит тщательный отбор и попадает к нам также из энциклопедий, справочников, словарей и другой филологической продукции для изучения, пересмотра, расширения, верификации и т. д. В кон­тексте филологического осмысления СМИ нам необ­ходимо опереться как на существующие суждения известных деятелей науки и культуры, так и на мате­риалы, которые подводят нас к собственным выводам и служат стимулом к дальнейшим размышлениям о столь сложном предмете, как identity, personal and national.

Мы будем исходить из того, что identity может пониматься как сложно структурированный концепт, включающий в себя такие составные части нашего опыта, как земля, которой мы присваиваем имя — Родина. При этом особым образом осознаваемая при­частность к стране, в которой мы живем, сообщество людей, частью которого мы являемся, понимается нами как народ (народность, нация), а также принимаемый нами порядок, устройство нашей общественно значи­мой жизни, которые выступают в качестве государства, требующего от нас соблюдения определенных правил поведения.

Одним из таких правил является речевой этикет; он будет рассматриваться в своем расширительном значении, а не в том узком понимании, когда имеются в виду формулы вежливого обращения при встречах и расставаниях, способы поддержании беседы за столом или ведения делового разговора по телефону. Речевой этикет неоднократно привлекал к себе внимание и как проблема личного, индивидуально осознаваемого по­ведения, и как общественно значимое, национально специфическое вербальное поведение. Отдавая долж­ное важности всего арсенала невербальных средств

коммуникации, остановимся на некоторых особенно­стях речевого поведения, отраженного в письменном тексте, как художественном, так и публицистическом.

В работе P.O. Якобсона «Речевая коммуникация», опубликованной на английском языке в 1972 г., рас­сматриваются итоги развития лингвистики на протя­жении XIX в. и подчеркивается всевозрастающее зна­чение исследований вариативности и инвариантности, сблизивших лингвистику с математикой в поисках инвариантных сущностей на рубеже веков. P.O. Якоб­сон обращает внимание на два типа изменений, влия­ющих на появление вариантов: изменения стилисти­ческие и контекстуальные. При этом контекстуальные варианты указывают на совместную встречаемость признака, а стилистические обеспечивают эмоциональ­ное или поэтическое добавление к нейтральной, чисто когнитивной информации. Названные типы принадле­жат к единому языковому коду, что и обеспечивает понимание собеседниками друг друга.

В том случае, когда речь идет о рассмотрении осо­бенностей такого речевого поведения в семье, на ра­боте, среди сверстников или людей, находящихся на одном уровне с точки зрения образованности, уровня жизни или социального положения в целом, ситуация общения по этому типу должна выявлять общий, по­вторяющийся признак как признаваемую норму или канон. Межкультурная коммуникация будет привно­сить разнообразные культурно («стилистически») зна­чимые вариации такой гипотетически существующей нормы. Покажем это на примерах.

Коммуникация немыслима без знания собеседни­ка, прямого или опосредованного знания его имени и тех правил, которые регулируют употребление имен собственных, полных и кратких. Налицо тенденция, наметившаяся в средствах массовой коммуникации, среди политиков, деловых людей, телеведущих и дик­торов новостных передач, максимально интимизировать общение, отдавая предпочтение кратким и полным именам без отчества собеседников, корреспондентов на местах, приглашенных в студию и т. п. Все это оказы­вает серьезное воздействие на общее восприятие лич­ных имен как знаковых единиц по отношению к тако­му параметру общения, как социальный статус или социальная дистанция. Имена Владимира Познера, Савика Шустера — яркие тому подтверждения, хотя по русской традиции и возраст, и занимаемое ими положение требуют уважительного обращения по име­ни и отчеству. Не случайно нарушение канона или

отклонение от него приводит к тому, что участники передач, приглашенные в студию, свободно прерыва­ют ведущего, оспаривают сказанное, не дожидаясь полной аргументации говорящего. Личное имя в рус­ском и английском языках выступает как динамичная категория. Оно может указывать на сближение комму­никативных ролей в процессе общения или на сохра­нение вертикали ролей и их дистанцирование по при­знакам возраста, образования и т. п.

Житейские метаморфозы с именами героев на при­мере Робинзона Крузо, родители которого дали ему два фамильных имени (английское по линии матери и немец­кое по линии отца), делают проблему восприятия имени в иноязычном и инокультурном контексте предметом, пред­ставляющим интерес не только для антропонимики, но и коммуникации в целом. Сошлемся на французское звуча­ние имени героя М.Е. Салтыкова-Щедрина Сержа Быст-рицына или на имя Евгения Онегина, получающего в переводе этого одноименного произведения А.С. Пушки­на на английский язык, сделанном Ч. Джонстоном в 1977 г., две репрезентации в форме кальки Евгений и в форме иноязычного соответствия Юджин.

Речевое поведение может ассоциироваться с оп­ределенным устойчивым представлением об идеале, хороших манерах говорящего в целом. Иногда такое представление получает дополнительную конкретиза­цию. Сошлемся на пример. Молоденькая женщина пишет в газету о том, что вскоре после замужества обнаружилось ужасающее незнание молодым супру­гом норм английской грамматики и литературного языка в целом, что в традициях семьи этой женщины совершенно неприемлемо: «I've been married for a year and a half to a man who is good-looking, hard working and has a nice personality. The problem is his use of the English language. He says, "I ain't got none" and "They don't got no time"».

И далее корреспондентка пишет о том, что в ее семье знание языка всегда поощрялось и что она слиш­ком поздно обнаружила недостатки образования у юноши, который за ней ухаживал: «I never noticed how poor my husband's grammar was before we were married, but now it's driving me crazy! I am embarrassed before my friends and family.

Please don't blow this off and say, "Well, if you love

him, you'll accept his faults". I can't see myself spending

the rest of my life being embarrassed this way».

(Содержание письма: «Я замужем уже полтора года, и за это время обнаружилось ужасающее незна

ние моим мужем азов грамматики. Он употребляет, например, два отрицания в предложении и не соблю­дает согласования в форме вспомогательного глагола и основного глагола. Когда он ухаживал за мной, я это­го не заметила. Поскольку в моей семье всегда прини­малось за должное хорошее знание языка, я не соби­раюсь всю жизнь стыдиться за него перед друзьями. Только не отмахивайтесь от моего письма, говоря, если любишь человека, то принимаешь и его недостатки, а посоветуйте, что делать»).

Автор письма получает от редакции совет: все ска­занное в письме сообщить мужу и предложить ему пой­ти на курсы по изучению родного английского языка, поскольку в противном случае их браку угрожает се­рьезная опасность. Хотя описанная ситуация имеет в английском оригинале несколько шутливый оттенок, сама проблема, так поставленная, вполне серьезна и актуальна не только для автора, анонимно подписав­шегося: IN LOVE.

Речевая культура представляет собой сложнейший сплав знания о прошлом своей культуры, знания совре­менной речевой культуры, многих внелингвистических и собственно лингвистических моментов. Важную роль в сохранении преемственности культуры речи играет традиция, семейная, образовательная, традиция публич­ной речи, традиция уважительного отношения к прошло­му своего народа вообще и к ее ярким представителям в сфере политики, искусства и культуры.

Всякого рода потрясения и революционные, т. е. насильственные, сверху проводимые реформы и ре­организации могут привести к снижению общего ин­тереса к культуре речевого поведения, к отрицанию всяческих авторитетов. Негативные последствия пол­ного отрицания всего, что было достигнуто в период между 1917 и 1990 гг. в России и, шире, в СССР, ощу­щаются до сих пор. Например, названия телепрограмм в июле 2002 г. делали особый акцент на словах «Рос­сия» и «русский», создавая таким образом определен­ную модель восприятия, работая на определенные сте­реотипы сознания: публичные люди, народ против, криминальная Россия, русское лото, русская рулетка, русский экстрим. С другой стороны, прошлое также оказывалось не обещающим ничего положительного: Союз бывших. Украина, российские тайны и т.п. На этом фоне нейтральные «Вся Россия», «Служу России» оказывались в меньшинстве и не несли положитель­ного заряда. В целом можно сказать, что на смену воспитывающим и пропагандирующим лозунгам пришли

развлекающие, популяризирующие ненавязчивый от­дых и предлагающие другие модели поведения, скорее невербальные, чем вербальные: комиссар Рекс, инспек­тор Деррик, детектив Нэш Бриджес, комиссар Мулен.

Основной функцией средств массовой информа­ции все же остается тиражирование поведения веду­щих политиков, государственных деятелей и глав го­сударств как носителей определенной национальной традиции, национальных ценностей, вместе с тем пред­лагающих что-то свое, чтобы остаться в памяти своего поколения и в истории в целом.

В истории Великобритании У. Черчилль оставил такой след. Он и сегодня по опросам общественного мнения входит в десятку самых выдающихся людей в истории страны. Его талант политика, писателя и ис­торика был отмечен Нобелевской премией. В мае 1940 г. в своей речи, обращенной к нации, он так сформули­ровал задачи, стоящие перед Британской империей:

— You ask, what is our policy? I will say: it is to wage war, by sea, land, and air, with all our might and with all the strength that God can give us: to wage war against a monstrous tyranny... You ask, what is our aim? I can answer in one word: Victory — victory at all costs, victory in spite of all terror, however long and hard the road may be: for without victory there is no survival. Let that be realized: no survival for the British Empire; no survival for all that the British Empire has stood for... At this time I feel entitled to claim the aid of all, and say, «Come, then, let us go forward together with our united strength».

Обратим внимание на те слова из этого выступле­ния, которые звучат своеобразным рефреном:

— Вы спрашиваете, в чем заключается наша поли­тика? Я отвечу: вести войну на море, на земле, в возду­хе. Вы спрашиваете, в чем наша цель? Я могу ответить одним словом: победа — победа любой ценой, победа, невзирая на весь ужас войны, на весь долгий и тяжкий путь, ибо без победы нет спасения. Пусть это будет всем ясно: нет спасения для Британской империи и всего того, что Британская империя отстаивала...

Слова британского премьер-министра были не­однократно использованы во всех учебниках по рито­рике. В этой речи есть дискурсивные элементы: во­просы и ответы, синтаксис прост, в построении фраз предпочтение отдается словам англосаксонского про­исхождения. Многочисленные повторы и параллель­ные конструкции позволяют передать весь эмоцио­нальный настрой говорящего — его речь искренна и убедительна.

В американской публичной риторике первое ме­сто до сих пор остается за Авраамом Линкольном, пре­зидентом, общественные и политические преобразова­ния которого привели к Гражданской войне и мирные усилия которого привели к его собственной гибели. Его первым успехом считают речь, произнесенную 11 фев­раля 1861 г. на подножке последнего вагона поезда, увозившего его в Вашингтон из Спрингфилда, штат Иллинойс. Приведем часть этого выступления:

— No one, not in my situation, can appreciate my feeling of sadness at this parting... I now leave, not knowing when or whether ever I may return, with a task before me greater than that which rested upon Washing­ton. Without the assistance of that Divine Being who ever attended him, I cannot succeed. With that assistance, I cannot fail.

Вот наиболее важные моменты в русском переводе:

— Никто, кто не находится в подобной ситуации, не сможет осознать всю мою грусть при этом расста­вании. Я теперь уезжаю, не зная, вернусь ли когда-нибудь, уезжаю, имея перед собой задачу поважнее той, которая стояла перед Вашингтоном. Без поддержки Всевышнего, которой он располагал, я не смогу добить­ся успеха. С такой поддержкой я не смею (не имею права) потерпеть поражение.

В этом отрывке мы видим употребление местоиме­ния 1-го лица, личного и притяжательного, что сразу же позволяет идентифицировать говорящего как прямого и искреннего человека и вызывает доверие и сочув­ствие. Слова преимущественно состоят из одного-двух слогов, предложения просты, и мысль повторяется не­однократно, поддерживаемая на уровне синтаксиса со­звучиями начальных слогов, параллелизмом конструк­ций и специальным использованием отрицания для создания запоминающегося слогана — рефрена.

Все последующие политики США изучали выступ­ления А. Линкольна, и только Джон Фитцджералд Кеннеди (1917—1963) получил признание как самый яркий политик и оратор. Он пришел во власть через сто лет после Линкольна, ему также пришлось преодо­левать серьезный кризис (в отношениях с Советским Союзом), его компромиссная политика привела его к личной трагедии — смерти от рук наемного убийцы Ли Освальда. Уроки А. Линкольна позволили Кеннеди впервые добиться национальной известности в теледебатах и переиграть противника, в нем подкупала улыбка, умение парировать реплики противника, от­крытая правая рука и все классические приемы по

строения речи: простота словесного материала, опора на противопоставление «мы» и «они», запоминающие­ся фразы, которые потом неоднократно тиражиро­вались СМИ. Приведем несколько отрывков из его речи при вступлении в должность президента в 1961 г.:

«We observe today not a victory of party but a cele­bration of freedom — symbolizing an end as well as a beginning — signifying renewal as well as change. For I have sworn before you and Almighty God the same solemn oath our forebears prescribed nearly a century and three quarters ago.

The world is very different now... Let every nation know, whether it wishes us well or ill, that we shall pay any price, bear any burden, meet any hardship, support any friend, oppose any foe to assure the survival and the success of liberty».

Обратим внимание на некоторые моменты в его выступлении: «Сегодня мы отмечаем не победу партии, а победу свободы, которая символизирует собой как конец, так и начало... Мир сегодня совсем иной. Пусть каждый народ, желает ли он нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, поддержим любого друга и выстоим против любого врага, чтобы обеспечить спасение и победу свободы».

Законы построения классического послания нали­цо: угадываются уроки не только А. Линкольна, но и У. Черчилля. Яркие обращения президента Кеннеди к нации и другим народам стали ключевыми построения­ми, вошедшими во все энциклопедические словари:

«Let us never negotiate out of fear. But let us never fear to negotiate». («Давайте не вести переговоры из-за страха, но давайте и не страшиться переговоров».)

И также:

«And so, my fellow Americans, ask not what your country can do for you — ask what you can do for your country». («Мои сограждане, американцы, не спраши­вайте, что ваша страна может сделать для вас, спроси­те, что вы можете сделать для своей страны».)

«My fellow citizens of the world, Ask not what America will do for you, but what together we can do for the freedom of man». («Мои сограждане во всем мире, не спраши­вайте, что для вас сделает Америка, спросите, что все мы вместе сможем сделать для свободы человека».)

Среди ярких политиков второй половины XX в. нельзя не упомянуть премьер-министра Великобрита­нии Маргарет Тэтчер, которой в прямом смысле пришлось осваивать мужскую риторику и которой это удалось в полной мере. Взяв за образец А. Линкольна

и У. Черчилля, можно было не опасаться неудачи. Приведем для сравнения отрывки из двух выступле­ний М. Тэтчер. Выступая в Мельбурне на съезде либе­ральной партии Австралии 20 сентября 1976 г., она сразу же делает отсылку к авторитету У. Черчилля:

«In politics it is essential from time to time to raise one's eyes — as Winston Churchill said in one of his speeches — from the pages of economics and statistics, and look towards the broad sunlit uplands beyond. Today, I would like to try and do just that. Against the background of technological, economic and social change, a new political debate has commenced in the Western World. It is a debate about the nature and future of democracy. It is an encounter that concerns all free people».

В своей речи M. Тэтчер отсылает слушателей к сло­вам У. Черчилля о том, что иногда полезно отвлечься от экономической и статистической информации и обвести взором залитые солнечным светом просторы. И далее продолжает: «Я как раз и собираюсь сделать это и на фоне технологических, экономических и социальных изменений остановиться на начавшейся на Западе дис­куссии о природе и будущем демократии». Налицо все знакомые признаки — речь от первого лица, отсылка к авторитету и многое другое. Вместе с тем с самого нача­ла мы замечаем, что премьер-министр отходит от уста­новленного канона — в ее речи преобладают слова ла­тинского происхождения. Ее риторику можно назвать received rhetoric в той же мере, как можно говорить о «received pronunciation». Известно, что М. Тэтчер при­шлось учиться английскому языку специально, чтобы преодолеть налет диалектной речи, желание предстать сильным политиком заставляет ее дополнить свою речь всем, что может соответствовать представлению о муж­ской риторике — manly speech. Видимо, не зря она по­лучает специальный эпитет Iron Lady. В своем выступле­нии далее она обрушивается на принципы коллективиз­ма как краеугольные во всей тактике социалистов. Критика социалистов в Австралии продолжена и поддер­жана критикой в адрес СССР в речи перед Конгрессом США 20 февраля 1985 г. премьер-министр Великобрита­нии констатирует произошедшие перемены в мире:

«My thoughts turn to three earlier occasions when a British Prime Minister, Winston Churchill, was honored by a call to address both Houses. Among his many remarkable gifts, Winston held a special advantage here. Through his American mother, he had ties of blood with you. Alas, for me, these are not matters we can readily arrange for ourselves!»

Мысленно М. Тэтчер возвращается к трем случа­ям, когда У. Черчилль был удостоен чести обратиться к сенату и конгрессу. Он обладал тем преимуществом, среди других многих, подчеркивает М. Тэтчер, что по линии матери был наполовину американцем, будучи, таким образом, связан с ними кровными узами. Не имея подобных преимуществ, сокрушается М. Тэтчер, невоз­можно их и получить. Таково ее «лирическое» вступ­ление, которое поддерживается еще одной важной отсылкой к авторитету:

«Members of the Congress, may our two kindred nations go forward together sharing Lincoln's vision, firm of purpose, strong in faith, warm of heart, as we approach the third millennium of the Christian era». В этих за­ключительных словах своего долгого выступления пре­мьер-министр призывает членов конгресса и нацию в целом идти вместе братской дорогой в третье тысячеле­тие христианской эры, разделяя заветы Линкольна, его видение проблем, оставаясь твердыми в вере, сильны­ми в предназначении и добросердечными.

Подводя некоторые итоги, можно выделить следу­ющие стилистические средства как наиболее устойчи­вые в этом виде политического дискурса:

— Трехкратное повторение слова, словосочетания или части высказывания, как, например: «...that this nation, under God, shall have a new birth of freedom; and that government of the people, by the people, for the people shall not perish from this earth» (A. Lincoln). В переводе данные части высказывания звучат так: «...что эта нация, где обретет свое новое рождение свобода, и это правительство народа, с помощью наро­да и для народа не исчезнут с лица земли».

— Опущение одного из элементов для придания динамизма всей структуре: в предыдущем отрывке говорящий сознательно пожертвовал союзом and.

— Употребление анафоры предполагает повторе­ние начальных слов во фразе, как в случае с «мы будем сражаться»: «We shall fight in France, we shall fight on the seas and oceans, we shall fight with growing confi­dence and growing strength in the air» (from: W. Chur­chill's speech to the House of Commons. June 4. 1940).

В заключение приведем три отрывка из выступле­ний ведущих политиков XX в., которым выпала честь увидеть День Победы над фашизмом и обратиться к своим народам. Эти тексты взяты из репринтного из­дания в мае 2002 г. газеты «Правда» от 10 мая 1945 г.

В приводимых текстах ключевыми становятся сло­ва об общем ратном труде, общих лишениях и жертвах,

долге перед павшими и о радости победы. Именно эти честные и простые слова без излишних красот застав­ляли людей преодолевать трудности и строить новый и лучший мир без войн.

1. «Мы можем оплатить наш долг перед Богом, перед павшими и перед нашими детьми лишь трудом — беспрестанной преданностью тому делу, которое нам предстоит выполнить... Когда последняя японская ди­визия капитулирует, только тогда будет окончена наша боевая работа» (президент США Г. Трумэн).

2. «Сегодняшний день мы, вероятно, будем думать главным образом о самих себе. Завтра мы воздадим особую хвалу нашим русским товарищам, чья доблесть на поле боя явилась одним из великих вкладов в об­щую победу. Следовательно, война с Германией закон­чилась... Мы можем разрешить себе краткий период ликования, но мы не должны ни на один момент забы­вать об ожидающих нас трудах и усилиях» (премьер-министр Великобритании У. Черчилль).

3. «Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчисли­мые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь отечества, — не прошли даром и увенчались полной победой над врагом...

Товарищи! Великая Отечественная война заверши­лась нашей полной победой. Период войны в Европе кон­чился. Начался период мирного развития» (И.В. Сталин).

Полные тексты выступлений лидеров стран-побе­дительниц отсылают нас к таким ключевым понятиям, как родина, свобода и труд, с одной стороны, и взаи­мопомощь, взаимопонимание и поддержка, с другой. Именно об этих ключевых понятиях культуры надо помнить всем, кто имеет возможность влиять на умы и настроения людей.

Литература

Комова Т.А., Гарагуля СИ. Имя личное в истории и культу­ре Великобритании и США. Белгород, 1998. Комова Т.А. Public Man and his Rhetoric // On British-American studies: an introductory course. M., 1999. C. 135—164.

Комова Т.А. Специфика межкультурной коммуникации (на уровне СМИ): речевой этикет нации // От слова к тек­сту: Материалы докладов международной научной конфе­ренции: В 3 ч. Ч. 3. Минск, 2000. С. 69 - 70.

Ma Т.Ю. Национальное сознание в контексте языка // Проблемы обучения профессионально ориентированно­му общению на иностранном языке. Ч. 2 / Под ред. Е. Пономаренко. М., 2001. С. 123-132.

Ма Т.Ю. Специфика межкультурной коммуникации: ас­пект восприятия // От слова к тексту. Ч. 3. Минск, 2000. С. 75-76.

■Контрольные вопросы

1. Какие риторические приемы присущи полити­ку, общественному деятелю в типологическом плане? Найдите примеры использования таких приемов в тексте данного раздела

2. Какие средства интимизации общения со слу­шателями использовали в своей риторике У. Черчилль и М. Тэтчер?

3. Чем памятны для слушателей были выступления Джона Ф. Кеннеди?

4. Чем отличается риторически организованная речь от речи правильной, литературной, нормативной и т. п.?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: