ЦГПБ им. Н.А.Некрасова 3 страница

"Учениками И. П. Минаева, продолжившими исследование этих проблем, были Ф. И. Щербатской и С. Ф. Ольденбург. Имя Ф. И. Щербатского — одно из самых почетных в истории мировой индологической науки. Велик его вклад в изучение древней буд­дийской философии; всеобщую известность получили книги «Тео­рия познания и логика по учению позднейших буддистов» (ч. 1-2, СПб., 1903-1909), «The Central Conception of Buddhisni and the Meaning of the Word „dharma"» (L., 1923), «The Conception of Buddhist Nirvana» (Leningrad, 1927), «The Buddhist Logic* (vol. 1-2. Leningrad, 1930-1932). Ф. И. Щербатской издал ряд древних трактатов по буддийской философии.

Широту научных интересов демонстрирует творчество С. Ф. Ольденбурга. По его инициативе была создана «Библио­тека буддика», принесшая славу отечественной буддологии. Он занимался также древнеиндийской мифологией, литературой, религией, искусством, исследовал древние памятники индийской культуры в Центральной Азии, обнаруженные русскими экспе­дициями, в том числе уникальные индийские рукописи. Важные буддологические работы были созданы О. О. Розенбергом и Е. Е. Обермиллером.

В 1927 г. С. Ф. Ольденбург, Ф. И. Щербатской и М. И. Ту-бянский с полным основанием смогли заявить: «По совокупности своих достижений русская буддология должна по справедливости считаться первой в ряду европейских»¹*⁰.

Дореволюционная русская индология основное внимание уде­ляла изучению религии и литературы древней Индии; вопросы экономики, общественных отношений и даже политической исто­рии разрабатывались значительно меньше. И все же, несмотря на известную односторонность тематики, русская индология (осо­бенно буддология) добилась выдающихся успехов. Ее представи-

и-лей всегда отличали высокий профессиональный уровень, ори­гинальность подхода к исследованию, подлинное уважение к ин­дийскому народу, его культуре.

После 1917 г. начался качественно новый этап в изучении Индии, Пробуждается интерес к вопросам гражданской истории м социально-экономическим отношениям в древности; памятники литературы и искусства рассматриваются с позиций историзма. Особенно показательна деятельность в эти годы С. Ф. Ольден-оурга. В своих работах он по-новому ставит проблемы происхож­дения индийского искусства, подчеркивает важность археологи­ческих находок, одним из первых в мировой науке и первый и отечественной индологии он оценил огромное значение раскопок Хнраппы³⁹. Данные эпиграфики — «богатый источник для исто­рии экономики и борьбы классов»⁴⁰, — сведения джатак, материа­лы Панини и «Артхашастры» служили, по мнению С. Ф. Оль-денбурга, основой для реконструкции социально-экономических отношений в древней Индии.

По инициативе ученого в 1930 г. в Институте востоковедения ЛИ СССР, который он в то время возглавлял, приступили к пере-поду «Артхашастры» на русский язык. Была создана специаль­ная группа под руководством Ф. И. Щербатского, и уже в 1932 г. основная часть работы была завершена (перевод I Отдела трак­тата осуществил сам С. Ф. Ольденбург).

Серьезное внимание уделялось в эти годы вопросам методо­логии. Решающим было освоение советскими индологами теории исторического материализма. Глубоко изучались статьи К. Марк­са, касающиеся Индии: «Британское владычество в Индии», • Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельно­сти», «Будущие результаты британского владычества в Индии» и др.⁴¹, многие работы К. Маркса и Ф. Энгельса («Капитал», «Анти-Дюринг»), содержащие ссылки на индийский материал, на факты истории страны⁴².

Раскрытие К. Марксом исторической роли сельской общины имело большое значение для развития современной индологии. Он пришел к выводу, что индийская община, представлявшая собой экономически самодовлеющее целое и сохранившаяся до нового времени, являлась пережитком древнего института. Только учитывая это обстоятельство, можно установить особенности общественных отношений, государственного строя, идеологиче­ских воззрений в ранние периоды истории Индии, культуры и быта населявших ее племен и народов.

К. Марксу принадлежит также определение восточной деспо­тии. До него существование этой формы правления в ряде стран Востока в древности и средневековье объясняли главным образом спецификой психики восточного человека. К. Маркс первый свя­зал причину возникновения деспотии с общественно-экономиче­скими факторами — условиями материального производства, де­лавшими необходимым для государства выполнение некоторых экономических функций (прежде всего организацию обществен-

ных работ), отношениями и особенностями социальной структу­ры. В его работах содержится много ценных замечаний об ир­ригации в Индии, религиозных верованиях и т. д.

Под влиянием марксизма в советской индологии возрос инте­рес к изучению нового и новейшего периодов истории Индии (в дореволюционное время не получившее развития), причем в процессе этого изучения все отчетливее выяснялось, в какой ог­ромной мере настоящее Индии коренится в ее далеком прошлом. Именно от исследования новой и новейшей истории страны при­шли к проблемам средневековья И. М. Рейснер и К. А. Антоно­ва, древности и раннего средневековья — А. М. Осипов.

С середины 40-х годов изучению древней Индии стали уде­лять специальное внимание. В ряде случаев (например, при со­ставлении учебных пособий) о ней иногда приходилось писать неиндологам⁴³. В послевоенный период начали публиковать ра­боты советские ученые, сделавшие рассмотрение проблем древней Индии своей специальностью. Первой такой работой была неболь­шая монография А. М. Осипова «Краткий очерк истории Индии до X века» (М., 1948); нужно указать и на статью Д. А. Сулей-кина «Основные вопросы периодизации истории древней Индии» («Ученые записки Тихоокеанского института». Т. 2, М., 1949). Уже в них были поставлены вопросы, на разработке которых в дальнейшем сосредоточили усилия наши историки, — классовая структура древнеиндийского общества, периодизация его исто­рии, формы эксплуатации, характер государства, идеология.

В последующие десятилетия серьезное внимание уделялось изучению политической истории, хозяйственной жизни и обще­ственно-экономических отношений, сословно-кастового и государ­ственного строя. Этими проблемами активно занимаются Л. Б. Алаев, А. А. Вигасин, Б. М. Медведев, А. М. Самозванцев. Традиции в области изучения древнеиндийской культуры и ре­лигии успешно продолжают Ю. М. Алиханова, В. Я. Васильков, В. В. Вертоградова, П. А. Гринцер, И. Д. Серебряков, Э. Н. Тем-кин, В. Г. Эрман и др. Усилиями О. Ф. Волковой, Т. Я. Елиза-ренковой, В. И. Кальянова, С. Л. Невелевой, Б, В. Смирнова, В. Н. Топорова и других были полностью или частично переве­дены и опубликованы многие памятники древнеиндийской лите­ратуры — «Ригведа», «Атхарваведа», наиболее важные упаниша-ды, многие части эпических поэм «Махабхарата» и «Рамаяна», политический трактат «Артхашастра», буддийский текст «Дхам-мапада», сборник избранных произведений прославленного Ка-лидасы, некоторые драмы, сборник нравоучительных рассказов «Панчатантра» и санскритских джатак «Джатакамала», новое, исправленное издание перевода «Законов Ману». Расширяется круг тем по истории, филологии и лингвистике. Проводятся ар­хеологические раскопки в Средней Азии, уже давшие ценные свидетельства о связях ее народов с Индией в далеком прошлом. В целом русские индологи развивают лучшие традиции отечест­венной науки.

* ft *

Краткий обзор истории изучения древней Индии позволяет определить главные направления исследований, их характер и i нецифику в различные периоды развития индологии и в разных нпдологических школах. Тематика исследований, разумеется, шнисела и от накопления материала. Поскольку раньше всего пала известна религиозная литература индуизма, постольку объ-иктими изучения были преимущественно ведийская религия и индуизм. Когда же во второй половине XIX в. достоянием ученых птила буддийская литература, большое место заняло исследование буддизма. К концу XIX в. с развитием эпиграфики и нумиз­матики появились возможности для восстановления основных фактов политической истории. Открытие в начале XX в. руко­писного текста «Артхашастры» привлекло внимание к истории общественной мысли и государственности. Успехи археологии п XX в. позволили обратиться к самым ранним периодам развития древнеиндийской цивилизации. Однако и сейчас проблемы истории древней Индии нельзя считать достаточно разработанными. Наименее изученными продолжают оставаться социально-эконо­мические проблемы. Правда, в 60-70-е годы вышло немало работ по экономике, но в них освещаются преимущественно вопро­сы ее структуры и формы хозяйственной деятельности. До сих пор недостаточно исследованы аграрные отношения, такие кар­динальные проблемы, как рабовладение, наемный труд, характер древнеиндийского государства и т. д. Пожалуй, лишь сословно-кпстовые отношения были и остаются предметом многостороннего изучения.

Но даже проблемы, над которыми индологи работали актив­нее всего, — политическая исторля, история культуры, религии, итногенез — еще весьма далеки от окончательного решения. Со­циальные корни религиозных учений, роль в их возникновении племенных верований, соотношение государственных и народных культов пока еще не стали (за редкими исключениями) темой специальных работ. Уже собран и систематизирован доступный фактический материал, но кардинальные сдвиги могут, по-видимо­му, произойти лишь в результате открытия новых источников— литературных, археологических, эпиграфических и пр.

Таковы вкратце главные достижения мировой индологической пауки, таковы основные проблемы, которые решались учеными и которые еще предстоит решить, чтобы воссоздать в полной мере политическую, социальную и культурную историю древней Индии. Интенсивная работа индологов разных стран мира — налог того, что эта сложная, но необходимая задача в недалеком будущем может быть осуществлена.

Источники. Общая характеристика

Степень изученности любого исторического периода в значи­тельной мере зависит от источников, которыми располагает ис­следователь. Однако число их не является определяющим факто­ром: многое зависит от особенностей сохранившихся памятников. Исследователь древней Индии часто имеет дело с весьма своеоб­разными текстами⁴⁴. Большая часть дошедших до нас литератур­ных произведений — религиозно-философские сочинения, многие из них создавались представителями брахманской прослойки, отвечали их интересам, отразили их взгляды и установки. Конфес­сиональной тенденциозностью страдали также буддийские и джайнские сочинения.

Хорошо известно, что в древности очень сильна была традиция устной, из поколения в поколение, передачи текстов, при этом старались сохранять их первоначальный смысл. Ряд текстов был письменно оформлен лишь в первые века нашей эры, хотя до того они передавались на протяжении столетий. Допустимо думать, что зафиксированы были далеко не все произведения устного творчества. Самые ранние из литературных памятни­ков — гимны «Ригведы» составили единое собрание, как полагают ученые, в конце II тысячелетия до н. э. (есть мнение и о более поздней кодификации)⁴⁵. Древнейшие эпиграфические документы относят к IV в. до н. э. Согласно цейлонской традиции, буддий­ский канон на языке пали был записан на Ланке (Цейлоне) в I в. до н. э.

Устная передача сочинений (эпического, религиозного и даже законодательного характера) лежала в основе системы светского и религиозного обучения. Кроме того, сейчас уже ясно, что до нашего времени не дошла значительная часть ранних текстов. Немало оригинальных рукописей, очевидно, погибло из-за влаж­ного индийского климата, большинство сочинений известно в очень поздних списках.

Эпиграфика. Надписи — один из важнейших источников по истории и культуре древней Индии⁴⁶: они часто бывают един­ственным датированным источником наших знаний о каком-либо периоде, явлении, событии. Так, эдикты царя Ашоки (III в. до н. э.) — единственные надежные и синхронные документы по истории правления этого царя и всей маурийской династии. Благодаря эпиграфическим материалам, как правило, решаются многие проблемы хронологии.

В отличие от повествовательной литературы (брахманские сутры и шастры) надписи обычно просто фиксируют определен­ные события и отдельные факты политической и культурной ис­тории. Так, знаменитая надпись Рудрадамана из Джунагадха (150 г. до н. э.) рассказывает о сооружении водоема и ирригаци­онных работах при Чандрагупте, Апгоке и Рудрадамане. Сведения о пожертвовании земель и различных дарах храмам от царей, чиновников, богатых мирян позволяют составить представле-

и im о реальных отношениях того времени. В противоположность иимятникам литературы, которые неоднократно подвергались редактированию, эпиграфические документы более точно фикси­руют дух и особенности своей эпохи⁴⁷.

Они весьма ценны тем, что сообщают о синхронных или изве-» nihix их авторам фактах, не восстанавливаемых по произведе-iiiMiM повествовательного характера.

Значение эпиграфических документов особенно возрастает, |ч-ни их свидетельства получают подтверждение или находят ана-ишчш в других памятниках словесности. Это дает возможность Оплпе полно реконструировать реальные факты прошлого и вместе II тем объективнее оценить сообщения письменных источников. Для изучения государственного строя Маурийской империи, например, весьма важно совпадение материалов эдиктов Ашоки, • Лртхашастры» и «Индики» Мегасфена⁴⁸.

В то же время использование надписей связано с немалыми трудностями. Прочтение и перевод эпиграфических памятников, скиданных много столетий назад и сохранившихся не полностью, весьма сложны. Большинство документов написано шрифтом Прахми, как правило, текст не разделен на предложения и слова. Хотя с момента расшифровки Дж. Принсепом первых надписей ми брахми прошло почти 150 лет, исследователи еще довольно чисто сталкиваются с загадками при их прочтении и трактовке⁴⁹. Mr редко перед учеными встают проблемы датировки эпиграфиче­ских памятников. Особенности шрифта, языка и содержания текста помогают установить хронологические рамки источника, ип границы эти порой столь широки, что ценность документа резко снижается. В тех же счастливых случаях, когда надпись содержит указание на время ее составления (чаще всего имя царя или дату по принятой эре), ее материалы сразу же приобре­тают особый интерес.

К числу недостатков эпиграфических памятников как источ­ников по истории и культуре можно отнести наличие во многих и;) них панегирических элементов, иногда заслоняющих реальные события. Это типично прежде всего для надписей — прашасти (панегирические и посвятительные), обычно прославляющих пра­вителей и богатых дарителей. Однако и они иногда выступают ценным источником. Так, одним из самых важных документов гуптской эпохи (прежде всего для воспроизведения событий по­литической истории) является знаменитая Аллахабадская над­пись, которую связывают с годами правления царя Самудрагуп-ты (IV в. н. э.). Этот своего рода панегирик, составленный санов­ником Харишеной в честь блистательных военных побед царя, содержит информацию о проведенных им походах, завоевании конкретных областей и т. д.

Существенная особенность большинства эпиграфических до­кументов — их лапидарность, сравнительно незначительные разме­ры: многие включают лишь несколько строк. Это, вероятно, объ­ясняется исключительной трудностью нанесения текста на такие

«писчие материалы», как камень и металл, и характером древних надписей.

По содержанию они обычно подразделяются на государствен­
ные и частные. Среди первых те, что составлялись от имени
правителей или государственных лиц, — царские указы, по­
святительные и дарственные надписи о пожертвованиях земель,
построек и т. д., а также мемориальные. Образцом последних
может служить надпись царя Калинги Кхаравелы (I в. до н. э.),
обнаруженная в Хатхигумпхе (Орисса). В ней рассказывается
о юности царя, его образовании, успехах в науке и искусстве,
о коронации, затем последовательно, по годам, о его деятельно­
сти — строительстве храмов, каналов, военных походах и т. д.
Автор надписи прославляет царя за его щедрость, смелость,
воинские успехи. \

Государственные надписи дают материал для изучения раз­личных аспектов жизни древнеиндийского общества — политиче- | ской истории, государственного управления, социально-экономиче- ■ ских отношений и т. д. Письменная традиция выделяет несколько: типов царских эдиктов и указов (раджа-шасана) — надписи,; регистрирующие дары (дана-шасана), надписи в честь особых благочестивых деяний царя (прасада-шасана) и т. д. Сохранилось множество дарственных надписей — о дарении царем рели­гиозных сооружений (пещер, ступ, храмов) отдельным монахам, группам монахов, сектам и т. п.

Эпиграфические документы нужно различать и по материалу, на который они нанесены. Чаще всего тексты высекались на камне (скалах, колоннах, плитах, кирпичах), металле (пластин­ках), керамике, дереве и, реже, кости. Древние надписи, сделан­ные на дереве, из-за влажного индийского климата до нас не дошли. Крайне мало документов сохранилось и на древесной коре. Судя по сообщениям грека Неарха и шастр, в древности писали и на тканях.

Материалом для письма служили и пальмовые листья. Оче­видно, на них первоначально наносились царские и частные документы, а затем уже наиболее важные из них высекались на камне. Большая часть древних документов на пальмовых листьях исчезла. Сохранились лишь немногие (относительно позднего времени) из Северной Индии (Кашмир), а также ряд манускриптов за пределами страны, прежде всего в Центральной Азии (преимущественно буддийские тексты).

Уже говорилось, что в основном древнеиндийские надписи выполнены шрифтом брахми. Его происхождение — до сих пор одна из трудных загадок, но ясно, что за долгую историю индий­ской письменности брахми прошел несколько этапов развития. С III в. до н. э. на Северо-Западе Индии получил распространение и шрифт кхароштхи.

Ряд надписей индо-греческих правителей и даже отдельные надписи эпохи Ашоки были составлены на греческом. Арамейское письмо употреблялось в тех областях Северо-Западной Ин-

л

нии, которые некогда были провинцией Ахеменидской империи. Им была выполнена и часть эдиктов Ашоки — в «западных пПлнотях» его империи (совр. Афганистан). Кроме того, в послед­ний годы в руки ученых попали билингвы (эдикты Ашоки на гроческом и арамейском).

Самыми древними эпиграфическими документами на «старо-тлмильском»* языке являются обнаруженные в Тамилнаде по-гилтительные надписи, выполненные особым южным вариан­том брахми и относящиеся к II—I вв. до н. э. (их издатель И.Махадэван называет эти надписи «тамило-брахми»). Пола-пмот, что это письмо легло в основу тамильского и других иилднейших южноиндийских шрифтов. Широкое распростране­ние тамили относится уже к эпохе раннего средневековья.

Из дошедших до нас надписей древнейшие составлены на раз-пжорных языках — пракритах, которые причисляются исследова­телями к среднеиндийским. Сначала их употребляли только в устной речи, а затем стали пользоваться ими для записи текстов (примерно с IV—III вв. до н. э.)⁵⁰. На пракритах были составле-N м эдикты Ашоки; язык их отдельных версий в определенной мере отражал специфику и особенности местных диалектов ⁵¹. В эпиграфических документах Северной Индии санскрит начали применять во второй половине I в. до н. э. и особенно широко лишь с конца III в. н. э. В Южной Индии санскритские надпи­си появились позже — в конце III — начале IV в., хотя влияние санскрита прослеживается и в более ранний период.

Надписи индо-парфянского и кушанского периодов демон­стрируют смешение пракритских и санскритских форм ^sz. Ряд документов был составлен на так называемом гибридном санскри­те ⁵³. Санскрит последовательно вытеснял пракриты, но они еще долго бытовали, прежде всего в частных документах как своего рода народные наречия. Государственные эдикты все чаще пи­сались на санскрите, который искусственно вводился многими правителями. При Гуптах (IV-VI вв. н. э.) он стал основным языком эпиграфических документов.

Среди неиндийских памятников нужно отметить клинописные надписи ахеменидских правителей, в первую очередь Дария I. В них упоминаются некоторые области Северо-Западной Индии, входившие тогда в персидскую империю.

Существенные материалы по истории древней Индии дает археология. Для некоторых периодов ее данные выступают важ­ным дополнением к письменным и эпиграфическим свидетельст­вам, но для ряда эпох они — единственный источник наших зна­ний ⁵⁴. Огромный по времени период — от складывания первых человеческих коллективов на Индостане и до появления древней­ших письменных памятников — восстанавливается по материалам археологии. Благодаря ей мы узнаем о хозяйственной деятельно­сти самых ранних обитателей страны, об их материальной и духовной жизни. С помощью археологических данных решаются и важнейшие этногенетические проблемы.

2 Зак. 3843

Древнейшая цивилизация Индии — хараппская — пока рекон­струируется почти целиком на основе археологических свиде­тельств, причем эти свидетельства настолько существенны, что позволяют проследить этапы развития хараппской культуры, ее возникновение и упадок, наметить особенности политической организации и образа жизни населения.

Особый интерес представляют раскопки многослойных посе­лений и городов, упоминаемых в письменных источниках и иг­равших важную роль в историческом развитии страны (одна из широко обсуждаемых проблем — соотнесение археологического материала со свидетельствами эпоса)⁵⁵. Исследования, например, в Хастинапуре, известной по эпосу, вскрыли слои от середины II тысячелетия до н. э. и до средневековья- Ученые смогли опре­делить главные этапы в истории поселения, проверить историч­ность ряда сообщений «Махабхараты». Теперь мы знаем о судь­бе Хастинапуры и в период создания крупных государств в доли­не Ганга в VI—III вв. до н. э. Весьма результативной оказалась работа экспедиции Б. Б. Лала в Шрингаверапуре (в 35 км от Аллахабада), упоминаемой в «Рамаяне».

Исключительную научную ценность имели итоги многолетних раскопок под руководством Дж. Маршалла в Таксиле — крупном городе и торговом центре Северо-Западной Индии (совр. Паки­стан). Удалось восстановить его историю на протяжении веков, решить неясные до того вопросы политического статуса города, его роли в отдельные периоды истории страны. Полученные све­дения позволяют судить об экономике Таксилы, ее торговле, связях с другими странами ⁵⁶. Археологические данные, таким образом, заполнили значительные лакуны в представлениях о северозападных областях Индостана.

Для реконструкции ранней истории Восточной Индии большой материал дали раскопки в Каушамби, Раджагрихе, Патали-путре, Ахиччхатре, Тамралипти (совр. Тамлук) и прочих местах ^&7. Раскопки в Арикамеду (Южная Индия) установили существование римской фактории, подтвердив сообщения письменных источ­ников о тесных контактах древней Индии с Римом ⁵⁸.

С каждым годом в Индии и Пакистане все шире развертыва­ются археологические исследования, обогащающие науку новы­ми материалами. И не случайно историки все чаще прибегают к помощи археологии. Ученые, занимающиеся историей и куль­турой древней Индии, обращаются также к памятникам искус­ства и архитектуры (живопись, скульптура, жилые постройки, храмы) и т. д. Фрески Аджанты, скажем, рассказывают не только о культуре, но и об обычаях, этническом составе населения, а скульптурные изображения на воротах, окружающих знамени­тую ступу в Санчи,— о повседневной жизни и социальных от­ношениях ⁵⁹.

Данные нумизматики — тоже весьма надежный источник. Ведь значительное число монет можно датировать довольно точ­но или соотнести с тем или иным историческим периодом. Ну-

минматика нередко помогает и установлению хронологии архео-(им'ических комплексов.

Ученые исследуют изображения и легенды на монетах, ме­тил, из которого они сделаны, вес и форму, прослеживают, как инОольшие куски металла, служившие средством обмена, посте­пенно превращаются в монеты правильных форм и определенного nwrn. К настоящему времени создана строгая их классификация и кшшсимости от металла, веса, формы, районов распространения, что дает возможность анализировать нумизматический материал; удпется определить типы монет, связанные с конкретными этапа­ми древнеиндийской истории.

Материалы нумизматики особенно ценны для воссоздания политической и экономической истории страны. Примечательно, что события политической жизни индо-греческого и кушанского периодов в немалой степени восстановлены на основании нумиз-мнтических данных.

Ареал распространения различного типа монет может указы-вить на территориальные границы политического образования. Тп ким путем ученые стараются установить границы Кушанской империи, империи Сатаваханов и т. д. Свидетельства нумизма­тики зачастую оказываются единственным источником, более достоверным иногда, чем даже письменные памятники. Без ее митериалов не были бы прочитаны многие интереснейшие стра­ницы политической истории древней Индии. Однако значение нумизматики шире: с ее помощью мы можем составить представ­ление и о других сторонах жизни общества и государства, прежде «euro об уровне экономического развития страны. Сам факт появ­ления монет служит в этом смысле известным показателем. Изу­чение их позволяет в общих чертах определить степень развития товарно-денежных отношений, а отсюда уточнить и другие во-п [юсы — направление и характер торговых связей (наличие мест­ных и иностранных монет, влияние иноземного чекана), а сле­довательно, и меру чужеземного воздействия в целом. Материалы нумизматики очень полезны и при изучении культуры и религии тех или иных периодов древнеиндийской истории, являются источником для филологов и палеографов.

Письменные памятники древней Индии довольно разнообраз­ны — эпические поэмы, астрономические трактаты, драмы, буд­дийские притчи, брахманские шастры, пураны и т. д. Все эти тексты датируются весьма условно, и их соотнесение с конкретной исторической эпохой вызывает большие трудности и чревато опасностью серьезных ошибок. Далеко не каждый письменный памятник может быть источником для исторического исследова­ния. Кроме того, несмотря на успехи индологии, многие из них фактически еще не введены в научный оборот.

Из дошедших до нас сочинений древнейшими являются ве­ды — священные тексты, которые традиция рассматривала как шрути (услышанное) и считала результатом божественного откро-шшия в противоположность преданию смрити (запомненное),

L

куда входят более поздние сборники этико-правовых предписаний, ритуальные тексты.

Обширную ведийскую литературу обычно подразделяют на несколько групп. К первой относят самхиты — сборники гимнов, заклинаний и молитв. Сохранилось четыре таких сборника — «Ригведа» (гимны), «Самаведа» (песнопения), «Яджурведа» (жертвенные формулы и толкования) и «Атхарваведа» (магиче­ские формулы). Каждому из четырех сборников, согласно тради­ции, соответствуют брахманы — прозаические объяснения более ранних текстов и ритуальных формул, араньяки (букв, «лесные книги»)—наставления для отшельников и людей, временно уда­лившихся в леса, и упанишады — религиозно-философские трак­таты.

Значение ведийской литературы для исследователей древней Индии поистине огромно ⁶⁰. Она дает знания об историческом периоде, связанном с расселением индоарийских племен в Север­ной Индии, освоением долины Ганга, эволюцией политического и общественного строя этих племен, возникновением государст­венности и т. п. ⁶¹.

Датировка ведийских сочинений — задача чрезвычайно слож­ная. Абсолютная хронология, как правило, не установлена. От­дельные сочинения не представляют собой однородного целого: они складывались в течение длительного периода в разной этни­ческой среде, устно передавались из поколения в поколение, подвергались обработке и редактированию, т. е. вобрали в себя различные по времени тексты. К тому же существует огромный временной разрыв между оформлением устных собраний и их записью.

Немалые трудности сопряжены с необходимостью адекватно­го понимания смысла текстов⁶². Комментарии, выполненные в рамках той же ведийской традиции, далеко не всегда способству­ют его уяснению⁶³. Наконец, чрезвычайно архаичен язык ведий­ских сочинений — ведийский санскрит ⁶⁴.

Самой ранней и важной из самхит является «Ригведа» — своего рода антология гимнов, обращенных к богам, собрание молитв и мифологических сюжетов. Текст ее известен нам в рецензии, включающей десять мандал (книг) — 1028 гимнов.

Мнения ученых по поводу датировки сборника весьма различ­ны. Некоторые исследователи (главным образом индийские) от­носят время его создания к III и IV тысячелетиям до н. э. или даже к еще более отдаленной эпохе ⁶⁵. В настоящее время на основании лингвистических данных сведение гимнов в сборник датируется рубежом II и I тысячелетий до н. э., хотя некоторые гимны или их части (речь идет об отраженных в них идеях и представлениях) восходят, вероятно, к периоду индоиранской и индоевропейской общности.

Как единый памятник «Ригведа» складывалась на территории Индии, но отдельные тексты связаны и с районами, по которым двигались индоарийские племена. Особая близость ее обнаружи-

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: