И Митра и Сослан — великие воители; 4 страница

мировая значимость которой для цивилизаций была не меньшей, чем «Великие переселения народов [V в.]» или «Завоевания Чингизхана [XII в.]» [подчеркиваем: в описываемое нами время Передняя Азия и Кавказ были родиной зарождения цивилизаций и образования разных этносов].

Выходит, за «хазарами» подразумеваются другие, более древние, чем скифы, северокавказские и северопричерноморские индоевропейцы, которые должны были бы быть «несметного количества» и такими могучими, чтобы все народы Передней Азии и Кавказа — «таргомосиани» — стали у них «данниками», и чтобы все морские и горные перевальные ворота вошли бы под их контроль.

И по археологическим данным [далее мы опишем Кавказские-индоевропейские курганные захоронения и культовую архитектуру, фактически не изменившуюся на протяжении пяти тысяч лет], и по сопоставлениям легенд таким народом могли быть первые индоевропейцы
восточноевропейских степей. [Выходит, легенда о происхождении осетин, записанная Мровели, действительно намного древнее, чем происхождение Грузии, и потому заимствована последними у самих осетин].

Если это так, мы можем приблизительно представить ход реальных событий IV – III тысячелетия до н. э. по приведенной летописи.

Но прежде разберем еще один аргумент-фактор, не раз влиявший на формы и образы существования многих народов и нередко доводивший до уничтожения целые государства, а иногда, наоборот, дававший возможность для развития или зарождения той или иной цивилизации. Мы имеем в виду климатические условия и природные стихии, «сопровождающие» индоевропейцев
Кавказа на протяжении всей их истории.

То, что природный фактор является часто решающим в судьбах многих народов, доказывать нет необходимости [наверное, не стоит напоминать о городах, об островах, о цивилизациях, исчезнувших в результате природных катаклизмов].

Мы лишь приведем примеры, когда климатические изменения совпадали с упадком или возникновением (возрождением) некоторых культур Центрального Кавказа. Так, с пиком похолодания 2800‑2360 гг. до н. э. (т. н. суббореальный период голоцена) наблюдается исчезновение Куро-Аракской культуры, а с началом потепления 1870‑1780 гг. до н. э. (т. н. субатлантический период голоцена) появляется население «дигорской культуры» [или предкобанской культуры] (В. Л. Ростунов, «Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа», Выпуск 3, «Природно-климатические условия и заселение горной зоны Центрального Кавказа в эпоху энеолита — средней бронзы», стр. 119).

По аналогии с приведенными сопоставлениями мы можем углубиться во времена, обозначенные исследователями как первые индоевропейские образования и, опираясь на установленные научные данные о климате VI – II тысячелетий до н. э. (В. Л. Ростунов, там же, стр. 119), Скифы обладали Азиею двадцать восемь лет…» («Истории Греции», Геродот, История, Книга первая, стр. 66).

Как видим, единственным совпадением Геродотовских исторических описаний с летописью Мровели является проход через Дербентские ворота [«…ворвались…, оставив гору Кавказ по правую руку…]. Никакого «перехода через Кавказ» и «опустошения» «таргамосианами» — этнархами кавказских народов [согласно грузинской традиции]- «хазаров» [якобы скифов], предшествующего вторжению в Закавказье; никакого «изучения» горных дорог, никаких нашествий в Кавказские горы и, тем более, никакого образования в горах Кавказа какой — либо государственности с привлечением плененных народов мы у Геродота не наблюдаем (не подтверждают создания в VII веке до н. э. нового этнического образования в отмеченном Мровели месте Центрального и Западного Кавказа и археологические данные, по которым на указанной территории в это время неизменно присутствовала кобанская культура. Не наблюдаем мы образования «страны Осетии» и позднее VII века до н. э., так как, с одной стороны, летописные материалы, последовавшие после написания «историй» Геродота, достаточно информируют нас о процессах, происходящих на Кавказе [как известно, в них нет упоминания об образовании интересующей нас «страны» и присутствует постоянство в обозначении Кавказа как горы, большей частью населенной народом, «родственным скифам и сарматам на севере», или Кавказские горы обозначаются как «Скифские горы» и т. д.]; с другой стороны, для грузин [«которые помнят осетин с тех пор, как помнят себя»] сама постановка рассматриваемого предания, где описываются не конкретные Кавказские народы, а их легендарные предки — таргамосиани (и к тому же, живущие не на Большом Кавказе, а в Закавказье и Передней Азии), указывает на легендарные незапамятные времена, когда грузин, скорее всего, на Большом Кавказе еще не было. Возможно также, предание об образовании страны Осетии повествует о событиях, происходящих задолго до происхождения и греческой цивилизации, иначе описанная Мровели Кавказо-Передне-Азиатская война широко была бы представлена в «Истории» Геродота и других летописных [древнегреческих] материалах [а как мы знаем, у Геродота есть описание причерноморской Кимерийско-Скифской войны, Скифских Переднее-Азиатских походов и, наоборот, нет упоминания ни о какой Кавказской войне]. Делаем предположение: если происходившая когда-то в далекой древности «Кавказская война» не описывалась даже в древнегреческих летописях, то она [Кавказская война] должна была отразиться в мифологиях разных (в первую очередь, индоевропейских) народов. И нам видится, что описываемая Мровели «Кавказская война» в Нартиаде нашла отражение как борьба Нартов с «уаигами» и «гуымирами», а в греческой мифологии — «битвой Богов с Титанами». В таком случае, рассматриваемая нами война являлась исторической реальностью,

мировая значимость которой для цивилизаций была не меньшей, чем «Великие переселения народов [V в.]» или «Завоевания Чингизхана [XII в.]» [подчеркиваем: в описываемое нами время Передняя Азия и Кавказ были родиной зарождения цивилизаций и образования разных этносов].

Выходит, за «хазарами» подразумеваются другие, более древние, чем скифы, северокавказские и северопричерноморские индоевропейцы, которые должны были бы быть «несметного количества» и такими могучими, чтобы все народы Передней Азии и Кавказа — «таргомосиани» — стали у них «данниками», и чтобы все морские и горные перевальные ворота вошли бы под их контроль.

И по археологическим данным [далее мы опишем Кавказские-индоевропейские курганные захоронения и культовую архитектуру, фактически не изменившуюся на протяжении пяти тысяч лет], и по сопоставлениям легенд таким народом могли быть первые индоевропейцы
восточноевропейских степей. [Выходит, легенда о происхождении осетин, записанная Мровели, действительно намного древнее, чем происхождение Грузии, и потому заимствована последними у самих осетин].

Если это так, мы можем приблизительно представить ход реальных событий IV – III тысячелетия до н. э. по приведенной летописи.

Но прежде разберем еще один аргумент-фактор, не раз влиявший на формы и образы существования многих народов и нередко доводивший до уничтожения целые государства, а иногда, наоборот, дававший возможность для развития или зарождения той или иной цивилизации. Мы имеем в виду климатические условия и природные стихии, «сопровождающие» индоевропейцев
Кавказа на протяжении всей их истории.

То, что природный фактор является часто решающим в судьбах многих народов, доказывать нет необходимости [наверное, не стоит напоминать о городах, об островах, о цивилизациях, исчезнувших в результате природных катаклизмов].

Мы лишь приведем примеры, когда климатические изменения совпадали с упадком или возникновением (возрождением) некоторых культур Центрального Кавказа. Так, с пиком похолодания 2800‑2360 гг. до н. э. (т. н. суббореальный период голоцена) наблюдается исчезновение Куро-Аракской культуры, а с началом потепления 1870‑1780 гг. до н. э. (т. н. субатлантический период голоцена) появляется население «дигорской культуры» [или предкобанской культуры] (В. Л. Ростунов, «Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа», Выпуск 3, «Природно-климатические условия и заселение горной зоны Центрального Кавказа в эпоху энеолита — средней бронзы», стр. 119).

По аналогии с приведенными сопоставлениями мы можем углубиться во времена, обозначенные исследователями как первые индоевропейские образования и, опираясь на установленные научные данные о климате VI – II тысячелетий до н. э. (В. Л. Ростунов, там же, стр. 119), скорректировать наши предложения определения родины становления одного из мощнейших индоевропейских анклавов (если вообще — не праиндоевропейцев).

Так установлено, что ранее V-ого тысячелетия до н. э. климат был жаркий, бурно таяли ледники (т. н. атлантический период голоцена), значит, более «удобной» была жизнь в высокогорьях и, в первую очередь, в глубоких и узких теснинах на северных склонах Центрального Кавказа. Около 4850‑4500 гг. до н. э. происходит похолодание, соответственно, население гор начинает уходить в более теплые места. Интересно то, что именно на этом этапе, соответствующем по времени эпохе неолита, в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе в древних пещерных стоянках (в частности, «Мыстулæгты лæгæт» и «Сау лæгæт») археологами зафиксированы стерильные прослойки, то есть, отсутствие Неолитного населения. (В. А. Ростунов. ПКУиЗГЗЦК в ЭСБ, «Материалы исследования по археологии Северного Кавказа», выпуск 3, Армавир 2004 г., стр. 103-105)

Далее, со второй половины V-ого тысячелетия до н. э. наблюдается некоторое потепление, конец V тысячелетия — начало IV-ого тысячелетия [конец атлантического периода голоцена] знаменуется жарким сухим климатом.

Вероятно передвижение населения на Кавказ и на более прохладный и влажный север. Действительно, уже в IV тысячелетии до н. э. отмечается появление в Восточноевропейской степи индоевропейской общности.

Конечно же, смещение индоевропейцев к северу нельзя объяснять только влиянием климатических условий. Думается, уже с начала IV-ого тысячелетия до н. э. на огромных просторах Евразии происходят первые боевые столкновения-войны с перемещением разных этнических образований (далее при описании энеолитических и Майкопских курганов [IV‑го тыс. до н. э.] мы узнаем о присутствии в захоронениях боевого оружия [подчеркнем: боевого, то есть, для использования в войне, а не на охоте]). Вот тут мы вернемся к летописному преданию Мровели о происхождении осетин и, сопоставив его с другими легендами и исследованными нами научными материалами, реконструируем события, происходившие на Кавказе с IV-ого тысячелетия до н. э. Итак, начиная с IV тысячелетия, в эпоху энеолита, индоевропейцы осваивают изобильные степи и благодатные, теплые горы Кавказа, неся с собой первые ростки «духовной» цивилизации (для скептиков и оппонентов, объявляющих, что археологический и полевой материал это не подтверждает, заявляем: не там ищете! Ищите «выше!»). Горы Центрального Кавказа, начиная с высот 2500‑3000 метров над уровнем моря, испещрены дорогами, каменными кругами, следами зиккуратов, выровненными и очищенными площадками «симды фæз» и другими культовыми сооружениями, что говорит о происхождении их в теплые времена атлантического периода голоцена). В какой-то момент индоевропейцы, увлекаясь освоением новых земель, отрываются основной массой от Кавказа, сокращают населенность гор

и предгорий. Возможно, этим воспользовались «…таргомосиани и попросили помощи против хазар (читай — «индоевропейцев»). Всколыхнулись все родственные племена таргомосиани и перешли гору Кавказ…». Выходит, что раз таргомосиани «перешли гору Кавказ», значит, они там не жили [во всяком случае, в высокогорьях и на северных склонах большого Кавказа], а локализовались в Закавказье и южнее. Соответственно, Кавказские горы с выходом на северокавказские степи принадлежали индоевропейцам). Далее объединенные «таргомосиани» и их союзники «опустошили» земли кавказских индоевропейцев, «…построили города в этой стране, и вернулись обратно…» (возможно, за «городами» подразумевается
недолговременная экспансия закавказцев
на центральный и Северный Кавказ, а «вернулись обратно», вероятно, их южные союзники).

«…После этого выбрали царя [индоевропейцы] и подчинились все они избранному царю…». В этом отрывке летописи мы находим важное идеологическое и информационное содержание, где узнаем вначале о причине поражения индоевропейцев — их раздробленности [действительно, предполагаемое время летописных событий IV – III тыс. до н. э. в ученом мире определяется как начало распада индоевропейской общности и началом создания отдельных индоевропейских этносов], затем перед нами раскрывается уже знакомый нам демократический устой, где царь избирается народом.

И, самое главное, мы догадываемся о поводе-цели, побудившей сплотиться разбросанные по Великой Степи племена.

Таким поводом-целью должна была быть не столько выгодная, стратегическая заинтересованность или месть, сколько пока еще единая идеология, содержащая изначальные
духовные культовые ценности. Одна из этих ценностей- Культ Великого предка — является лицом как первых индоевропейцев, так и, через тысячелетия, их потомков, скифов и сарматов, а в далеком будущем — до последнего вздоха хранит его в сердце, сжимая меч в руках, последний из индоевропейских кочевников
— Алан.

Второй культ происходит из первого — это продолжение подвигов предков достойными потомками. А вместе эти культы образуют культ школы-«дзуар»-а, где через постижение-«путь к знаниям»- «балц» создавали великую славу будущим ариям.

Таким образом, возросшее через «культ предка», святое и преданное отношение «достойного потомка» к первоалтарям заставляет сплотиться раздробленные племена и устремиться к возврату горы Кавказ, а в последующем, пересекая нескончаемые степи Арийского простора, за тысячи километров, через тысячелетия, «нести на своих шестах знамена-драконы, символизирующие родину индоевропейцев, их мать-гору Кавказ».

«…Не смогли противостоять им таргомосиани… Изучили [индоевропейцы] обе эти дороги», которые назывались морские ворота, Дарубанды и арагвийские ворота, называемые Дариалом и участили [индоевропейцы] нашествия и пленения, и никто не мог сопротивляться. И с тех пор все таргомосиани стали данниками [индоевропейцев] …»

Индоевропейцы возвращают себе большой Кавказ и, значит, возрождают святыни. Однако, осознав, что святыни необходимо защищать, они начинают осваивать-укреплять перевальные дороги, строить крепости, возводить сигнальные башни. Вслед за этим индоевропейцы побеждают потенциальных и возможных агрессоров Закавказья и Передней Азии: «Полонили они всю страну таргомосиани и разрушили все города араратские, масисские и северные…»

Чтобы понять дальнейшее, самое главное мероприятие индоевропейцев, еще раз представим обстановку, сложившуюся на Кавказе и Передней Азии в IV – III тысячелетии
до нашей эры. В эти времена здесь происходили основные исторические события Евразии, так как в этом регионе сосредоточились все основные цивилизации всего человечества. На этом сравнительно небольшом участке земли происходили перемещения народов: образовывались и разрушались государства, создавались
одни национальные образования, уничтожались другие, исчезали города, строились новые, одна цивилизация сменяла другую, — одним словом, Передняя Азия и Кавказ были регионами основных интересов как для развитых народов, так и для стоящих ниже уровнем развития, воинствующих родоплеменных образований.
В такой обстановке живучесть того или иного этноса зависела от обладания стратегическими территориями, из которых самым выгодным возвышением над Переднеазиатским регионом представляется Центральный Кавказ. (Думается, уже в начале IV тысячелетия до н. э. была определена стратегическая выгодность обладания Кавказским перешейком. Если посмотреть на геологическую карту Кавказа, то можно определить, что, во-первых, в районе Центрального Кавказа [нынешняя Осетия] горы «сжаты» более чем в два раза, и пешие переходы через горы преодолеваются менее, чем за три дня; во-вторых, перевалы проходят по сравнительно менее высокому водораздельному хребту [высокий, так называемый, Боковой хребет, имеет естественные проходы, заметим, только в районе Центрального Кавказа: Касарский и Дарьяльский]; в-третьих, особый рельеф и та же «статность» и «сжатость» гор создают самый укрепленный участок Кавказа — природную крепость).

«…выступил царь индоевропейцев и завладел странами, о которых писал выше, и перешел Кавказские горы, у него был сын Уобос, и отдал сыну своему пленников из Армении и Картли, и дал также страну, часть Кавказа к западу от реки Ломеки [Терека] до западных склонов Кавказа. И поселился тут Уобос: его потомки суть осетины, страна их — Осетия, которая была частью Кавказа…»

Как видим, индоевропейцы овладевают огромными территориями [не будем забывать, что, кроме покоренных Закавказских и Переднеазиатских земель, за индоевропейцами оставалась Великая Степь]. Они ощущают на деле преимущества сплоченности, испытав до этого поражение из-за раздробленности. И в то же

время они создают на Центральном и Западном Кавказе «отдельную страну». Зачем это было надо? Царь индоевропейцев не мог искусственно разделять только что собранный свой народ [наоборот, предполагалось создать некий объединяющий орган]. Значит, речь идет о создании необычного в понимании территориально-национального образования.

Действительно, вспомним, что до освобождения Большого Кавказа и покорения Закавказья и Передней Азии уже начался процесс распада индоевропейской общности. «Царь» вновь собранных индоевропейцев и его единомышленники прекрасно понимали, что в дальнейшем разделение объединенных племен неизбежно.

Значит, возникла необходимость создания некой структуры, способной поддерживать родственную, духовно-идеологическую связь разделенных племен и в случае необходимости объединять индоевропейцев. И тогда, как ранее обществом выбирался «царь», так же из лучших представителей индоевропейцев создается надплеменная организация, в функции которой должно было входить сохранение, поддержание и развитие духовно-идеологических целей-задач и т. д.

Где было лучше всего расположить такой надплеменной орган? Конечно же, там, где находятся святыни индоевропейцев и их родина, то есть, в горах Центрального Кавказа от Казбека до Эльбруса. И если добавить «разобранное» нами ранее, наивыгоднейшее стратегическое расположение Кавказского перешейка, укрепленного естественными и искусственными крепостями, с проходящими по нему основными перевальными дорогами, то становится ясным, что идеальнее, чем Центральный Кавказ, места для установления высшей иерархической идеологоуправленческой организации индоевропейского мира найти было нельзя.

Таким образом, в начале IV-ого тысячелетия до н. э. из лучших представителей индоевропейцев — потомков сына избранного царя от Лломеки [Ттерека] до западных склонов Кавказских гор создается страна Иир [в грузинской летописи «Осетия, которая была частью Кавказа»]. В последующем, более чем на три тысячелетия этой горной стране суждено будет стать духовным центром всего Аарийского простора от Дуная до Аалтая, точно так же, как в далеком будущем Вватикан станет духовным центром для христианства, Мекка — для ислама, Тибет — для буддизма.

Становление надплеменной управленческой организации-страны было не единовременным событием, а долгим, постоянно развивающимся процессом. Организовывая ее, лучшие из лучших предопределили постоянное пополнение рядов «верхнего» — горного индоевропейского общества из молодых выдающихся представителей «нижнего»— степного индоевропейского мира.

Постепенный отбор одаренных, устремленных к знаниям юношей, сформировал в горах элитное, прогрессивное население. Ускоренными темпами начали развиваться ремесла и творчество, появлялись новые изобретения, совершенствовалось военное искусство. Но более всего горцы новообразованной страны преуспевали в том, чего наряду с победоносной идеологией
ждала от них индоевропейская степь (в будущем «Арйана веджа»), — это металлодобыча и металлообработка.
Видимо, появление металлического оружия — вначале медного, а затем — бронзового, — играло существенную роль в этническом переделе Евразии. Следовательно, вполне возможно, что война между индоевропейцами и таргомосианами-закавказсцами, объединенными с переднеазиатцами, происходила за обладание [в том числе] меднорудными месторождениями. Так что, отвоевав Кавказ и покорив близлежащие страны, индоевропейцы создают «элитную горную страну», где наряду с духовно-идеологическим центром образуется надежный источник приобретения «Великой
Степью» металла. [Установлено, что долгое время, до раскрытия меднорудных месторождений Урала, Алтая и т. д., Кавказ оставался главным поставщиком бронзы и бронзового оружия восточноевропейским кочевникам]. Богатейшая археология Северного и Центрального Кавказа указывает, бесспорно, на то, что кавказцы-индоевропейцы достигают в металлургии самых высоких успехов своего времени, опережая все существующие в то время цивилизации [и не только в металлургии, совершенства достигает гончарное производство, а количества изобретений не сосчитать].

Каким образом новообразованная страна могла добиться столь быстро высокого прогресса? Прежде всего, этому способствовала идеология индоевропейцев‑горцев, далекая от обычных религиозных догматических представлений. Мы уже говорили, что знания ставились во главе идеологии горцев-лидеров индоевропейского мира.

Одновременно развивались условия, способствующие росту знаний. Так, уже на заре своей организации, горцы-индоевропейцы понимали, что знания не могут развиваться в изолированном мире — нужны контакты, общение с другими народами, взаимообмен знаниями, изобретениями. Таким образом, практикуется культ «Балц», который со временем становится обязательным для воспитания молодого поколения и необходимым для совершенствования знаний взрослых, сформировавшихся личностей [так что понятие «Балц» правильнее понимать, как «Поход за знаниями»]. Огромную роль в развитии культа «Балц» играло расположение управленческой элитной горной индоевропейской страны вокруг транзитных перевальных дорог, по которым отправлялись в «Поход за знаниями» [«Балц»] не только горцы-индоевропейцы, но по которым ходили и иноземные путешественники-купцы. Наверное, уже в эпоху ранней бронзы появляется понятие: «Уазæг — Хуыцауы уазæг» [Гость — Божий гость]. Гость-путешественник становится желанным в каждом доме, и к нему неизменно обращен вопрос: «Ногæй цы ис а зæххыл?» [Что есть нового на этой земле?]. Так это или не так, но новообразованная элитная горная индоевропейская страна достоверно осведомляется, где какое

достигло высокого развития, где и у кого перенять те или иные производственные изобретения и навыки, а то и вообще, откуда привлечь (насильственно или ненасильственно)
опытных иноземных ремесленников. Таким образом, для лучшего развития необходимых для них различных ремесел от металлургии до керамики и т. д. индоевропейцы после покорения Закавказских и Переднеазиатских народов поселяют вокруг обители священных индоевропейских алтарей на обоих склонах
Большого Кавказа «пленных» [или переселенных] мастеров: металлургов, гончаров и т. д.

В летописи-предании Леонтия Мровели это событие описывалось так: «… и отдал [царь индоевропейцев] сыну своему пленников из Армении и Картлии…» (под понятиями «Армения» и «Картлия» у Мровели должны пониматься более древние этнические образования, так же, как и за термином «хазары» мы представляем индоевропейцев энеолита).

Учеными на вполне достаточном археологическом материале установлены границы локализации двух самых знаменитых на Центральном и Западном Кавказе раннебронзовых культур: Майкопской, расположившейся в предгорных плодородных равнинах Северного Кавказа в рамках нынешних северокавказских республик (исключая Дагестан и часть Чечни), и несколько более поздней Куро-Аракской культуры, расположенной на южных склонах Большого Кавказа (исключая высокогорье) и в малогорьях центральной части Северного Кавказа. Бросается в глаза то, что, как мы уже говорили, достигнув в свое время самых высоких и передовых результатов в металлообработке, гончарном производстве и других ремеслах, не имеющих аналогов во всем Кавказо-переднеазиатском регионе (прародине цивилизаций), упомянутые культуры не продвинулись в глубину гор. А, между тем, с одной стороны, описываемое время событий приходилось на теплый климатический период [длившийся до середины-конца третьего тысячелетия до н. э., когда наступает резкое похолодание], то есть, когда горы Кавказа, особенно солнечные долины, расположенные между боковыми и скалистыми хребтами, достаточно благоприятны для жизнедеятельности (даже более, чем жаркие засушливые равнины); с другой стороны [повторим еще раз], сильные организованные народы Передней Азии, Ближнего Востока, Кавказа и всей периферии нуждались в опорных, защищенных территориях и, еще больше, стратегических транзитных путях, а как известно, Большой Кавказ (особенно центральная его часть, как мы уже разобрали) по этим показателям не имел (и не имеет) равных. Из сказанного следует, что носители
— этносы и Майкопской, и Куро-Аракской культур должны были проникнуть вглубь высокогорий Кавказа. Однако археологические данные это не подтверждают. Выходит, что обоим этносам кто-то «мешал» осваивать горы, или (что более вероятно) между двумя известными культурами существовала третья, более сильная, воинственная, гарантирующая стабильность, безопасность жизнедеятельности и надежность перевальныхтранзитных дорог. В таком случае налицо некое содружество более мощной «третьей силы» и «майкопцев», а в последующем — зависимость Куро-араксцев от выше и межлежащей некой «загадочной» культуры. «Загадочной» потому, что на более чем стокилометровой средней и высокогорной полосе, протянувшейся среди неприступных скал Большого Кавказа от Уруха до Аргуна, учеными не найдено «пока» еще никакой археологической культуры в рамках середины четвертого — середины третьего тысячелетия до н. э. И все потому, что, как мы ранее говорили, неправильно и не там, где надо, ее искали и, добавим, «не такую», «какую» надо искать.

Именно имея в виду подобную «загадочную» культуру, Мэнли П. Холл писал: «Далеко смотрели посвященные древности. Они понимали, что народы приходят и уходят,
что империи возникают и погибают, что золотой век науки, искусства и идеализма сменится темными веками суеверий. Имея это в виду, мудрецы старых времен пошли на крайние меры для того, чтобы быть уверенными в сохранности своих знаний. Они выписывали их на горных склонах и замаскировывали колоссальными размерами изображений, каждое из которых было геометрическим чудом. Знания в химии и математике они скрыли в мифах, которые невежественные будут хранить вечно, или в арках и переходах своих храмов, которые пожалело время. Они писали такими буквами, которые ни вандализм людей, ни безжалостность стихий не могли стереть полностью…» (ЭИМ, ГКиРСФ Мэнли П. Холл. стр.44).

Выходит, в интересующий нас период среди величественных гор Кавказа начинало формироваться (а может, в какой-то мере, уже было сформировано) общество, культура которого не вписывалась в выявленные археологией материальные культуры древности, а представляла собой прогрессивную идеологическую цивилизацию. И, может быть, не за горами открытия, которые «раскроют» Кавказские горы как колыбель большинства изобретений древности и почти всего, что касается первых познаний о миротворении (что же касается представления полевой материальной базы, подтверждающей сказанное, то «замаскированных колоссальными размерами изображений», «геометрических чудес» — строений [алтарей, солнечных каменных часов-гигантов, выровненных площадок и, самое главное, огромной сети древних дорог и т. д.] более чем предостаточно).

Пролить свет на принятие возможности уже в IV тысячелетии до н. э. существования такой «цивилизации» помогут нам великолепные конструкции майкопских курганов, представляющие собой сложные сооружения, возведенные с использованием математических приемов: принципа «золотой пропорции» и «золотого треугольника» (В. Л. Ростунов, «Территория Северной Осетии в эпоху камня, ранней и средней бронзы», стр.46‑47. В печати). На примере «разбора» одного из курганов у селения Заманкул, представленного в форме спиралевидного зиккурата [а также многих

других майкопских курганов, символически реконструирующих Мировую Гору — мироздание], мы выделяем основную, сакральную сторону курганных захоронений. То есть, несмотря на «знаменитое» материальное, внутреннее содержание майкопских курганов, мы намного выше ставим возведенные над погребениями магические-сакральные (космогонические) сооружения (затраты на возведение одних только земляных насыпей, согласно шумерским нормам труда, составляют от 1480 до 2410 человеко-дней, что свидетельствует о больших коллективах людей, задействованных в строительстве курганов [ В. Л. Ростунов, там же, стр. 46]).

Считается, что формирование майкопской «материальной» культуры происходило под переднеазиатским влиянием, что предполагает передвижение майкопцев на Северный Кавказ из Ззакавказья. Ввозведение же курганов является индоевропейским изобретением. Делаем вывод: Майкопцы культуру возведения курганов с собой из Передней Аазии не принесли, — значит, переняли ее от местных Северокавказских жителей. Действительно, и археология, и антропология утверждают о едином этническом и культовом массиве, простирающемся в эпоху энеолита от Центральной Еевропы до Северного Кавказа (А. Д. Резепкин, «К интерпретации росписи из гробницы майкопской культуры близ станицы Новосвободная», Краткие сообщения, стр 192, «Древние культуры Кавказа и причерноморских степей» [Москва «Наука» 1987], стр. 29‑-30). Согласимся с тем, что курганное захоронение (символ Мировой Горы) — это достаточно высокий уровень понимания миротворения своего времени. И это всего лишь видимая (сохранившаяся за тысячелетия) вершина айсберга предполагаемой высокой культуры, должно быть, существовавшей до прихода майкопцев на Северный Кавказ. И если у интересующего нас этноса было сакрально-священное отношение к прообразу Мировой Горы — кургану, то отношение к настоящей горе было более чем священное. То есть, уже в энеолитное время Большой Кавказ был «обителью святилищ» и духовно-идеологическим центром, судя по всему, пионеров-первопроходцев, покорителей Ввеликой Степи, выходцев из Индоевропейского мира. А это говорит о том, что население Большого Кавказа и Северо-Кавказских степей было достаточно сильным этническим образованием, без благорасположения которого никакой переднеазиатский народ [как и любой другой этнос] обосноваться на благодатных предгорных равнинах не мог. Иначе говоря, еще до ранней бронзы в горах Кавказа сосредоточилось элитное, выделенное из достаточно большого восточноевропейского пространства, население, в функции которого входило сохранение общеиндоевропейских традиций, и которое не могло допустить проникновения в свою среду менее развитой, чужеродной и, скорее всего, враждебной идеологической культуры.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: