Америка, пробудись!

Более пятнадцати тысяч миль пути! Сорок шесть городов в двадцать одном штате! Выступления по радио на сорока пяти радиостанциях! Триста тридцать шесть служений, порой до пяти в течение одного дня! Огромные аудитории в залах, церквях, театрах и на стадионах — в общей сложности составившие почти миллион человек! Вот итоги моей масштабной евангелизационной кампании, проведенной во второй половине 1933 года.

В течение ста пятидесяти дней я глядела в самое сердце Америки. Я путешествовала от одного океана до другого, от канадской границы до Мексиканского залива, проповедуя и набираясь знаний. Я строила планы на будущее и размышляла о духовной жажде и духовных стремлениях тысяч людей, с которыми общалась лично. Я прочитывала горы писем от других, к которым обращалась через различные радиостанции страны. Я пришла к твердому заключению, что Америка страстно жаждет Слова Божьего.

В конце 1933 года Америка возлагала надежды на «Синего орла» национального возрождения, который развеет тучи и туманы Великой депрессии. Я напоминала толпам, приходившим на наши собрании, что для полета орлу нужны два крыла: «Одно крыло — экономическое возрождение. Другое крыло — духовное возрождение. Одного первого крыла недостаточно. Мы будем просто беспомощно хлопать им по земле. Вернемся же к Господу! Отвратим же взор от самих себя и рода человеческого и узрим Агнца Божьего, Который снимает грех с мира».

Призрак коммунизма и страх перед тоталитарной системой любого рода преследовали нацию; действительно, они нашли благодатную почву в отчаянных условиях многомиллионной безработицы и страшной нищеты. Но самая опасная угроза таилась в сфере духовности. Широкое распространение получили атеистические и нигилистические настроения.

Именно в это время я получила вызов от Чарльза Ли Смита, основателя и президента Американской ассоциации пропаганды атеизма. Раздраженный тем, что своими проповедями, произнесенными в ходе евангелизационных кампаний, я задела его чувства, он пожелал провести дебаты со мной. Мистер Смит заявил, что я не рискну встретиться с ним лицом к лицу на платформе, поскольку в глубине души признаю теорию эволюции верной.

Я имела довольно ограниченный опыт проведения дебатов, хотя, действительно, в марте 1932 года — когда бурно обсуждался вопрос о запрещении продажи спиртных напитков — мы провели в Храме Ангелов дебаты по этой теме, в которых я выступала в поддержку закона страны, а мистер Уолтер Хьюстон, знаменитый киноактер, принял другую сторону. На дебатах присутствовал известный писатель Эптон Синклер, который, когда его попросили выступить перед собравшейся аудиторией, выразил решительный протест против торговли спиртным. Но те дебаты проходили в дружеской атмосфере. Мистер Смит же хотел, чтобы я выступала против него в общественных залах по всей Америке, где его последователи и воинствующие студенты, входившие в организации с такими богохульными названиями, как «Паршивая Овца Господа», «Кружок Безбожников», «Ангелы Ада» и «Легион Проклятых», могли бы собраться всем скопом, чтобы поддержать своего героя— атеиста.

Со страхом и трепетом я приняла вызов. Но я решила выступать на дебатах в ходе поездки по стране, предпринимаемой в попытке предостеречь нацию о грозящих ей опасностях и пробудить Америку для Бога. После серии выступлений на Западном побережье я собиралась посетить районы, где было очень мало церквей Четырехугольного Евангелия. Эта поездка замышлялась с целью разведать ситуацию. Я планировала встречаться с городскими властями, ознакомиться с новым полем деятельности, выступать по радио, осмотреть залы на предмет будущих продолжительных кампаний пробуждения и, главное, прояснить вопрос о возможности открытия новых церквей для выпускников библейской школы.

Таким образом я собиралась выступать под двумя знаменами. С гордостью буду я нести государственный флаг Америки — прекраснейший в мире государственный флаг, где красный цвет символизирует мужество, белый — чистоту и синий — верность. Снова и снова сердца зрителей по всей стране будут исполняться восторга и воодушевления, когда во время своей патриотической проповеди «Пробудись, Америка!» я буду провозглашать: «Америка не купится на красный флаг!» — имея в виду знамя атеистического коммунизма, которое в то время привлекало столь многих, особенно среди молодежи.

И я страстно стремилась водрузить над страной и другой, новый флаг — знамя Четырехугольного Евангелия. Первое знамя Четырехугольного Евангелия было изготовлено по моему эскизу в начале 1931 года. Уже в ближайшем будущем мы сможем возблагодарить Господа за то, что солнце на знамени Четырехугольного Евангелия никогда не заходит. Но в то время в Америке еще оставалось много районов, где вообще не было наших церквей. А в результате этой просветительской поездки по стране в скором будущем наши выпускники встретят радушный прием в некоторых из этих районов.

Первые дебаты состоялись в Сиэттле, в муниципальном зале, носящем имя Вашингтона. Здесь наконец я встретилась со своим противником — человеком без Бога в душе, человеком, который всеми силами развращал умы молодежи — особенно студентов американских и канадских колледжей — с помощью атеистического учения.

После первой же встречи с мистером Чарльзом Ли Смитом на сцене я перестала его бояться. До последнего момента я находилась в страшном нервном напряжении. Я долго и горячо молилась. Я верила обетованию Слова Божьего всем сердцем, но боялась сама подвести Господа и оказаться несостоятельной в схватке со столь грозным на вид противником.

Многие годы люди читали в газетах об этом смелом атеисте — о его дерзости и воинственном поведении. Он дебатировал со знаменитым Джоном Роучем Страттоном из Нью-Йорка и президентом Международной фундаменталистской ассоциации доктором У.Б. Рилеем. Он дебатировал с Тингли и Олифантом, двумя пылкими евангелистами с Юга. Джеральд Б. Уинрод писал о нем в своих книгах и статьях. Теперь я приняла брошенный им вызов и должна была выступить против него в ходе открытых дебатов. Как я нуждалась в Божьей помощи!

Увидев огромные очереди, выстроившиеся перед зданием, я сначала решила, что эти люди пришли на большую выставку автомобилей, которая в это время проводилась в нижнем зале. Вскоре я узнала, что все это множество элегантно одетых интеллигентных людей явилось на дебаты. Среди пришедших было много евреев. Конечно, тема дебатов должна была заинтересовать их, поскольку она формулировалась в виде вопроса «Существует ли Бог?», а евреи верят в Бога. Были там католики и протестанты. Были профессора и студенты университетов, священники и проповедники, адвокаты, вице-губернатор штата и трудолюбивые домохозяйки. Я начала понимать, насколько широка заявленная тема. Христиане пришли на дебаты, чтобы помочь мне отстоять веру. Атеисты пришли, чтобы попытаться найти какие-нибудь оправдания своему неверию. Агностики пришли, чтобы посмотреть, чью сторону принять.

Отвечая на вопрос, вынесенный в качестве предмета обсуждения, мистер Смит вызывающе заявил: «Бога нет, и Америке будет лучше избавиться от церквей». И затем он бросился в наступление на веру и надежду.

Почти в тот же миг я с облегчением откинулась на спинку стула, стоящего за противоположным столом, поскольку мне стало совершенно ясно, что у этого атеиста нет твердой почвы под ногами. Слава Господа сошла на мою душу, и волна уверенности и смелости подняла меня, подобно приливу, поднимающему корабль, и понесла на высоком гребне. Я знала, что моя паства дома молится обо мне. Когда пришло время мне встать и ответить на вопросы мистера Смита, слова потоком полились с моих уст. В течение нескольких недель я исследовала теорию эволюции и ее расхождения со Словом Божьим. Моя записная книжка была полна записей, но я едва заглядывала в них, ибо знание, ниспосланное мне Господом, переполняло мое сердце.

Слава Господу, вера Христова по-прежнему неколебима! Конечно, нет причин покидать надежные стены Господних храмов ради шатких времянок неверия, покуда не будут найдены хотя бы мало-мальски убедительные аргументы против Библии. У мистера Смита таких аргументов не было.

Почувствовав преобладающее настроение аудитории, услышав, как зрители восторженно приветствуют Слово Божье, но встречают со стоном и содроганием заявления атеиста, я горько сожалела о том, что эти дебаты не может услышать каждый американский гражданин — особенно каждый родитель. Отстаиваемая мистером Смитом теория эволюции — это та же теория, которую преподают в наших школах и университетах, но доведенная до своего логического завершения и распустившаяся пышным цветом атеизма. На стенде за моей спиной находилось чудесное изображение Спасителя, в то время как позади мистера Смита стояла вырезанная из картона огромная фигура гориллы. А надпись над нами гласила: «Бог или горилла?»

Вот отрывок из репортажа одного журналиста о нашем поединке:

«Казалось, мистер Смит довольно успешно взялся за дело. Я был уже почти готов проголосовать за гориллу.

Потом сестра Эмми встала и заговорила. Если вам когда-нибудь доводилось слышать ее, мне нет необходимости объяснять вам причину резкой перемены в моих взглядах. Она разрушила стену сарказма, возведенную мистером Смитом, и показала страшную пустоту, скрывающуюся за ней. Она сорвала фальшивый покров науки с «обезьяньей» теории и продемонстрировала ее голословность и бездоказательность. Она выбила подпорки из-под всех принципиальных положений теории эволюции. А когда она победоносно подняла свою белую Библию и провозгласила ее Священным Словом Живого Бога, едва ли в зрительном зале остался хоть один человек, который усомнился бы в этом утверждении. Если аплодисменты могут служить каким-то критерием, то все до единого присутствующие приняли сторону миссис Макферсон.

Я снова отдал свой голос Богу. Насколько я понял, гориллу разбили по всем статьям. Я не намеревался принимать подобное решение. Я пришел сюда не за этим. Но меня возмутил вид этой кричащей надписи: «Бог или горилла?» Вопрос требовал ответа. Что ж, проповедь сестры дала ответ.

Довольно занятно было следить за тем, как дебатирующие обращались с понятием времени. Мистер Смит не моргнув глазом скакнул назад на миллионы лет. Сестра Эмми сожалела о том, что начало и конец эволюции теряются во мраке времен — и что когда сторонника теории эволюции загоняют в угол, он ищет спасения в дебрях вечности, где за ним очень трудно угнаться.

Но если верить мистеру Смиту, вечность остается позади. Мы вышли из животного состояния и к животному состоянию вернемся, и смерть — конец всего.

Сестра Эмми тоже говорит о вечности — вечности, ожидающей нас впереди, за чертой смерти, где мы встретим Господа, сотворившего нас. Так или иначе, данная идея вечности кажется мне предпочтительней. И вполовину не так трудно поверить, что Господь создал этот мир, как поверить, что мы произошли от какого-то микроба, обитавшего в трясине.

Да, я отдаю свой голос за Господа. Долой гориллу!»

В ходе дебатов, состоявшихся в конце января в других городах Западного побережья (в том числе в Лос-Анджелесе, где мы выступали в Алтарном зале), также одержало победу Слово Божье.

Глава 20

Вечное пробуждение

В течение десяти лет — с 1926 по 1936 год — я находилась вдали от Храма Ангелов столько же или больше, чем при нем. Мое первое путешествие на Святую Землю, недели моего пребывания в плену у похитителей, многочисленные евангелизационные поездки по Америке и другим странам плюс моя болезнь послужили причиной того, что я проводила вдали от Храма куда больше времени, чем мне хотелось бы. Храм Ангелов — это вся моя жизнь: мое прошлое, настоящее и будущее. И теперь сложившаяся в Храме ситуация обязывала меня на долгое время посвятить почти все свое внимание нашей церкви.

В начале 1936 года я не предполагала, что грядущий год принесет с собой и тяжкие беды, и благословенные радости. Дружеские отношения, развивавшиеся годами, начнут рушиться, в то время как волна пробуждения — возможно, самая мощная из всех, что мне доводилось видеть, — захлестнет Храм. Трудностям не было числа, но Господь чудесным образом показал Свою безграничную силу, более чем успешно помогающую в любой отчаянной ситуации. Безусловно, Он помогал нам.

Я узнала о серьезных финансовых проблемах церкви. Хотя после строительства и открытия Храма Ангелов мы были свободны от долгов, вследствие эксплуатационных расходов в годы депрессии церковь вошла в крупные долги, и мне пришло уведомление, что наша задолженность стремительно выросла до 66 500 долларов — суммы, по моим понятиям, астрономической.

Частично этот дефицит платежного баланса объяснялся расходами на работу знаменитой Ярмарки Храма Ангелов, которую Господь подвиг меня организовать в 1927 году для того, чтобы обеспечить нуждающихся пищей и одеждой. С началом экономического кризиса в 1929 году масштабы этой акции значительно увеличились. Иногда, с возникновением новых чрезвычайных обстоятельств, вызванных депрессией, Храм был вынужден терпеть убыток, отзываясь на безотлагательные нужды людей.

Мы предлагали нашу помощь всем, независимо от вероисповедания. Мы не задавали никаких вопросов, кроме как с целью выяснить, какого рода помощь от нас ждут. К началу второй мировой войны мы обеспечивали продуктами и одеждой более полутора миллионов человек. Мы старались ограничиваться пожертвованиями прихожан Храма, наших друзей и ряда фирм, передававших нам в дар продукты и одежду. Однако расход почти всегда превышал доход, и издержки по деятельности ярмарки способствовали увеличению крупного долга, который оказался за Храмом к началу 1936 года. До нас дошли слухи о намерении наших кредиторов лишить Храм Ангелов права пользования частью заложенной земельной собственности.

Было ясно, что наш коммерческий директор сестра Хэрриет Джордан, исполнявшая также обязанности декана библейского колледжа, нуждается в помощи. Я назначила свою дочь Роберту вторым коммерческим директором, а преподобного Джайлза Н. Найта — заместителем коммерческого директора. Впоследствии в результате своей политики мистер Найт вступил в конфликт с мисс Джордан и Робертой, а также Ребой Кроуфорд, которая несколько лет исполняла обязанности помощника пастора. Роберта сочла невозможным работать с мистером Найтом и отошла от дел церкви к великому моему сожалению. Однако, поскольку Храм Ангелов находился на грани банкротства, а Джайлз Найт казался человеком, способным справиться с финансовыми проблемами, я полагала необходимым поставить благополучие Храма превыше семьи. Как я сказала членам правления Храма: «Я чувствую, что Господь послал нам брата Найта и призвал его сюда как раз вовремя, чтобы он спас Храм от банкротства». Доказательство этому можно найти в протоколах совещаний.

Кроме финансовых проблем, были трудности и духовного порядка. Дух пробуждения, многие годы царивший в Храме, ослабел к весне 1936 года. Посещаемость служений, на которых проповедовала не я, несколько снизилась, хотя, вероятно, на них собиралось гораздо больше народу, чем на любых других служениях в городе. Мисс Кроуфорд, наш помощник пастора, много выступала по радио против городских властей — к великому моему сожалению, поскольку я всегда считала, что церкви не подобает активно заниматься политикой. А когда весной 1936 года я вернулась в Лос-Анджелес после нескольких евангелизационных собраний, мисс Кроуфорд предпочла не появляться в Храме, когда я находилась там. Она заявила, что двум звездам тесно на одной сцене. Я же полагала, что звездой должно считать Иисуса.

Многие месяцы множились слухи. Со всех сторон сыпались обвинения. Мой адвокат Уиллед Эндрюс сделал некоторые замечания, послужившие к началу судебного процесса, на котором мне в конце концов пришлось давать показания. Совет старейшин Храма Ангелов потребовал расторжения контракта с мисс Кроуфорд. Доктор Найт согласился с требованием. Несколько месяцев спустя мисс Кроуфорд возбудила против меня дело о клевете, предъявив иск на сумму 1 080 000 долларов и показав под присягой, что я делала заявления, которых я, безусловно, не делала. Во всяком случае одним августовским утром маляры приставили лестницы к передней стене Храма и, поднявшись наверх, закрасили на вывеске имя помощника пастора, заменив его словами «Вечное пробуждение» — словами, которые останутся на вывеске до тех пор, пока она будет висеть над главным входом в Храм.

Тремя месяцами ранее мощная волна пробуждения захлестнула церковь. Этот могучий духовный подъем невозможно описать словами. Храм Ангелов, который в начале 1936 года являлся церковью, возглавлявшей триста восемьдесят семь отделившихся церквей, был сотрясен до самого своего основания! Атмосфера всеобщего раскаяния царила на служениях, собиравших рекордное число зрителей, и сотни людей устремлялись к алтарю нескончаемым потоком, восклицая: «Господи, будь милосерден ко мне, грешнику!» Не менее трех призывов к раскаянию звучало на некоторых служениях, особенно служениях божественного исцеления, проводившихся еженедельно в среду днем и в субботу вечером. Глухонемые начинали говорить и слышать Слово Божье, и из зала выносили пустые носилки одни за другими, когда счастливые исцеленные поднимались с них и шли на своих ногах. Кроме того, порой сотни людей разом падали, сраженные силой Господа, и многие принимали крещение Святым Духом. Казалось, будто огромная коса со свистом проносится над пшеничным полем, и колосья ложатся под ней в три ряда. Сильные мужчины рыдали от радости и рушились на пол, подобно деревьям под натиском ураганного ветра. На женщин и детей сходил Святой Дух, подобно росе, выпадающей на скошенную траву. Зачастую служения затягивались до самого рассвета.

Эта серия собраний пробуждения первоначально планировалась как семидневная кампания, но продолжалась несколько месяцев. И даже после того, как все «возрожденцы» разъехались, Святой Дух продолжал чудесным образом изливаться на Храм во всей Своей славе. Как замечательно все предусмотрел Господь! Как раз в то время, когда Храм больше всего нуждался в восстановлении духовных сил, несколько «цветных» христиан, присутствовавших при великом сошествии Духа на Азуса-стрит в 1906 году, которое явилось для мира провозвестником Пятидесятницы двадцатого века, пришли на служение и спросили, можно ли будет в апреле провести в Храме Ангелов серию торжественных собраний, приуроченных к тридцатой годовщине пробуждения на Азуса-стрит. Мы с радостью ухватились за возможность провести такие собрания!

Одним из последствий этих торжеств, посвященных тридцатой годовщине пробуждения на Азуса-стрит, явились массовые собрания приверженцев Святого Духа.

29 мая произошло небывалое событие в истории Пятидесятницы. Восемнадцать часов подряд тысячи людей были охвачены божественным огнем невероятной религиозной страсти. Восемнадцать часов подряд христиане смеялись, плакали, пели, кричали, плясали и молились. В течение этих восемнадцати часов было произнесено двадцать проповедей, каждая из которых била точно в цель.

Эти массовые собрания привлекли внимание всего мира. Письма, каблограммы и телеграммы нескончаемым потоком шли со всех концов света. Дух пробуждения, царивший в Храме, сделал для меня как никогда нежелательными длительные евангелизационные поездки по стране. Хотя в последующие годы я продолжала проводить собрания во многих городах, я никогда не отлучалась надолго из Храма и библейской школы, которая теперь превратилась в библейский колледж, имеющий право присваивать выпускникам и почетные, и ученые степени. Первыми священниками, удостоенными почетной степени докторов богословия, были Уильям Блэк и Джайлз Найт.

В то время как пламя пробуждения пылало в церкви, мои личные горести множились. Резкие замечания, сделанные адвокатом корпорации в адрес моей дочери, привели к ужасному судебному процессу между ними. Это вызвало внутрисемейные разногласия, которые, конечно, на время ослабили меня физически. Я отчетливо помню то воскресное утро, когда Господь снял бремя страданий с моего сердца. Казалось, словно две предшествующие недели я шла через долину, пронизанную холодным дыханием смерти. Я думала, что мое сердце разбито. Но Господь исцелил меня и вдохнул в мое сердце мужество.

Мои близкие всегда понимали, что, если Иисус будет торопить, а руки мои начнут слабеть, я передам свое дело Роберте. Она должна была стать моей преемницей. Рольф понял это и поступил в радиотехническую школу, которую закончил с отличием. Но теперь Роберта отошла в сторону. В прошлом она часто говорила мне: «Мама, я не хочу работать так, как работаешь ты. Ты возвращаешься с собраний домой насквозь мокрая от пота. Я ни за что не хочу такой жизни». И можно ли винить ее в этом?

Во всяком случае после ухода Роберты мой сын Рольф, забыв о своем техническом образовании, стал на освободившееся место, расправил плечи и взял на себя все это тяжкое бремя. Моя любовь к милой звездочке надежды осталась неизменной. И хотя я рвала и метала, когда дочь устранилась от дел, в конце концов я пришла к доброму согласию с Господом и поручила ему позаботиться обо всем.

Рольф занял место помощника коммерческого директора Храма Ангелов и работал вместе с доктором Найтом, а впоследствии стал главным редактором журнала «Крестоносец Четырехугольного Евангелия». Он сопровождал меня на платформу почти на каждом служении и сидел рядом со мной. Его присутствие приносило мне великое утешение и придавало сил.

Господь не только даровал Храму Ангелов благословенное духовное пробуждение, последовавшее за торжествами в честь тридцатилетней (1936 год) и тридцатитрехлетней (1939 год) годовщин сошествия Святого Духа на Азуса-стрит; Он также чудесным образом удовлетворил материальные нужды церкви. Доктор Найт организовал выплаты наличными деньгами, и хотя многим не нравились его многословные призывы делать пожертвования, к концу 1938 года Храм Ангелов полностью погасил свою задолженность. В то время как лампы общей мощностью в миллиард свечей заливали стены и купол церкви, я в какой—то момент нашего новогоднего всенощного служения поднялась наверх под самый купол церкви — и там сожгла все до единого векселя, символизирующие наш бывший долг в более чем 66 000 долларов. И снова, как в день открытия церкви, наш Храм был свободен от долгов! И великое пробуждение продолжалось.

Глава 21

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: