Не восстановленного) влияния идеологии «Мистерии Асов» на свободных кочевников.

С одной стороны, судя по тому, что к десятке построенных в начале X века византийских храмов больше никаких христианских строений в последующем не прибавилось, можно считать, что среди «Царей алан» оставались антихристианские настроения. С другой стороны, следуя указу Константинопольской патриархии: «поставить Великий народ на путь истинный», но все же в безопасных и комфортных условиях, которых, увы, не было в засушливой степи, самым выгодным и удобным центром установления Аланской метрополии становился город, расположенный на удалении от «Мистерии Асов», но на «прямом контакте» со степными аланами.

Таким центром становится с 1084‑1105 гг. до конца 80‑х годов XIV в. город-крепость Сотириуполь (Лазика), с 90‑х годов XIV в. по 1461 г. — г. Трапезунд (это при том, что в эти времена степная Алания уже не существовала), а, затем, до конца XVI в., — город Севастия в Малой Азии. (С. Н. Малахов, там же, стр. 170). [При том, что уже больше двух веков остатки алан-асов удерживались в неприступной части «Кавказского перешейка», в чистоте сохраняя народные верования].

Вывод второй: Сложившееся в истории представление о существовании в домонгольский период в раздробленной Алании двух основных отдельных государственных образований (Западной и Восточной Алании) в корне неверно. Деление Алании соответствовало Нартской системе «дыууæ Нарты» (два Нартских рода) и представляло «верхнюю» оседлую горно-предгорную Аланию с идеологией Асов и «нижнюю» кочевую христианизированную Аланию. По-видимому, в укрепляющейся с IX – X века Алании позиции восстанавливаемой Мистерии Асов были еще недостаточно сильны, чтобы контролировать обширную степь. Поэтому, с проникновением в степь христианства происходит то, что когда-то произошло с Нартами: у «Солнечной идеологии» — «Сослан» — «отрубают» ноги-опору-степь. Аалания дробится на два противостоящих друг другу идеологических образования: одни аланы возвышают над собой «знамена-драконы», символизирующие мать-природу, знания и т. д., а другие аланы все чаще возвышают над собой «драконоборца».

Еще до татаро-монгольского нашествия Алания начинает разваливаться изнутри. Но еще хуже то, что аланы-степняки (а их было большинство), теряя «солнечную идеологию» «Сослан», так и не приняли до конца «христианскую идею» (да и не могли принять, так как продолжающим ощущать в себе кровь «любимых Богом Нартов» [«хуыцауы уарзон адæм»], «потомков Таргитая-Уастырджи», трудно было превратиться в «рабов божьих»). «… Аланы — христиане только по имени» [(Федор Аланский) Агусти Алемань, там же, стр. 316] «… не знали ничего, имеющего отношения к христианскому обряду, за исключением только имени Христова…» [(Гильом де Рубрук) А. А., там же, стр. 216]. Теперь обратим внимание на то, что во многих летописных материалах периода монгольского владычества служащие у них воины-аланы упоминаются как «христиане». Нам также известен факт участия не всех алан в борьбе с татаро‑монголами (известно, что до прихода татаро‑монгол Алания уже была раздроблена
на многие княжества), и по тому, как горы не были покорены, нам становится ясно, что против монголов выступили горные и предгорные аланы-асы, а аланы-«христиане по имени» или сразу покорились монголам, или покорились после некоторых поражений, так как ослабли в воле, в патриотизме, свободолюбии и в единой цели.

Вывод третий. Одной из причин поражения алан от татаро‑монголов было проникновение в «аланскую степь» христианской религии, развалившей на идеологически враждующие стороны единый когда-то в патриотизме, благородстве, непоколебимости, самоотверженности и вере народ. (Мможно сказать и так: возрождающаяся Нартская идеология Асов не успела укрепиться в Аланской степи, ввиду распространения среди «пастушеского народа» организованной, легко усваиваемой миссионерской пропагандой, христианской «покаянной идеи»).

И в дальнейшем, пока горцы асы-аланы и часть укрывшихся в «Кавказской горе» алан-степняков (Ас — дыгуров) самоотверженно отстаивали свою независимость (в горы Алании не проник удачно ни один татаро‑монгол), на покоренных равнинах продолжала распространяться христианская религия (татаро‑монголы на завоеванных территориях не преследовали никакие «покорные» религиозные системы и даже способствовали их развитию), — иначе как объяснить еще долгое [более двухсот лет] существование Аланской митрополии в городах Сотириуполе и Трапезунд, находящихся на покоренных татаро‑монголами территориях и удаленных от непокоренного Большого Кавказа.

Таким образом, теряя основной рычаг продолжения Ас-аланского рода, (вспомним: «Кæд дæ фæнды дæ мыггаг ма аскъуыйа, дæ фыдæлты æгъдауыл фидар лæу» [Если хочешь, чтобы твоя фамилия-род не прервались, держись за «æгъдау» своих предков] или вспомним оставленное для потомков пожелание Нартов о том, чтобы слава Нартов досталась только тем из потомков, которые будут продолжать «æгъдау» Нартов) идеологию Нартов-Асов, и взамен принимая христианство и другие религии (например, известно, что на части покоренной Алании пропагандировался Ислам [памятником мусульманской религии времен татаро-монгольского владычества был разрушенный, не так давно, Татартупский минарет близ сел. Эльхотово)], аланы-степняки стали на путь неминуемого исчезновения или ассимиляции.Итак, не отвернувшиеся от «фыдæлты æгъдау» ироны — аланы сохраняют свою независимость на обоих склонах Кавказского хребта. Более того, укрепляются и начинают с успехом отвоевывать под руководством Мистерии Асов и своих царей «Ос Багатаров» предгорные земли как на юге, так и на севере от «Кавказской Мировой Горы».

Констатируя идеологическую подоснову выживаемости и непоколебимости горцев — иронов-алан, мы оспариваем утвердившееся в исторической науке представление о, якобы, сложившейся в восточной части Алании (Кавказский Перешеек) в XII – XIV веках прогрузинской христианской ориентации горцев. Теме «Христианизация восточной части Алан» посвящены многочисленные исследования (а в последнее время и настойчивая пропаганда). Фактически образован, якобы, бесспорный раздел истории Осетии-Алании с единственно спорным вопросом: «в Восточную часть Алании христианство пришло из Византии или из Грузии
»?

Между тем, все исследования по этой теме строятся (вернее раздуваются), в основном, по двум памятникам христианской православной архитектуры (якобы — XII – XIV в. в.) — «Нузальской часовни» и «Зругского храма» и подстраиваются под целенаправленно недостоверные грузинские источники. Уже «в 1743 году, 9‑-го февраля, в Москве, Грузинский архиепископ Иосиф и архимандрит Московского Знаменского монастыря Николай подали императрице прошение, в котором пояснили, что осетинский народ, состоящий более чем из двухсот тысяч жителей (…) прежде был в подданстве грузинских царей и исповедовал православие (…)» (В. С. Толстой, «Сказание о Северной Осетии», Изд. Иристон, 1997г., стр.14). Одна только первая, откровенно лживая, информация о, якобы, некогда «бывшем в подданстве у грузинских царей Осетинском народе указывает на недостоверность второй информации: о, будто бы, когда-то «исповедуемом осетинами православии».

Чтобы ответить на этот, казалось бы, давно выясненный вопрос, разберем самый главный, давно изученный христианский памятник — Нузальскую часовню — главный «аргумент» в пользу существования на «Кавказском перешейке» в XII – XIV веках православия. Начнем с описания сегодняшнего состояния памятника. Здание расположено по линии юг-север с некоторым сдвигом на северо-восток, имеет размеры 5,50 на 3,30 метров в экстерьере и высоту — около пяти метров. Сооружение выстроено по форме склепа с двухскатной крышей, оформленной на стыке с боковыми стенами с обеих сторон, карнизами из сланца. Некоторыми исследователями предполагается существование в первоначальном архетипе здания нескольких, выложенных ступенькой, сланцевых полок, по аналогии со множеством распространенных в Осетии двухскатных надземных склепов. Однако, в рассматриваемом нами случае строение имело только карнизы, что видно по особой сводной кладке камней — «клином», которая затем обмазывалась качественным известковым раствором. (Такую бесступенчатую сводчатую форму перекрытия с единственным карнизом имеет уникальный [верхний] склеп в селении Хуссар Хинцаг). В южной стене Нузальского сооружения имеется проход, а в остальных трех стенах — узкие окна, происхождение которых [и прохода, и окон] заслуживает внимания, так как долгое

время их изучение было предметом спора многих ученых. Начнем с того, что еще в свое время Е. Г. Пчелина и М. Б. Мужукоев обратили внимание на заклад в северной стене, сделанный в форме стрельчатой арки, и определили существовавший когда-то проем, как первоначальный вход-лаз в сооружение, из чего следовало, что здание вначале было склепом. Однако это предложение было предвзято отвергнуто необоснованным
утверждением: «…в Северной Осетии склепы этого типа неизвестны…» (В. А. Кузнецов, «Реком, Нузал и Царазонта», изд. Ир., 1990 г., стр.61.) Смеем заверить, склепы с открытой поминальной камерой в виде стрельчатой арки (ниши в стене), окружающей входное отверстие (предположительно квадратное в сечении), достаточно известны в Осетии (например, в селении Горная Саниба) и на близлежащих горных территориях (например, в соседней Ингушетии, в селении Хяни и т. д.).

И, вообще, надо заметить следующее: неправильно искать для определения предназначения того или иного сооружения (в нашем случае Нузальской часовни — бывшего склепа) непременно копию, — в Осетии, как и на всей территории Большого Кавказа, достаточно оригинальных, неповторимых в исполнении склепов (например, тот же верхний склеп в селении Хуссар Хинцаг
или двухэтажный склеп в селении Челиат, Южной Осетии и т. д.).

Далее, в противовес Е. Г. Пчелиной, предполагающей: «окно восточной стены [имеется в виду — северной стены, несколько смещенной к востоку] выбито ниже замурованного лаза, чего в постройке заппадза быть не могло, так как в заппадзах окон не бывает»,

Вот именно в этом Е. Г. Пчелина — не права. Окна в склепах бывают как большие, размером с лаз (например, нижний склеп над селением Цмыти [если, правда, не считать боковое окно в этом склепе, как второй лаз]), так и маленькие, предназначенные, в первую очередь, для создания в склепе сухого, устойчивого микроклимата [покойники мумифицировались]. Маленькие окна-проемы находятся и сбоку, и сверху проходного лаза, а в некоторых случаях представляют собой орнаментированные символосодержащие выкладки [кресты, ромбики и т. д.] (селение Цмыти, Дзыгвис и т. д.). В остальном Е. Г. Пчелина права. Окна были, действительно, выбиты. Можно понять и В. А. Кузнецова, не увидевшего границы дыр, выбитых в стенах здания для установления щелевидных окон. Профессионал же (и даже не профессионал), знающий несколько разновидностей
каменных кладок, уже только беглым взглядом
определяет границы пробитых в стенах дыр и различает выкладку оконных проемов «другой рукой». Это касается восточного и северного окон. Что же касается западного окна, то оно, скорее всего, было в первоначальном архетипе, но в большем размере [границы окна квадратного сечения прослеживаются], в последующем уменьшенного до узкого оконца «другой рукой» [может быть, и западное окно было так же выбито, но более аккуратно; образовалась дыра, подобная квадрату, впоследствии уменьшенная до малого размера каменным заполнением].

Можно сколько угодно утверждать: «здание с самого начала сооружалось как церковь, …но церковь строилась не профессиональными зодчими и мастерами, а местными строителями полностью в духе местных традиций». (В. А. Кузнецов, там же, стр.61), но от этого «историческая правда» «пропагандистским вымыслом» не станет. Данное строение не могло быть изначально церковью, хотя бы потому, что в церквях

предусматриваются входные двери, косяки которых возводятся одновременно со строительством зданий [и эти косяки безукоризненно могли выстраивать «местные строители» — превосходные мастера каменной кладки], в рассматриваемом же здании их (дверных косяков) изначально не было. Дверной проем в сооружении был выбит позже (!). Это отчетливо видно, особенно с внутренней стороны: при выходе из здания, в левой нижней стороне проема, остались [небрежно] недовыбитые, для прохода, камни (!). (Еще раз отметим: осетины были великолепными каменщиками, а украшению входных проемов уделяли особое внимание — «Хæдзар къæсæрæй фидауы» [дом порогом «красится» (смотрится)]).

Из сказанного следует: Нузальское строение изначально было склепом, притом построенным по всем правилам осетинской обрядности: вначале усопшего родоначальника укладывали в «каменный ящик», затем над ним [каменным ящиком] строился склеп, в котором, в будущем, укладывались вместе усопшие потомки. Трудно сказать, был ли похоронен здесь знаменитый осетин царского рода, или — просто достойный воин. Для сомнений есть повод, так как в Осетии множество склепов намного больших размеров и лучших в конструктивно‑-художественном исполнении (Верхний Мизур, Цмыти, Даргавс, Хуссар Хынцаг и т. д.), что говорит о присутствии в захоронении скорее — «достойного воина». Предполагать мы можем одно: воин был из рода Царазонта [так как захоронение находится на родовом кладбище Царазонта] и имел потомков [так как склеп сооружали только потомки усопших]. Использовался ли склеп для установления щелевидных окон. Профессионал же (и даже не профессионал), знающий несколько разновидностей каменных кладок, уже только беглым взглядом
определяет границы пробитых в стенах дыр и различает выкладку оконных проемов «другой рукой». Это касается восточного и северного окон. Что на век уходят остатки выжившего населения из Нузала; забывается родовое кладбище, «закрывается» Нузальский склеп. Но, до того, как склеп «закрылся», и пока ироны-аланы помнили, кто там захоронен [даже если им пришлось уйти], ни одна причина, ни один миссионер не мог нарушить «культ предка». А именно: никогда никакой ирон-алан не позволил бы превратить могилу в молитвенник-церковь [вспомним, пока чужеродные идеологии не вклинились в духовность Осетин, могильники и святилища строились на удалении друг от друга].

Так, когда «Нузальский склеп» мог превратиться в «Нузальскую церковь»? Только тогда, когда на «Кавказском перешейке» перестала (или почти перестала) существовать Мистерия Асов; когда среди осетин впервые смогли укорениться первые чужеродные идеи; когда память о том, что в склепе некогда был погребен благородный Ас-алан, превратилась в молву. А это все могло произойти не раньше, чем через сто лет после нашествий Тимура Хромого, то есть, когда несколько восстановив свою численность, осетины смогли вернуться на вынужденно оставленные когда-то родовые земли [вначале возрождается Дагом, потом, в начале XVI века, Ход, а затем — все Алагирское ущелье, включая высоты над Нузалом и т. д.]. Возрождался Нузал, уже без Ос-Багатаров и Мистерии Асов, разбившейся на отдельных хранителей-«дзуарлæг»-ов, «истлаг»-ов [избранных], основной задачей которых оставалось хранение и передача из поколения в поколение священных ценностей, и которые уже не могли в достаточной мере защитить свой народ от иноземной духовно- идеологической интервенции. Но сила Мистерии Асов на то и была великой, что, даже «уйдя», она оставила после себя мощное идеологическое наследство, оснащенное «æгъдау»-ом, «дзуар»-ами и выборным «ныхас»-ом, способствующее процессу укрепления осетинской нации на многие годы. Осетины восстанавливают четырнадцать обществ (по Блаламбергу) [и продолжают восстанавливать другие], берут контроль над всеми перевальными дорогами и начинают выходить в предгорья. И только тогда, когда посредством Царской России в Осетию проникают первые христианские миссионеры, воздействие идеологии забытой Мистерии Асов начинает ослабевать: «…в 1745 году, при содействии сената, Святейший Синод отправил в Осетию для проповеди архимандрита Пахомия, игуменов Христофора и Николая, иеромонахов Ефрема и Григория, и двух причетников, снабдив их средствами устроить походную церковь с утварью и купить грузинские церковные книги, для новокрещенных кресты, шнурки и прочее» (В. С. Толстой «Сказание о Северной Осетии», изд. Иристон, 1997 г., стр.15). Повторим, что эта миссионерская экспедиция была организована после подачи лживого прошения грузинским архиепископом Иосифом и Московским архимандритом Николаем о, якобы, когда-то православных и, подданных грузинским царям осетинах. На самом деле Осетия ни до нашествия Хромого Тимура, ни после, — никогда не была в подчинении у грузинских царей.

Время от времени между постоянными освободительными движениями в некоторую зависимость от грузинских царей попадали южные осетины, да и то только то малое количество, которое оставалось в живых после уничтожающих карательных экспедиций: «Всех их загнали в расщелины скал так, что ни один из них не вернулся, и погибло немалое количество двальцев. Сожгли и опустошили все ущелья Двалетии, и разгромили, и разрушили все замки от Трусо до Ачабети». («История Осетии в документах и материалах [с древнейших времен до конца XVII века]». Цхинвали, 1962 г., «Начало XV века — «Памятник Эриставов» — родословная хроника ксанских Эриставов», стр.89). «Вымерла Верхняя Джава и не стало там осетин. Будет свидетелем сам бог, так вымерла, что никаких признаков людской жизни там не было» (там же, 1621‑-1650 гг., — «Книга о покупке земли, данная Иваном и Захарием Куабулу и Заалу Мачабеловым», там же, стр.103).

«Саблей сломил я Осетию [Южную], сломил твердые твердыни …» (там же, XVII в. — отрывок из «Дидмоуравиани
», Иосифа Тбилели, стр. 108).

Фактически Южная Осетия, начиная с Тимуровских нашествий, несколько раз опустошалась карательными грузинскими экспедициями, а затем вновь заселялась с севера и, наконец, к концу XVII века осетинский народ стал «никому не подвластен» (и это единственное, в чем грузинский архиепископ и Московский архимандрит не солгали), а к концу XVII века он окончательно укрепляется на южных склонах «Кавказского перешейка».

Что же касается того, «что осетинский народ (…) исповедовал православие (…) и отпал в идолопоклонничество», то за этой неправдой и искажением действительности скрывались предвидимый корыстный расчет и далеко идущие, выгодные политические интересы. Уже через пять лет после того, как в Осетию были отправлены первые проповедники, грузинский царь и католикосат приобретают первую выгоду:

«…Когда бог сотворил над нами милость и изволил соединить оба престола и царства, перед сим, ни в какое время, не бывало, чтоб через Осетию шла караванная дорога и по этой горной дороге приходили бы торговцы и купцы, и ею доставляли бы в город товары; но ныне бог сделал нам великую милость и в настоящее время по Осетинской дороге стали ходить караваны, и, так как, бог в наше царствование даровал нам великую милость, то и мы, от сердца, пожелали и пожертвовали: по Осетинский дороге какие купцы и караваны будут приходить в город, и с тех купцов какая пошлина будет взимаема, из оной сборщик пошлин две части да взимает в нашу пользу, а третью часть да отдает сборщику католикоса-патриарха, для поднесения патриарху третьей части пошлин, с той дороги поступающих, ибо сию третью часть мы поднесли и пожертвовали Столпу животворящему.

Теймураз. Ираклий.»

(там же, 1750 г., января 24. — Из грамоты грузинского царя Теймураза II о пожаловании Светицховельскому собору части пошлин [Осетинской] Военно-Грузинской дороги, стр. 116).

(Повторим: а с 1830 года стараниями грузинского князя Шервашидзе [генерал Абхазов] территории вокруг Военно-грузинской дороги [бывшей Осетинской дороги] были освобождены от осетин и заселены грузинами).
В действительности грузины прекрасно были осведомлены о космогонических верованиях осетин и знали, что никакого идолопоклонничества в Осетии никогда не было. Более того, многие грузинские паломники посещали и молились в осетинских «дзуар»-ах, а грузинские цари преподносили в дар осетинским святилищам ценные реликвии (например: колокола «дзуар»-ам Дзгвисы Уастырджи и Рекому и т. д. Напомним: центральными объектами культовых комплексов Осетии были храмы‑хранилища [реликвиумы], в которых хранились передаваемые из поколения в поколение священные предметы [оружие, доспехи, чаши, музыкальные инструменты, другие вещи знаменитых людей, культовые принадлежности, знамена и т. д.], царские грамоты, свитки, и дары — будь то мусульманские ковры или христианские
колокола). Зная устойчивость религиозных традиций и духовных воззрений осетин, грузинский католикосат давно уже не пытался пропагандировать православие на «Кавказском перешейке». Для грузин, даже при Царской России, за представлением «Осетин» понималась не только национальность, даже не столько национальность, сколько обозначалась религиозная принадлежность — верование: «(…) я был осетин, прибыл в Цхинвали, крестился (…)» (там же, 1782 г., июля 23, — Из личной купчей книги, выданной бывшим осетином Иваном Поракашвилевым);

«Бывший осетин архимандрит Гамалийл [помилуй боже грешного архимандрита (Икортского), бывшего осетина Портена (…)]. Он был воспитан католикосом Антонием» (там же, «Вторая половина XVIII в. — Бывший осетин — Икортский архимандрит Гамалийл», стр. 227);

«Бывшего осетина Неофита воспитал и обучал письменности молодой архиепископ (…)» (там же, «Вторая половина XVIII в. — Бывший Осетин архимандрит Неофит»);

«Если какой-либо христианин выдаст дочь за осетина и сроднится с ним — посчитаем это как вероломство и крепко взыщем, а если осетин дает женщину — женитесь, но ее надо крестить, не крестить — нельзя» (там же, 1782 г., октября 14, — «Из уложения грузинского царевича Вахтанга жителям Арагвского эриставства об ограничении бракосочетаний между осетинами и грузинами», стр. 148).

Понятно, что за «осетинами» (грузинское «оси») во всех приведенных документах подразумевается вероисповедание. Надо сказать, что грузины недалеко ушли от правильного обозначения осетинской веры, вернее сказать — вообще не ушли.

Дело в том, что, живя более чем две тысячи лет по соседству с осетинами (и долгое время будучи под покровительством иронов-алан), грузины должны были быть в рамках дозволенного информированы об идеологии Асов, более того, они [грузины] многое заимствовали от этой идеологии (вспомним: «джвари»

— от «дзуар»; «дроша» — от «тырыса»; «алами», «леми» — от «æлæм»; «луди» — от «æлутон»; «пандури» — от «фæндыр» и т. д.). Фактически на заре своего становления
грузины познакомились с народом‑хранителем «Мировой Горы», с народом, лучшие представители которого несли идеологию Асов и сами назывались Асами. А сила идеи Асов была такова, что она часто шла впереди Асов.

И тогда немудрено было вначале встретиться с идеей Асов и перенести имя вероисповедания на народ, несущий эту веру. Поэтому «Ас»-«Оси»-«Яс» — это изначально
— название веры, а затем обозначение народа.

Наверное, мы привели достаточный аргумент в пользу нашего мнения о бесперспективности какой-либо миссионерской пропаганды в Осетии, пока существовали оставленные мистерией «æгъдау», учение — эпос Нартов, «дзуар»-ы и вера Асов.

В таком случае, как же быть с установившейся (вернее, навязанной) исторической традицией о проникновении и распространении в Осетии, в период соправления Грузией царя Давида Сослана и царицы Тамары, христианской
веры, строительства, якобы, повсеместно в Осетии церквей и т. д.?

Если бы христианство при Давиде Сослане и Тамаре действительно принималось осетинами, то первый, кто должен был принять христианскую веру, был бы самый главный в то время осетин — Давид Сослан. На первый взгляд кажется безоговорочным, что Давид Сослан был христианином: с одной стороны, уже давно утвердившееся в Грузии христианство со своим католикосатом (фактически, второй властью в Грузии) и известной покровительницей строительства церквей — Тамарой, с другой стороны, библейское имя «Давид» предполагает крещение Давида Сослана. Наверняка, так и было ввиду принципиальности грузинской церкви (дабы узаконить брак) и политической дальновидности осетинского царевича. То есть, крещение Давида Сослана было формальным или фиктивным, точно так же, как более двух веков ранее цари Западной части Алании из политических интересов формально приняли христианство (и, как знаем, через шесть лет от него же «избавились»). Действительно, Давид Сослан — «Ас» («оси») по вероисповеданию был одним из осетинских царей и носил титульное имя «Ос Багатар» (Ирон Таурæгътæ, стр. 111), а значит, входил в высшую иерархическую ступень — «Мистерию Асов». Высокие космогонические знания царевича не могла одурманить никакая религиозная догма, и «Ос Багатар» навсегда остался верным своему имени «Сослан» — символу древней непобедимой идеологии Нартов. Правоту нашего убеждения об идеологической приверженности Сослана — Ос Багатара, знаменитого «Аса» («Оси»), более всего мог бы подтвердить непредвзятый, желательно прижизненный, грузинский письменный источник.

И таким источником становится не что иное, как гениальное поэтическое творение Грузии — поэма Шота Руставели, сегодня известная, как «Витязь в тигровой шкуре» («сегодня известная» мы говорим потому,что в первых переводах эта поэма называлась «Тариэль. Барсова кожа» [перевод Ипполита Бардтинского, издание 1885 г. ] и «Носящий барсову шкуру» [перевод Бальмонта, издание 1917 г., 1933 г., 1936 г., 1937 г.]. Очевидно,
явный намек на то, что главный герой поэмы является осетином [барс как герб осетин, символ осетин известен у грузин с древних времен], послужил поводом для появления в грузинском языке за словом «вепхви» — барс, леопард — еще одного обозначение «вепхви» — тигр. Кстати сказать, в миниатюрах неизвестного автора XVI века и известного Мамука Тавакарашвили XVII века нет и намека на тигровую шкуру, зато Тариэль изображается в пятнистых (барсовых) одеяниях [Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», изд. «Мерани», Тбилиси, 1977 г., иллюстрации к поэме, стр. 5‑23])

Обращает на себя внимание то, что, во-первых, на одной из миниатюр изображено конкретное животное — барс (леопард), во-вторых, — Тариель и Автандил на другой миниатюре стоят у входа в пещерный храм, над которым находятся символы солнца и луны. Как мы указывали, аналогичными символами оформлялись входы в митраистские и осетинские храмы (например, Реком). Кроме того, нельзя не заметить, что на этой же миниатюре закрашены некоторые символы (возможно, это были символы древних ас-аланских храмов, которые мы разберем далее).

То, что поэма посвящена Давиду Сослану видно из заключения поэмы:

«(…Для царя грузин Давида, в чьем служеньи луч — хранитель,

Я сей сказ сложил стихами, чтоб развлекся повелитель,
Кто с Востока путь на Запад проложил, как сокрушитель,
Где лишь пеплом стал предатель и обласкан верный житель.

Как воспеть дела Давида, блеск его и подвиг бранный?

Про чужих царей преданья, сказ сей дивный, иностранный,
Где их подвиги и нравы воспевает гимн пространный,
Я нашел и на досуге переправил в стих чеканный…)»

[там же, Перевод с грузинского Шалва Нуцубидзе, Заключение, стр. 234]

Кто бы ни был по происхождению поэт Шота Руставели (об этом есть также разные мнения), он явно желал угодить Давиду Сослану, «чтоб развлекся повелитель». И в первую очередь, вместе с подвигами поэт должен был воспеть «внутренний мир» Давида Сослана, отразить его духовно-идеологическую сущность. Что же мы видим? Во всей поэме, при том, что в XII веке в Грузии, достигшей своего наивысшего расцвета, усилился католикосат, в массовом порядке строились церкви

и ни одно мероприятие не обходилось без «библейского» оформления, нет намека ни на христианство, ни на самого Иисуса Христа. (Некоторые переводчики [например, проф. Нуцубидзе] «сознательно допускают явное отклонение от оригинала и предполагают христианско-обрядовую интерпретацию стихотворной строки Руставели, хотя в свое время и было указано на неправомочность подобного толкования этого стиха [А. Барамидзе, «Витязь в тигровой шкуре», изд. Мерани, Тбилиси, 1977 г., стр. 10]»). Зато за «воззваниями и обращениями» к Богу в поэме Шота Руставели легко угадываются космогонические молитвы осетин:

«Ты вселенную создавший, силой собственной Велик,

Дуновеньем животворным в бездыханное проник,

Людям дал весь мир — несметный многоцветности цветник,

Странам дал владык и в каждом отражается твой лик»

(Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре», изд. АНСИР, Москва, 1938 г., Ленинград. перевод с груз. Пантелеймон
Петренко);

Или:

«Образ тел во всей вселенной создал ты, единый бог,

Будь защитой мне, чтоб мощью дьявола попрать я мог!

Дай туда провесть миджнуров (влюбленных), где их смерти ждет порог,

Облегчи грехи, чтоб с ними я в пути не занемог»

(перевод Шалва Нуцубидзе, там же, стр. 15).

Далее, через всю поэму прославляется знаменитое аланское рыцарство:

«Но лишь тот миджнур (влюбленный), кто с виду блещет солнечной красой,

Чей удел довольства жизни, мудрость, щедрость и покой,

Одарен умом и словом, мощных мощно кличет в бой.

(…)

Кто миджнур (влюбленный), тот постоянен, презирает
он порок,

(…)

Долг его — не открываться и в страданьях никогда,

Не вздыхать при всех, чтоб милой не коснулась тень стыда».

(там же, стр.17‑18)

Затем поэма раскрывает первую ступень постижения знаний Асов — культ солнечного воина:

«Не забыть про горе друга — это клад, никак не малый!

Презираю человека, если он изменник шалый,

Не солгу владыке солнца, что в лучах сияет, алый!

Ни к чему храбрец кичливый и вояка запоздалый.

Хуже нет когда со страхом воин в бой идет кровавый,

(…)

Всех богатств добытых лучше добыванье доброй славы.

(…)

Недостойной жизни лучше достославная кончина».

(там же, стр. 122);

Далее прослеживается культ «балц»:

«Боже, боже, упования мне другого не найти,

Дать мне помощь умоляю, где бы ни был я в пути,

Силу вражью, бурю в море, духов мрака отвести,

Коль спасусь, тебе я жертву обязуюсь принести».

(там же, стр. 124);

И, наконец, поэма обозначает идеальное воинство Асов — число Нартского большого молитвенного дома:

«Триста воинов храбрейших я от войска отобрал

Остальных покинув, этих лишь с собою я забрал»

(там же, стр. 72)

[Нам видится, что поэма «Носящий барсову шкуру» несет таинство, зашифрованное «хатиаг»-ским-иносказательно-символическим языком, расшифровать которое еще предстоит].

Итак: Тариэль-Давид Сослан, один из Ос-Багатаров, даже в ортодоксальной христианской Грузии остается Асом по верованию. Да и не мог он быть «христианином». Если бы Давид Сослан действительно принял крещение «сердцем», то с его возможностями [под его властью находилась вся Грузия и завоеванные им страны с их людским ресурсом, в том числе, церковными строителями] на своей родине, в Алагирском ущелье, он построил бы десятки величественных христианских храмов и не «переделывал» бы небольшой склеп в подобие церквушки (т. н. Нузальская часовня).

Не строила христианские храмы на «Кавказском перешейке» (на территории Мистерии Асов) и пережившая своего мужа царица Тамара. Тем более, не строились церкви и в последующем враждующими с грузинскими царями «Асами» Ос-Багатарами.

Та же молва, которая приписывает несколько культовых и некультовых сооружений временам царицы Тамары, является плодом подтасовки «грузинской миссионерской программой» по объявлению осетин «бывшими когда-то в подданстве грузинских царей и исповедовавшими православие», а также последовавшими вслед поэтическими обработками и туристическими и ни одно мероприятие не обходилось без «библейского» оформления, нет намека ни на христианство, ни на самого Иисуса Христа. (Некоторые переводчики [например, проф. Нуцубидзе] «сознательно допускают явное отклонение от оригинала и предполагают христианско-обрядовую интерпретацию стихотворной строки Руставели, хотя в свое время и было указано на неправомочность подобного толкования этого стиха [А. Барамидзе, «Витязь в тигровой шкуре», изд. Мерани, Тбилиси, 1977 г., стр. 10]»). Зато за «воззваниями и обращениями» к Богу в поэме

В Куртатинском ущелье таких храмов два: Куртатинский Майрам («Цъæззиуы Майрæм», «Уалла мæсыгы дзуар») (знаменитый тем, что в нем хранил ась подаренная, по легенде, царицей Тамарой икона Иверской Богоматери) и Дзгвисский Уастырджи (известный хранимыми в святилище, подаренными Грузинскими царями, колоколами).

Повторим еще раз: центральными сооружениями культовых комплексов осетин являются храмы‑хранилища (реликвиумы), в которых хранились священные предметы, в том числе, подарки абсолютно разных религиозных конфессий (христианских, мусульманских и т. д. — главное, чтобы подарки не противоречили главной идее Асов — служению человечеству). И как мы ранее «разобрали», такие храмы‑хранилища в архитектуре представляют собой «символических драконов». Сегодня святилища

Дзгвиский Уастырджи и Куртатинский (Цъæззиуы) Майрам, где самодеятельно, но от «чистого сердца», где целенаправленно, «по указке», изменены. Но были ли эти храмы когда-нибудь другой формы? Выясняется — были. На рисунке, вероятно, конца XVIII — начала XIX веков сохранилось изображение святилища Дзгвис Уастырджи, представляющего собой квадратное сооружение с двухскатной крышей, с пристройкой (вероятно более поздней), находящейся внутри замкнутой каменной ограды округлой формы (мандала — квадрат в круге), и, самое главное внимание привлекает то, что по обе стороны охлупня — навершия, покрывающего стык соединения скатов крыши, имеются две декоративные консоли в виде «драконов-«байраг»-ов (коньков).

Другой надежный документ — фотография Куртатинского (Цъæззиуы) Майрама, сделанного

в 1900 году [фотограф успел сделать снимок до перестройки святилища в церквушку в том же 1900 году], указывает на преднамеренность изменения архитектуры осетинских святилищ. На снимке отображено сооружение без крыши, но идеально сохранены стены помещения, имевшего когда-то двухскатную крышу. Святилище прямоугольной формы и расположено по линии восток-запад с дверью на южной стороне — ближе к юго-западному углу сооружения. Особый интерес представляют боковые (восточная и западная) стены, сохранившие форму двух скатов некогда существовавшей крыши. Внимание обращается на то, что южный скат в два раза меньше северного. Но так не бывает, тем более в условиях Кавказского высокогорья, где выпадают обильные снежные осадки. Осетины были великолепными каменщиками и кровельщиками и знали, как в местной среде строить удобные, практичные сооружения, не отходя при этом от культовой архитектурной формы. То есть, если бы местные строители делали разноскатную крышу, то, чтобы избежать снежной нагрузки, малой стороной бы был северный скат крыши, а, соответственно, южный скат, куда чаще попадают солнечные лучи, был бы больше.

Вывод один: Куртатинский Майрам в первоначальном виде с южной стороны имел широкий навес

века никаких христианских храмов никогда не было [мы не разбираем такие святыни Куртатинского ущелья, как «Дзири дзуар» и «Зариноных» («Заринон», «Ноных») так как христианизация XIX века коснулась подобных святилищ лишь поверхностным оформлением православными крестами и иконами].

Теперь рассмотрим культовые сооружения Алагирского общества. И сразу же зададимся вопросом: если в окружающих Алагирское общество ущельях не было и намека на христианство, могли ли алагирцы принять православие изолированно от других обществ? Однозначно — не могли, хотя бы потому, что до начала XV века (до нашествий Тимура хромого) горно-предгорная Ас-Алания представляла единую идеологическую организацию, управляемую Mистерией Асов. Другими словами, если до XV века не было христианских храмов в Тагаурском, Куртатинском и Дигорском обществах, то не могли они быть и в Алагирском обществе. Здесь (в Алагирском обществе) также единичны случаи приписывания святилищ к христианским храмам из-за явного отсутствия архитектурно-канонических соответствий в местной культовой архитектуре; взамен приходят новые стандарты [«стандарты» по определению в осетинских святилищах православных корней], не имеющие ничего общего с наукой, а только оправдывающие идеологический

на деревянных резных (судя по значимости святилища, и по аналогии с Рекомом) опорных столбах, а раз так, то имел и декоративные резные консоли-«драконы». Такая архитектурная форма выравнивала скаты крыши (или даже делала южный скат более большим), становилась приемлемой в местных условиях и, самое главное, соответствовала идеологии Асов.

Итак, в Куртатинском обществе, так же, как и в Дигорском и Тагаурском обществах, до второй половины XVIII

заказ. (Так, например, святилище «Мигъдауы Уастырджи» объявляется христианской церковью, потому что «Мигъ» — туман, облако — это, якобы, проявление только христианского бога; забывается при этом проявление Бога в виде облака и в других религиозных системах, например, в верованиях арийских народов Гиндукуша. Так, в одной легенде Гиндукуша говорится «(…) юная дочь главы клана Кузума жила со своими семью братьями на летовке, ею овладел Бог, принявший образ

Фотография святилища Цъæззиуы Мæйрæм, 1900 г.

белого барана, и она забеременела. Сперва, был заподозрен в инцесте один из братьев, однако совершившиеся чудеса открыли божественное происхождение ребенка (непорочное зачатие). «Бог» — цветное облако закрыло обнявшуюся пару, несправедливо обвиненный брат оказался неуязвим для оружия, вокруг ребенка было сияние». [Карл Йеттмар. Религии Гиндукуша. Изд. Наука. Москва. 1986 г. стр. 70].)

Отметим, что в Осетии тысячи культовых сооружений, в чем-то схожих [космогонический символизм построений], в чем-то разных [вспомним: любое, тем более культовое, строение должно быть продолжением природы и гармонировать с окружением, поэтому сооружения приобретали самые разные экзотические виды]. Вспомним также (разобранные нами ранее) многие параметры и символы, приписываемые христианству, а в действительности являющиеся местными, дохристианскими «определителями» святилищ (такие, как: ориентировка культовых строений по сторонам света, расположение дверей, окон, алтари, дохристианские всевозможные кресты и т. д.).

Вспомним также основные молитвенные места Асов — площадки «Симды фæз» и тропы — дороги, ведущие к ним. И мы выясним, что в Алагирском обществе — ущелье, как и в Дигорском, Куртатинском и Тагаурском обществах, до XV века никаких христианских храмов не было. Более того, в Алагирском ущелье культовая идеология Асов никогда не прерывалась и не изменялась с самого зарождения элиты индоевропейского мира — Нартов.

Здесь же, в Алагирском ущелье, в верховьях реки Урсдон, на отроге Кариухоха находится «колыбель» осетинского народа — «Урсдонская наскальная крепость», где сохранилась идеология Нартов — Асов, и где выжили и начали возрождаться далекие потомки Нартов [небольшая группа алан сохранилась и в Дигорском ущелье, но и дигорцы пополнялись большей частью за счет алагирцев].

Таким образом, мы «разобрали» весь северный склон «Мировой Горы» — северные отроги и ущелья Бокового хребта — северную часть «обитания» Мистерии Асов [вспомним: во времена Нартов элита индоевропейского мира, гипербореи — «Гуппырсар Бората», Мистерия Асов располагалась вокруг Большого Кавказа, по отрогам горной цепи от Казбека (Санаихох) до Эльбруса; затем, после «гибели Нартов» Мистерия Асов обозначилась двумя «касар» -ами (касарскими проходами) между отрогами гор Уилппата и Казбек].

Если северный склон «Мировой Горы», в особенности Алагирсоке ущелье, стал колыбелью возрождаемого осетинского народа, то сама «Мировая Гора»-Боковой хребет с ее южными отрогами претендует стать символом возрождения идеологии Нартов-Асов. Именно в неприступных теснинах высокого Бокового хребта проявились «Три Слезы Бога», пролитые по Нарту Батразу: «Реком», «Таранджелос», «Мыкалгабырта» и сотни других культовых сооружений, многие из которых — времен первых Нартов (ранняя бронза). Именно здесь, между двумя «касар»-ами (касарскими проходами) сформировался

центр Мистерии Асов. Думается, и во времена Нартов, когда духовно-идеологическая организация Асата-Бората-Ахсартаггата управляла Индоевропейской Евразийской
степью-«Арйана Вэджа»-«Зилахар», и после «гибели Нартов», во времена сокрытия избранными древних знаний, Мистерия Асов самоотверженно старалась «овладеть» перевалами и проходами «Кавказского перешейка», где соединялись дороги, идущие в самые разные окраины Евразии, и где начинался главный культ Нартов-Асов «Балц» — поход за знаниями.

Правители многих стран пытались захватить «Кавказский перешеек». Одним из проходов [Дарьяльским] и Крестовым перевалом иногда кому-нибудь на некоторое время удавалось завладеть [Сасанидскому Ирану и Арабскому халифату и, по не очень надежному источнику, один раз даже грузинскому царю]. Но это происходило ненадолго. Раз за разом культ «Балц» и священное отношение к «Мировой Горе» заставляли Асов возвращать «Небесное ущелье». И тот же культ «Балц», и то же священное отношение к «Мировой Горе» никогда не позволяли Асам отдать кому-нибудь территорию между двумя «касар»-ами. А если все же приходилось ее оставлять, во времена глобальных похолоданий, то могли уходить все, но только не асы-хранители «Мировой Горы».

«Сау Туал» — так называется территория между двумя «касар»-ами. (Следует правильно понимать здесь слово «Сау». «Сау» — это не только обозначение цвета — «черный»; в космогонии Асов «сау» обозначает: неизвестный, бесконечный, абсолютный, идеальный, непостижимый, сакральный, таинственный и т. д.; например, в Осетии, есть несколько вершин Саухох, идеальной пирамидальной формы, покрытой снегом — про такую — «черная гора» — не скажешь, но, зато, можно назвать «идеальной — сакральной — священной горой»; по аналогии с первым примером — «саурæсугъд» — следует понимать не как «черная красавица», а как идеальная, непревзойденная красавица; «сау дзуар» — не «черный дзуар», а — священный, сакральный «дзуар»; «сау хъæд» — не столько «черный лес», сколько дремучий, бесконечный; «сау тых» — не всегда дурная, черная сила — иногда это непревзойденная, таинственная сила и т. д. Так что территория, на которой расположился центр Мистерии Асов, школа-«дзуар» Реком, Таранджелос, Мыкагабырта, и откуда начинали свой «поход за знаниями» - «Балц» Нарты-ироны-аланы, не могла представляться только «черной», или «темной». «Сау Туал» — надо понимать как «Туал» — сакральный, таинственный, священный. К сказанному о «сау» добавим, что черный цвет незаслуженно упущен в геральдическом обозначении осетинского знамени, так как черный цвет обозначает высшую, познавательно-иерархическую ступень «Мыкалгабыртæ» в системе постижения знаний школы-«дзуар»-а Реком — Таранджелос — Мыкалгабырта [в чем нам еще предстоит убедиться]).

Очевидно, за «Сау Туал» нужно понимать не только Закка-Наро-Мамисонскую котловину, расположенную

между «Мировой Горой» (Боковой хребет) и Водораздельным хребтом, но и верховье Арвыкома (Дарьяльского ущелья) и Трусовского ущелья, обозначенных в грузинских источниках как «Двалетия»-(«Туал») [вспомним, что «Трусо» в XVII веке было опустошено грузинскими войсками и вновь заселено, в основном, выходцами из Тагаурского и Куртатинского обществ, возможно, забывшими старое сакральное название местной территории]. Вероятно, аналогично «Сау Туал», несколько большей территорией должен был представляться в древние времена смежный, находящийся на южных отрогах Водораздельного хребта, от «Хъуыды ком» (Кудское ущелье) до Верхней Рачи (еще в XVIII веке — первой половине XIX века Верхняя Рача была частью Осетии: «Реки в Имеретии: 1) Рион [начинается в Рача], протекает из Осетии внутрь Имеретии через город Кутаиси. 2) Квирила, также идет из Осетии (…)» [История Осетии в док. и мат. С древн. Времен до конца VII века. Цхинвали 1962 г. «1769 г. марта 14 — Из записки кутаисского митрополита, посла царя Соломона, о реках Юго-Осетии и о найме войск в Осетии»]).

Мы не случайно рассматриваем «Сау Туал» и «Урс Туал» в комплексе: дело в том, что оба «Туала» раньше были соединены десятью перевалами (от Крестового до Мамисонского), приспособленными или для арбы, или для конного транспорта. Эти перевалы необходимо и удобно было защищать с южной, солнечной стороны «Урс Туала». Нам видится, что еще со времен образования элитной страны Нартов (с эпохи энеолита) в «Урс Туале», на подступах к перевалам «Кавказского перешейка», организуются укрепрайоны из Нартов, рангом не ниже «ступени Ахсартаггата», пополняющиеся время от времени с севера отборными Нартами. В эпоху похолодания, с 2500 лет до н. э., когда население гор вынуждено будет спуститься с высокогорий «Сау Туала», а «худший» «избыток» населения, династийная раса, двинется «создавать» властные структуры в другие страны, тогда оставшиеся «лучшие» Нарты принесут из «Сау Туал» в «Урс Туал» на места укрепрайонов школы-дзуары, создадут высшую иерархическую ступень постижения знаний — «Асата», построят «Асгарды», — такие, как «Морах», «Зылды мæсыг», «Уалуаз» (Крестовый перевал) и т. д.

С начала потепления, с XVII века до н. э., центр Мистерии Асов вновь переместился на «Мировую Гору» (Боковой хребет), и здесь же создадутся «Асгард»-ы наподобие «Сидан Мыкалгабыртæ», а вокруг начнут зарождаться, вначале предкобанская, а затем знаменитая Тли-Кобанская культуры, — Нарты достигнут наивысшего своего расцвета.

Итак, «Мировая Гора» (Боковой хребет) с выходом на южные отроги («Сау Туал») и во времена величия Нартов является центром Мистерии Асов — центром культа «Балц». Могли ли Асы, не позволившие проникнуть
ни одному чужеродному элементу в «колыбель — житницу» — «Хур хæтæнтæ» (Солнечные долины — Алагирское, Дигорское, Куртатинское, Тагаурское общества), позволить разместиться какой-либо,

противоречащей идеям асов, инородной религиозной системе в самом центре своей мистерии — в южных отрогах «Мировой Горы» — «Сау Туал»?

Безусловно, нет (!).

Зато непременно должны были они [Асы] приобретать все прогрессивные изобретения, так как этому способствовал и учил культ «Балц». Так же, как когда-то индоевропейцы энеолита получают из Передней Азии все лучшие ремесленные изображения и создают знаменитую Майкопскую культуру, точно так же в далеком будущем Асы обогащаются идеями в мастерстве строительства культовых сооружений. Неизвестно, в какое время (вероятно с VII – VI вв до н. э.), но точно известно, что до татаро‑монгольских нашествий XIII в н. э. в «Сау Туал» возводятся храмы: «Таранджелос» (Трусовское ущелье), «Зругы Майрæм» (или «Хозиты зæрин Майрæм»), Тлийский храм (Мамисонское ущелье), «Нары Уастырджи» и т. д. В науке эти храмы с разной долей вероятности относят к христианским сооружениям (особенно «Зругы Майрам», так как в нем [единственном в Туалии] зафиксированы фрески, которые, как мы далее выясним, происходят намного позднее постройки храма [так же, как и в Нузальском склепе-часовне]).

Теперь же, в свете новых представлений о «Мировой Горе», о «Кавказском перешейке», о Нартской духовно-идеологической и познавательной школе-«дзуар»-е, о культе «Балц» и т. д. мы можем утверждать, что все культовые сооружения «Сау Туал» (так же — «Урс Туал») не должны были противоречить идеям Асов (а как мы выяснили, у самих грузин христианство находилось в непримиримой конфронтации с «Осами-Асами»), или же на «Кавказском перешейке» Асами был сделан такой же эксперимент, как в западной части Алании в начале X века: исходя из определенных политических интересов, допускаются христианские миссионеры и строятся церкви, а через короткое время (вспомним: всего через шесть лет) миссионеры изгоняются, а построенные культовые сооружения переоформляются
в храмы‑хранилища (вспомним: осетины никакие человеческие творения никогда не разрушали).

Разберем более реальный вариант, когда Асы, стремящиеся к открытиям и совершенству, (возможно) перенимают лучшее и необходимое в Передней Азии и Закавказье и (возможно) совершенствуют методы строительства и конструктивные формы своей (Асской) культовой архитектуры.

Будем исходить из поверхностного рассмотрения так называемой горно-грузинской христианской архитектуры [которой приписывают происхождение многих культовых сооружений в «Сау Туал» и «Урс Туал» ]. И в начале отметим: почти тысячи лет Закавказье с перерывами находилось под господством Ирана, под влиянием которого в Грузии (как и во многих странах Закавказья и Передней Азии) распространился и доминировал Маздаизм (отметим: культ Митры через Римскую Империю пропагандировался даже на Британских островах). Вспомним также, что Иисус Христос многими «своими» «святыми догматами» «продолжает»

«своего предшественника» Митру [«непорочное зачатие», «рождество», «святое причастие», «воскрешение», грядущее в будущем «новое пришествие» и т. д.]. А раз так, то и христианская культовая архитектура не могла произойти просто «из ничего» и должна была быть во многом продолжением конструктивных и символических форм митраистских храмов. Но, как мы выяснили, и сам Митра не был «новым духовно-идеологическим изобретением». Ему предшествовал Нартский Сослан. Значит, и культовая архитектура Митраизма должна была быть основана на космогонии культовых сооружений Нартов. Что же мог заимствовать в храмовом строительстве от Нартов Митраизм, а затем передать это заимствованное христианству? Мы рассмотрели фактически все культовые сооружения Нартов-иронов: зиккураты, храмы‑хранилища-реликвиумы, Нартские молитвенные дома и т. д. Прежде всего, в данном случае, нас интересует молитвенный дом Нартов («Нарты стыр кувæн хæдзар»). Как мы помним: «Кувæн хæдзар» представлял собой символическое строение с обозначением трехуровненного жизненного пространства «Мировой Горы», где «нижний уровень» — это четырехугольная стеновая выкладка («цыппар къуымон»), «верхний» — это восьмиугольная надочажная скатная крыша-купол- «Ердо» («аст фисынон»).

Как видим, перед нами, наверное, самая архаичная форма купольного сооружения — молитвенника (скорее всего, первая). Случайно ли совпадение с Нартским молитвенником одной из разновидностей грузинских церквей, имеющей четырехугольную форму и купольную
восьмигранную надстройку. Думается, неслучайное.
Рассмотрим другую форму сооружений (причисляемых к горно-грузинским христианским памятникам), представляющих собой ассиметричные сооружения с восьмигранным алтарным выпуском с восточной стороны [со временем эти алтари-выступы стали выстраиваться округлыми, более легкими в строительстве, впрочем, также со временем стали возрождаться округлой формы купольные надстройки]. Нетрудно определить в таких сооружениях горизонтальную проекцию Нартского молитвенного дома: «верхний»-небесный мир — восьмигранный купол- «ердо» в космогонии индоевропейцев сопоставим в горизонтальной проекции с «востоком», а земной «средний» мир — четырехугольное сооружение, соответственно, — с «западом». Другими словами, сооружения с восьмигранным
выступом с восточной стороны представляют собой «опрокинутые» на восток Нартские молитвенные дома (в последующем появляются разные вариации исполнения таких сооружений: строения с округлым выступом (как мы уже говорили); прямоугольные строения без выступов, но с округлой восточной стеной внутри помещений; строения, сочетающие в себе оба направления развития заимствованного от Нартского «ердо» обозначения верхнего мира, и восьмигранное (или круглое) купольное навершие, и восьмигранный (или округлый) выступ и т. д.).

Итак, идея христианских купольных и алтарных сооружений уходит корнями глубоко в дохристианский период [так же как и кресты, колокола и т. д.], а именно, в эпоху образования Кавказской индоевропейской элиты — Нартов.

Но между гибелью Нартов и зарождением христианства проходит почти тысяча лет (точнее — около семисот — шестисот лет, если признать «гибель Нартов» концом Тли-Кобанской культуры VII – VI вв до н. э.). Значит, тысячу лет космогоническую идею культовых сооружений несла другая духовно-идеологическая система, а именно, Митраизм. Неважно, как он попал в Грузию-непосредственно от Ирана или через Римских легионеров, но то, что митраизм должен был проникнуть в Закавказье [в культовых наименованиях. Атрибутике, строениях и т. д.], а затем продолжиться в последовавшем
христианстве [в первую очередь, в грузинской «христианской» культовой архитектуре], это точно [напомним: Закавказье почти тысячу лет находилось под влиянием Сасанидского Ирана].

Давно культ Митры ушел в небытие, но оставил о себе память во многих памятниках древности, по которым выясняется, что культовые сооружения строились по принципам космогонического дуализма: мужского-небесного и женского-земного начала, соединенных алтарем, с символами солнца [юго-восточная или южная сторона] и луны [западная или северо-западная сторона] над входами в храмы [повторим, что до реставрации Рекома под руководством Пчелиной Е. Г. в 1936 году над входом в храм‑-хранилище Реком находились кованые
символы солнца — диск (южная сторона) и луны — полумесяц (северная сторона)], или снабжались двумя входами: южный — «солнечный» и западный — «лунный». Почти все перечисленное нетрудно выявить в грузинской «христианской» архитектуре. И могло быть так, что на фундаментах маздаистских храмов выстраивались
грузинские христианские церкви, или древние маздаистские культовые сооружения перестраивались в церкви (так, например, явно перестроенными являются церкви в селении Кобет, Кусрет и т. д.). Тема изучения происхождения, заимствования культовой архитектуры маздаизма и христианства, ввиду выявления более древней Нартской храмовой архитектуры, требует большой исследовательской работы. Сейчас же нас интересует то, что «… Далеко смотрели посвященные древности … Знания в химии и математике они скрыли в мифах, которые невежественные будут хранить вечно, или в арках и переходах своих храмов …» [Мэнли Полмер Холл], то есть, иначе говоря, Асы прекрасно знали истинное предназначение и происхождение многих конструктивных символосодержащих элементов и культовой атрибутики, заложенных, но не до конца понятых, в храмах разных догматических или полу-догматических религиозных систем.

Значит, мы можем предположить, что в определенное время [вероятно, в период укрепления Мистерии Асов, во времена сармато-алан с первых лет нашей эры] Асы-аланы, используя культ «Балц», начинают

«экспериментировать» в храмовых строениях, заимствуя не противоречащее собственным идеям: то, что когда-то их [Асов] предки Нарты «раздавали». Таким образом, в Туалии появляются несколько храмов, на первый взгляд, созданных миссионерами: имеются в виду «Зругы Майрæм» («Хозиты зæрин Майрæм») и Тлийский храм [однотипный со Зругским, но меньший в размерах].

Повторим: Асы-аланы — «дети дракона» [Агусти Алемань. стр. 377] никогда не позволяли проникать в обитель «дзуар»-а-Мировой Горы чужеродным идеологиям, в том числе и христианству, более того, они [аланы-Асы] беспощадно уничтожали тех из своего народа, кто принимал инородные идеи, так, например, были преданы

конца раннего средневековья до Татаро‑-монгольских завоеваний] в персидских и арабских летописях некоторые аланские цари [но не народ] упоминаются как христиане [мы выяснили, что часто эти цари принимали крещение формально, из политических соображений, иначе, например, крестили или пытались бы крестить свой народ] [А. А., там же, стр. 343, 467 и т. д.]).

Значит, храмы, наподобие «Зругы Майрам»-а, если и строились как христианские [опять же из политических соображений, неважно: грузинскими, армянскими, греческими или еще какими-нибудь церковными строителями,
но, точно, не миссионерами], то только в наружном оформлении. Внутреннее же содержание Зругского храма и ему подобных изначально определялось идеологией

«мученической» смерти крещенные аланы — «Сукиасяны»: «(…) царь аланов послал нескольких отважных мужей во главе с неким Барлахом к горе Сукавет, людей из Аланских ворот (!) возвратиться, или же убить их (…)» (Агусти Алемань, АвДиСПИ, изд, «Менеджер», Москва, стр. 385). Как видим, речь идет об аланах, происходящих из «Аланских ворот», то есть, с «Кавказского перешейка», — как раз из тех мест [и в то время], где расположились приписываемые христианству, исследуемые нами культовые сооружения (в дальнейшем: [с

Асов как храм — хранилище. Одновременно со строительством храма, или с некоторым отставанием по времени от постройки сооружения, описываемые строения оформлялись символосодержащими конструктивными элементами, присущими Нартско-иронской культовой архитектуре. Так, над входом Зругского Майрама по всей длине южной наружной стены имеется ряд пробитых отверстий, предназначенных для широкого навеса, предполагающего существование в былом декоративных резных опорных столбов [наподобие

Рекомовских], которые, в свою очередь, выявляют возможные навесы с фигурными консолями-драконами. Самой вероятной формой крыши должно было быть двухскатное симметричное перекрытие с углами скатов, соответствующими вокруг лежащим горам [вспомним о главном принципе Нартско-иронской архитектуры: все искусственные строения должны гармонировать с окружающей природой]. Возможно также, что на стыке скатов, с обеих сторон крыши имелись также декоративные консоли-драконы [по аналогии с первоначальным архетипом «дзуар»-а «Дзгъвисы Уастырджи» ]. Следует знать: над алтарным окном с восточной стороны находился дохристианский крест — двусторонняя свастика, такой же, как у Рекома [сейчас камень с этим крестом лежит у подножия полуразрушенного строения с восточной стороны] и происходящий во времена Нартов [не позднее кобанской бронзы]. Если теперь учесть, что космогонический символ — вселенная — каменная ограда, окружающая реконструированное сооружение, была когда-то замкнута, и если вспомнить, что само понятие «Майрæм» происходит со времен индоевропейской общности и никак не связано своим происхождением с христианской «Богоматерью» [скорее

наоборот: косвенно, через «посредника» Митру и Передне-Азиатскую — Египетскую «Богиню‑мать» христианская «Богоматерь» происходит от индоевропейской — Нартской «плотной божественной субстанции» «места договора» (Май)-камня-«дзуар»-а «Майрæм» (Майрæн)], то перед нами предстает совершенное, изящное, гармонирующее
с величественной природой, культовое сооружение, известное со времен Нартов — элиты индоевропейского мира как «храм‑-хранилище-дракон».

Итак, мы «разобрали» две версии появления до XV века на «Кавказском перешейке», в центре расположения Мистерии Асов, приписываемых христианству, культовых сооружений. Первая версия — это «неудачный эксперимент» по попытке проникновения и распространения в горной-предгорной Алании христианства, инициированный правителями-царями Алании [и самими же царями остановленный, так как «эксперимент» неприемлем для Асов,]; вторая версия — это использование для строительства храмов‑хранилищ приемов христианских и, возможно, маздаистских храмовых символосодержащих возведений, когда-то придуманных самими же Нартами.

Теперь мы можем предложить еще одну, неожиданную [на первый взгляд] версию происхождения Зругского Майрама, Трусовского Таранджелоса [и других святилищ «Сау Туал» ], а также массы [подобных Зругскому Майраму и Трусовскому Таранджелосу] культовых сооружений Южной Осетии: интересующие нас храмы происходят не позднее маздаизма — во времена кобанской поздней бронзы — накануне «гибели Нартов» и, тем более, намного раньше (!) возникновения христианства.

Что нам позволяет делать такой вывод? Вначале повторим: Тли-Кобанская культура по последним археологическим данным охватывает весь Большой Кавказ от Чечни и Хевсуретии на востоке до Абхазии и Сванетии на западе, с выходом на предгорья и равнины Северного Кавказа [территории распространения Нартского эпоса]. Центром и началом распространения Тли-Кобанской культуры, судя по древности найденных археологических находок и исходя из наших рассуждений о стратегическом
расположении перевальных дорог на «Кавказском перешейке», а также, учитывая то, что развитие Предкобанской
культуры начинается после отступления («Кара и Карафа») — глобального похолодания (XXV – XVII вв. до н. э.), с большей вероятностью является освобождающийся от снега южный склон «Мировой Горы» (Бокового хребта), — это территории между Дарьяльским и Касарским проходами и вся Южная Осетия с примыкающими ущельями рек Арагви и Риони. То есть, если мы хотим выявить Тли-Кобанский «след» в Зругском Майраме, в Трусовском

Таранджелосе и т. д., то мы должны исследовать, наряду с храмами «Сау Туал», массу подобных культовых сооружений
Южной Осетии, многие из которых, хоть и дошли до нас в полуразрушенном состоянии (а иногда сохранившись лишь в фундаментах), представляют шедевры камнетесных сооружений (например, «Гвердайы дзуар» селения Корнис и т. д.).Начнем с того, что отметим обязательное присутствие во всех упомянутых храмах атрибутов Нартско-Асских святилищ: площадок «Симды фæз» и замкнутых символосодержащих оград [иногда от оград сохранились лишь фундаменты, а часто и остатки оборонительных стен с бойницами: например, «Карасеты дзуар» сел. Корнис].

О том, с каких времен доходят до нас подобные храмы, можно судить по археологическим находкам, часто обнаруживаемым в этих же сооружениях. Так, при самостоятельной реставрации «Карасеты дзуар»-а [в результате неумелой и неправильной реставрации святилище потеряло свой первоначальный космогонический архитектурный вид.

Кстати сказать, подобные реставрации, часто подстрекаемые пропагандистами‑миссионерами и угрожающие сохранению многих исторических ценностей — архетипов культовых сооружений, приобрели массовый характер как на Юге, так и на Севере Осетии] было найдено уникальное бронзовое навершие посоха с колокольчиками эпохи Тли-Кобанской бронзы. При другой самодеятельной реставрации святилища селения Чешиаг была найдена трехступенчатая алтарная тумба из красного базальта (первая, невысокая ступень — квадрат [«цыппаркъуымон»], вторая, высокая ступень — восьмиугольник [«астфисынон»], и третья, верхняя небольшая круглая ступень с выемкой [очевидно, предназначенной для алтарного священного огня]). Конечно, можно предположить, что предметы эпохи бронзы, находимые в исследуемых культовых полуразрушенных сооружениях [по рассказам очевидцев, таких предметов по Осетии найдено множество], являются археологическим матералом вторичного пользования [то есть, занесенными в храмы в более позднее время], но нахождение их в самых нижних культурных слоях развалин говорит об изначальном ритуальном использовании этих предметов в разбираемых нами древних храмах.

Но самым убедительным «следом» Тли-Кобанской культуры в определении происхождения интересующих нас строений могло бы быть само строение с явными признакми эпохи бронзы. И такие сооружения пока еще существуют: на западной окраине «Кобы фæз» (Кобийской равнины), на подступе к Трусовскому проходу («Тырсийы Къæсæр») в селении Ногкау сохранилось строение, называемое местным населением «Шахтар». Здание расположено строго по линии восток-запад, имеет прямоугольную форму «золотого сечения» с проходом в южной стене (все интересующие нас культовые сооружения данного типа, независимо от того, имеют ли они восьмигранную восточную стену, округлую или прямую снаружи и округлую внутри помещения, строились по принципу «прямоугольник золотого

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: